Глубокий неженский голос был полон искреннего чувства. Только последний болван мог усомниться в искренности ее слов.

– Ах, уверяю вас, тут не о чем и говорить, миссис Роуэн.

– Доброту в наши дни проявляют нечасто. Вы уже виделись с Летти?

– Да, всего минуту.

– Уверена, что она была рада встрече с вами. Наверное, все здесь кажется ей несколько необычным, но думаю, что она счастлива. – Миссис Роуэн задумалась ненадолго.

– Скажите, доктор Шедболт, моя племянница показалась вам общительной? С нами она держится… не то чтобы робко, но выглядит так, словно носит в душе нечто такое, о чем боится рассказать. Впрочем, вы едва ли это заметили.

– Вы ошибаетесь. Я заметил, – возразил Хамфри, начиная испытывать к миссис Роуэн симпатию за ее неподдельный интерес к чувствам Летти. От нее не скрылось то, на что обратил внимание и он сам.

– Ее очень обрадовало ваше радушие, – продолжил он.

– Когда я расстался с ней у вашей двери, Летти очень волновалась, что приехала без предупреждения. Я… я, признаться, пришел сюда сегодня узнать, все ли в порядке.

Благожелательное выражение на лице миссис Роуэн слегка потускнело.

– С вашей стороны это весьма любезно, но не могу удержаться, чтобы не полюбопытствовать: одобрил ли ваши намерения доктор Коппард?

Бесцеремонное напоминание о его положении ученика рассердило Хамфри.

Миссис Роуэн вновь удалось выразить словами мысли Хамфри. Старик действительно относился к кафе с предубеждением и не был способен понять, что его помощник посетил это заведение из бескорыстной доброты. А может, он прав? Не оказывались ли мерзкие шуточки о соблазнительной паре блестящих глаз более чем близкими к правде? Нет, прочь эти мысли! Очевидно, миссис Роуэн была умной, терпеливой и понимающей женщиной.

Хамфри мог допустить, что миссис Роуэн и ее дочери – проститутки, каким бы невероятным это ни казалось. Но Летти? В его душу вновь закрался страх. Внезапно он ощутил желание очутиться подальше от этой женщины и привести свои мысли в порядок. Хамфри хотелось побыть наедине с Летти хотя бы десять минут, но это наверняка невозможно, так как кафе было переполнено, а Кэти и Сузи Роуэн, несмотря на их проворство, часто задерживались у столиков, обмениваясь шутками с посетителями. То и дело слышался смех девушек. Летти же, еще ни с кем не знакомой, приходилось то и дело сновать через служебную дверь, а Хамфри не был уверен, что имеет право претендовать на ее внимание.

Между тем время шло. Взгляд на часы поведал Хамфри, что он уже задержался дольше положенного.

Словно читая его мысли, миссис Роуэн неторопливо и грациозно поднялась со стула:

– К сожалению, я не могу сидеть тут весь вечер. Очень рада, что мне предоставилась возможность выразить вам мою благодарность. Надеюсь, вы придете к нам снова.

– Разумеется, – отозвался Хамфри.

Он станет посещать это место, покуда не откроет все его секреты, если таковые имеются, и коль скоро хоть один из тревожных слухов о кафе подтвердится, он заберет Летти отсюда быстрее, чем извлекает занозу из воспаленного пальца.

– Думаю, Летти будет рада пожелать вам доброй ночи, – промолвила миссис Роуэн.

Она сделала знак племяннице и отошла в сторону. Летти принялась пробираться через переполненную комнату, и пульс Хамфри снова зачастил. Но когда девушка остановилась рядом с ним, он только и смог сказать:

– Я должен идти. Хочу пожелать вам доброй ночи, и очень рад, что у вас все в порядке…

Летти молча смотрела на него тем самым взглядом, который так проницательно охарактеризовала ее тетя.

– Тогда до свидания. Я приду снова. Летти попрощалась и отвернулась.

Хамфри подходил к двери, когда его окликнули:

– Шедболт! Неужели это вы? Господи, да вы совсем взрослый! Конечно, вы меня помните?

– Разумеется, сэр. Я узнал вас, как только вы вошли. Хотя не думал, что и вы меня узнали.

– О, я никогда не забываю лица. Что вам здесь понадобилось?

– Всего лишь чашка кофе, сэр.

– Я имею в виду, в городе.

– Я живу здесь уже четыре года – работаю помощником доктора Коппарда с Эбби-Хилл.

– Вот как? Я этого не знал. Рад слышать. Впрочем, я предполагал, что вы вернетесь в глушь. Странно, почему мы не встретились раньше. Впрочем, мы, учителя, ведем уединенную жизнь. А вы выбрали славное ремесло, Шедболт. Зарабатывать на людских недугах – отличная профессия. Хотел бы я быть врачом.

– Врачи постоянно на работе, сэр. Возможно, в эту минуту какой-нибудь больной уже ждет, чтобы я на нем заработал. Извините, сэр, мне нужно идти.

– Ну, надеюсь, мы еще увидимся. Я провожу здесь большую часть вечеров, когда не должен торчать в школе. Доброй ночи, Шедболт.

– И вам того же, сэр.

Эта тривиальная встреча неприятно подействовала на Хамфри. Ему никогда не нравился мистер Бэнкрофт, чье недовольное и ироническое отношение к избранной им профессии сказывалось на его поведении с учениками. К личной антипатии добавлялась обычная неприязнь молодого человека к обществу того, в чьем присутствии он автоматически вновь становился мальчиком. Это вполне естественное чувство могла смягчить только взаимная искренняя привязанность, но, увы, такого не случилось.

