Внезапно Джулии захотелось стать моложе, красивее. Но, опомнившись, она сказала себе, что в таком случае это была бы уже не настоящая Джулия Кингсли.

Теперь в жизни Джулии произошла крупная перемена. Новый год застанет ее в Нью-Йорке, на новой работе и, если повезет, с новыми знакомыми. Обязательно случится что-то хорошее.

Она чувствовала необычайное оживление и подъем, кружась по комнате. Хотя бы ненадолго она станет частью замечательного места под названием «Санбридж».

* * *

Уперев руки в бока, Коул стоял возле кухонного окна, наблюдая за двоюродным братом, бродившим по саду. «Боже, да он совсем замерзнет!», — пробормотал он себе под нос. В последние дни Коул и Райли прекрасно ладили друг с другом. Их отношения изменились после того, как они поступили в разные колледжи. Враждебность и соперничество уступили место крепкой дружбе. Братьям уже не приходилось жить в тени друг друга, теперь Райли стоял горой за Коула, а Коул выручал Райли в трудных ситуациях.

Райли обернулся в сторону окна, словно почувствовал взгляд Коула. Коул улыбнулся.

— У тебя на носу сосулька, — пошутил он, когда Райли наконец вошел в дом.

— Не мудрено. На улице собачий холод. А где все?

— В гостиной, пытаются решить, выпить ли еще или пойти вздремнуть перед вечером. Тетя Амелия послала меня на твои поиски, дедушка хотел поговорить с тобой.

— Я знаю. Просто я хотел вначале собраться с силами.

Коул дружески хлопнул его по спине.

— Зачем? С каких пор тебе это нужно? — внезапно он заметил напряженное лицо Райли. — Боже, ты что, не знал, что старик болен?

— Я не думал, что это серьезно. Сойер сказала, что ему нездоровится, вот и все.

— Ты не общался с ним, я имею в виду в письмах?

— Нет, — коротко ответил Райли.

— Я понимаю, что это не мое дело, но не думаешь ли ты…

— Хочешь правду? Я уже несколько месяцев знал о его болезни. Уверен, тебе не нужно объяснять, что это значит.

— Сейчас это значит лишь то, что твой дед болен и хочет с тобой поговорить. Тебе не избежать этого разговора, Райли. Мистер Хасегава уже не выздоровеет. Как ни горько это признать, но он умирает. Как долго ты сможешь оттягивать разговор с ним? Не думаю, что тебе придется принимать какие-то жизненно важные решения в ближайшие несколько часов. Послушай, все собрались в гостиной и ждут, как ты поступишь. И, несмотря на то, какое ты примешь решение, наша семья всегда поддержит тебя.

— Я тут подумал, — Райли рассеянно взмахнул рукой, словно призывая Коула не придавать особого значения последующим словам. — Эта мысль пришла ко мне ночью, словно из ниоткуда. Ты должен был быть мной, а я — тобой. Тебе бы понравилось управлять «Восходящим Солнцем». Мне же ненавистна даже мысль об этом. Я люблю то, что делаю здесь… ты терпеть этого не можешь. Хотя ты никогда об этом не говорил… Я имею в виду… ладно, забудь о том, что я тут наболтал. Вот что получается, когда сам себя загоняешь в угол и не можешь выбраться.

Коул внимательно слушал Райли. При мысли об управлении издательской империей кружилась голова… Он вздрогнул.

— Могу я помочь?

— Мне никто не поможет, — несчастным голосом ответил Райли.

— Думаю, ты не прав. Дедушка должен понять, если ты все объяснишь. Ему может не понравиться твое решение, но он отнесется к нему с уважением.

— Моя мать, наверное, переворачивается в гробу. Меня учили, с тех самых пор… Предполагалось, что я… Я ведь единственный наследник, и дедушка постоянно твердил мне об этом. Мама наверняка ждала от меня того, что я займу место деда. Я знал, что когда-нибудь этот день наступит, но я не готов к нему.

— Ты, возможно, думал, Райли, что дедушка мирно скончается во сне. Ты полагал, что его уже не будет с нами, когда придет время принять решение. Сказать «нет» старому, больному человеку, наверное, самая тяжелая вещь на свете. Признайся себе в этом, и мы подумаем, что здесь можно сделать. Я прав?

— Как всегда. Коул, мне еще не приходилось сталкиваться со смертью или болезнью. Отец умер, когда я еще не родился. Мать тоже ушла быстро, без страданий. Она всегда принимала мою сторону, но теперь ее нет. Мне придется жить с этим, просыпаться с мыслью об этом, пока…

Коул взглянул на часы.

— Мы слишком долго задержались. Пойдем, поговорим с ним вместе. Я буду держаться рядом и сумею предотвратить бурю. До тех пор, пока ты не решишь, что готов остаться с ним наедине, я тебя не покину.

* * *

— Дорогая, мы так редко тебя видим, — Билли с упреком обратилась к Сойер.

— Бабушка, очень тяжело управлять «Колмен Авиэйшн» из другой страны. Мне бы и самой хотелось приезжать к вам почаще. Я даже серьезно подумываю о том, чтобы нанять нескольких помощников. Пока что меня сдерживает языковой барьер, мой японский еще не так хорош, как хотелось бы. Японцы очень хорошие работники, и мне иногда стыдно за себя, а ты же знаешь, бабушка, я отнюдь не лентяйка. Послушай, давай не будем говорить о проблемах нефтяного бизнеса хотя бы сегодня, оʼкей? — и, стараясь придать голосу безразличный оттенок, Сойер спросила:

— А что слышно об Адамс Джарвисе?

Тэд улыбнулся:

— Я видел его в Вашингтоне несколько месяцев тому назад. Он спрашивал о тебе.

— Вот как, в самом деле? Он не писал мне. Мы потеряли связь. Я узнала о его жене и хотела… но, наверное, мне не следовало начинать этот разговор.

— Следовало, потому что Адам — наш общий друг, — поддержала ее бабушка. — Удивляюсь тебе, Сойер, это все так на тебя не похоже.

— Знаю. По правде сказать, я собиралась улетать первым же рейсом. Мне пришлось бороться самой с собой. Видишь ли, бабушка, сейчас как раз та ситуация, когда он сам должен сделать первый шаг. Я знаю, что многое произошло по моей вине, но после операции на мозге я не могла привязать к себе Адама. Мы оба понимали это. Адам выбрал другой путь, и я радовалась за него. Конечно, мне было жаль терять его, но пока он был счастлив, мои чувства не имели значения. Вот видишь, бабушка, я научилась думать сначала о других, а затем о себе, как ты меня учила.

— Наверное, мне не следует распространять слухи, — вмешался Тэд, — но Адам не просил держать наш разговор в секрете. Он рассказал, что их брак строился на расчете, а не на любви. Ты знаешь, у него остался приемный сын. Трудный мальчик, по словам самого Адама.

— Я верю и всегда верила в то, что Адам любит тебя, Сойер, — мягко сказала Билли. — Кажется, настало время вам встретиться и поговорить обо всем, прежде чем вы наделаете ошибок, которых уже не исправишь.

— Я подумаю об этом, бабушка, — так же мягко ответила Сойер.

Билли заметила, что взгляд внучки постоянно останавливается на Райли и Шадахару Хасегаве.

— Я очень хотела бы им помочь, — сказала Сойер, зная, что бабушка правильно поймет ее слова.

— Я чувствую, как мучается Райли, и могу понять мистера Хасегаву. Если бы они пришли к соглашению, все было бы в порядке, — глаза Билли наполнились слезами. Тэд взял ее за руку. Он тоже все понимал.

— Не рассчитывай на это, бабушка. Мистеру Хасегаве Райли нужен в Японии. Райли же хочет остаться здесь. Культура, честь, долг — вот святая троица, камень преткновения. Райли попал в ужасно сложную ситуацию, как сказал бы Коул, между двух огней. И, честно говоря, я не знаю, как он выкрутится. Я ночами не сплю, переживаю, а когда пытаюсь с ним поговорить, он уходит от разговора. Думаю, мы должны что-то сделать, обсудить с Райли сложившуюся ситуацию по крайней мере.

— Нет, это — самое последнее, что мы должны сделать, — вмешался Тэд. — Если Райли понадобится наша помощь, он знает, что мы всегда готовы помочь. Но он должен сам справиться со своей проблемой.

— Тэд, дорогой, а что если тебе поговорить с мистером Хасегавой? Рассказать ему о страданиях мальчика. Он послушает тебя. Вы уже столько лет дружите.

— Билли, ты знаешь, я готов для тебя отрезать руку, но в данном случае я не стану вмешиваться. Мы дружны уже много лет и сами установили негласные границы, которые не переходим. Я всегда уважал желания Шадахару, а он — мои.

— Я знаю, знаю. Я чувствую себя совершенно несчастной.

— Нашего полку прибыло, — грустно усмехнулась Сойер. — Не знаю, как вы, а я, пожалуй, пойду приму душ и вздремну. Нам придется танцевать всю ночь напролет, и я хочу хорошенько подготовиться.

— Ты права, дорогая, — заметила Билли, поднимаясь с кресла.

Когда комната опустела, Коул начал переминаться с ноги на ногу. Легкий кивок Райли сказал ему, что он тоже может подняться к себе наверх. Прощальным жестом Коул дотронулся до плеча мистера Хасегавы, затем дружески толкнул Райли в бок.

— В пять тридцать в главном холле, Колмен.

— Хорошо, — ответил Райли.

Тишину комнаты нарушало лишь потрескивание поленьев в камине. Молодой человек пристально смотрел в глаза старика. Райли поклонился первым, в знак уважения, и осторожно пожал худые, с выступающими венами руки своего деда. Затем он отошел, засунув свои собственные руки в карманы, чтобы унять их дрожь.

Старик откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за внуком. Райли выглядит совсем как настоящий американец. Даже его рост, по японским стандартам, кажется просто гигантским. Ему придется выслушать выстраданные внуком слова. Старик подумал, что он уже знает, что именно собирается сказать ему Райли, и страшился услышать это. Он терпеливо ждал, когда внук соберется с мыслями. Как можно, думал старый японец, настолько сильно любить одного человека, что позабыть обо всех других? Он почувствовал начинающуюся дрожь в руках и до боли сжал кулаки.

— Я люблю Санбридж, — начал Райли. — Мне тяжело будет его оставить. Я сплю в кровати отца, в комнате, которая принадлежала ему. Моя бейсболка висит на вешалке вместо его шляпы. Тетя Мэгги перевела на мое имя половину’ Санбриджа, как собиралась сделать это для отца. Бабушка Билли поручила мне управлять нефтяным бизнесом и животноводческой фермой. Ты сам послал меня сюда! — страстно воскликнул Райли.