Однако, быстро переходя окутанную холодным туманом Эбби-Хилл, Хамфри понял выгоду, которую можно извлечь из этой встречи. Если доктор Коппард узнает о визите своего ученика в кафе, а это казалось весьма вероятным, Хамфри мог достаточно правдиво ответить, что был там, в компании своего старого школьного учителя. Это придавало его поступку оттенок респектабельности. К тому же последние слова мистера Бэнкрофта можно было расценить как договоренность о будущих встречах, что может оказаться полезным.

Открыв тяжелую входную дверь и очутившись в здании, которое в течение четырех лет было его домом, местом, где он чувствовал себя по-настоящему счастливым, Хамфри впервые осознал, что замышляет обман и притворство.

Старик дремал над журналом.

– А, вот и ты, – проснувшись, обрадовался он.

– Миссис Нейлор присылала этого несчастного мальчишку сообщить, что на сей раз она по-настоящему умирает. Я выглянул на улицу, но там так темно и холодно. А так как ты еще не разделся, Хамфри, то я подумал…

– Конечно, сэр. Я пойду прямо сейчас. Возможно, это ложная тревога, но когда-нибудь она ведь в самом деле умрет.

Они рассмеялись.

– Возможно, я дурак, что посылаю тебя, – заметил доктор Коппард, поудобнее устраиваясь в кресле. – Ведь она должна кому-то оставить свои деньги, если они у нее имеются. Так что ты, сам того не зная, можешь заполучить состояние.

Глава 4

Миссис Нейлор, помимо других выпавших на ее долю неприятностей, еще и страдала тяжелой формой астмы, и была в самом деле серьезно больна. Следующим вечером Хамфри заявил после ужина, что должен забежать к ней и заверить старуху, что она не умрет этой ночью. Массивный, мрачный и неописуемо грязный дом миссис Нейлор находился всего в двухстах ярдах от кафе. Визит получился кратким, так как старуха спала, когда пришел Хамфри, и так до конца и не проснулась. Поэтому он снова оказался самым ранним посетителем кафе и смог занять место за столиком в углу. Летти сразу же подошла к нему и улыбнулась своей детской улыбкой, а Хамфри опять не смог подобрать нужные слова.

Третье и четвертое посещения в последующие вечера следовали тому же образцу. В пятницу утром Хамфри осознал, что завтра как раз неделя с тех пор, как Летти очутилась в кафе, и пять дней с того момента, как он в нее влюбился (если только это не произошло еще в карете), а он нисколько не продвинулся ни в отношениях с ней, ни в выяснении того, является ли ее нынешнее местопребывание таким, каким кажется на первый взгляд, или же таким, как о нем говорят. Ему пришло в голову, что так он еще год может протоптаться на одном месте.

Поэтому в пятницу вечером, когда Летти принесла ему кофе и они обменялись ничего не значащими вопросами и ответами, Хамфри сказал:

– Подождите минутку. Я хочу кое о чем спросить вас. Вы когда-нибудь выходите на улицу? Не можете же вы постоянно находиться в доме. Сейчас неподходящая погода для прогулок. Но завтра я должен ехать в Терстон и хочу, чтобы вы поехали со мной. Дорога туда очень приятная, а свежий воздух пошел бы вам на пользу.

Ей явно понравилось его, предложение.

– Это верно, – улыбнулась Летти.

– Но я спрошу у тети.

Однако вместо Летти к столику подошла сама миссис Роуэн. В этот вечер на ней были серое платье и шапочка с лиловым бантом. Она улыбалась, и Хамфри впервые заметил, что ее верхняя губа, приподнимаясь, образует поперечную складку в форме полумесяца. Почему-то это показалось ему тревожным признаком.

– Знаете, – начала миссис Роуэн, не тратя время на приветствия, – вы весьма неразумный и опрометчивый молодой человек. Внешность оказалась обманчивой.

– Она села, положив на стол длинные, тонкие руки.

– Хорошо еще, что малышка спросила моего разрешения. Вы что же, хотите разрушить вашу карьеру, прежде чем она началась?

– Вы имеете в виду мое приглашение Летти проехаться со мной? – ошеломленно спросил Хамфри.

– А что же еще? Неужели у вас вовсе отсутствует воображение? Разве вы не понимаете, что значит для человека в вашем положении быть замеченным в обществе моей племянницы? Да эта новость растревожит весь город. Вы себя полностью дискредитируете.

– Почему, миссис Роуэн?

– Почему? – В глазах женщины появилось насмешливое и в то же время тоскливое выражение.

– Если бы я могла ответить на этот вопрос, доктор Шедболт, как легко было бы у меня на душе! Но я не могу. Тем не менее, заверяю вас вполне серьезно, что стоит вам показаться на людях с кем-нибудь из этого дома, – и не миновать грандиозного скандала. К тому же, – в ее голосе послышались угрожающие нотки, – не знаю, сознаете вы или нет, что Летти еще очень молода. Ей исполнится семнадцать только в будущем апреле. Последние года два у нее была трудная жизнь – думаю, вас бы шокировало то, что этому ребенку пришлось вынести, – и конечно, она выглядит старше своих лет. Но тем не менее, по моему мнению, Летти слишком молода, чтобы выходить одной с молодыми джентльменами.