Иван не удивился, но растерялся; он не знал, смеяться ему или плакать. Вчера и уже сегодня ночью он довел Настю до полного изнеможения и сам обессилел. Они как безумные наверстывали время, что провели в разлуке, ненасытно сплетались, наполняя и опустошая друг друга. И в конце концов провалились в сон, как в пропасть.

Сколько прошло времени? Два часа? Три? Утро еще толком не наступило, а Иван уже проснулся. Весь. И как ему быть? Месяц и пять дней тому назад он бы не задумывался об этом, но теперь Настя беременна. Носит его ребенка! Иван запустил пятерню в волосы и расплылся в блаженной улыбке. Он был до глупости счастлив. И до боли напряжен.

Но только полный идиот не знает, как тяжело переносят женщины беременность, особенно первые месяцы. Что же ему делать, окаяшка рогатый? Иван беззвучно рассмеялся, вспомнив любимую приговорку Веры, да и Настасья частенько ею пользовалась. И снова замер в ожидании.

Асина рука ожила. Медленно высвободилась из-под щеки и потянулась к груди Ивана, пальцы мелким перебором прошлись по боку и застыли на бедре. Ваня едва дышал; малейшее движение — и ее запястье почувствует весьма ощутимую преграду. Усилием воли он разжал свои пальцы на Асином плече и с трепетной нежностью обвел его покатость. Настенька во сне кротко всхлипнула, и по его ногам вверх поплыло ее колено.

Господи! Это невыносимо! Его ноги одеревенели, пресс сжался в комок, и вся энергия устремилась в пах, к окруженному нежнейшими тисками естеству. Надо или срочно менять положение, или будить Настю. В любом случае она проснется, а ведь так сладко спит.

И каково ей будет после пробуждения? Потянется ли она томно со сна или скорчится от желудочных спазм?..

Иван приподнял голову и коснулся губами Асиной макушки в слабой надежде, что это поможет ему. Знать бы, какая именно требуется помощь.

Едва он коснулся губами ее волос, Ася, не открывая глаз, подняла к нему лицо, обдала горячим дыханием; открытые губы, как слепые котята, тыкались в шею, в под бородок, в скулы.

Все! Полная капитуляция.

— Настенька!

— Доброе утро, — чуть слышно прошептала она, все еще не открывая глаз.

— Доброе утро, родная, — хрипло ответил Иван. — Как спалось?

— Чудесно. — Каждое движение ее губ Иван ощущал на своем лице.

— Настенька, — неуверенно позвал он.

— М-м?

— Как ты себя чувствуешь… по утрам?

Она немного подумала.

— Хорошо.

— Ребенок не тревожит?

— Нет. — Иван почувствовал, как ее губы расплылись в улыбке. — Мы любим друг друга.

— А меня возьмете в свою компанию?

Ася погладила Ванино бедро и обхватила свое колено, зажав с двух сторон его дрожащую плоть. Иван содрогнулся от напряжения, повернулся на бок, притянув Настю к себе.

— Куда ж мы без тебя, Ваня?

— И мне без вас — никуда. Доброе утро, любовь моя.

Он нежно уложил Асю на спину и накрыл собой.


Резкий звонок ворвался в сознание Ивана. Он моментально открыл глаза и сел. Оглянулся на постель. Насти не было.

Один. Опять один.

Но через минуту она прошла мимо открытой двери, бросив в его сторону очаровательную улыбку.

— Доброе утро, Ася, — раздался бойкий голосок Кати. — Бабушка просила узнать: можно ей прийти к тебе?

По дороге Катя совсем забыла, что бабушка наказывала не заходить к Асе в дом, а только спросить — и сразу назад. Почему? — недоумевала Катя. Что плохого в том, что не бабушка, а она расскажет Асе последние новости и похвалится, какой подарок получила от Вани?

— Конечно, Катенька, — обрадовалась Ася. — Приходите обязательно.

— А к нам вчера Ваня заходил. И еще он подарил мне велосипед. Помнишь, я загадывала… Ой!

Катя оторопело застыла на пороге комнаты, глаза расширились от изумления. За ее спиной Ася сияла ослепительной улыбкой, глядя на растрепанного, заспанного Ивана, сидящего на тахте и едва прикрытого одеялом.

— Ваня! Ты что, здесь спал?! — в возгласе девочки слышались изумление, возмущение и неверие одновременно.

Иван смутился. И, признавая поражение, опустил голову.

Ася счастливо рассмеялась. Вот уж не думала, что его можно смутить. И кто? Маленькая девочка. Хотя ей самой неловко было оказаться в столь щекотливой ситуации, но счастья было больше, и она смеялась, когда Ваня поднял на нее исподлобья глаза, сияющие и укоризненные. А Катя, обернувшись к Асе, с удовольствием поддержала веселье. И вскоре все трое хохотали.

Ася вытерла подступившие к глазам слезы и обратилась к девочке:

— Катюша, я тебе первой скажу большой-большой секрет.

— Скажи! — Катя аж подпрыгнула от нетерпения.

— Теперь Ваня будет здесь жить.

— Да? А почему?

— Почему? — Ася удивленно подняла брови, как будто не знала ответа, и посмотрела на Ивана.

Он ответил:

— Потому что Ася согласилась стать моей женой. Мы поженимся и тебя первую приглашаем на нашу свадьбу.

Традиционное Катино «Ох!» застыло где-то на полпути. Она открыла рот и ошарашенно глядела на Ивана. Потом повернулась к Асе и бросилась ей на шею. Ася наклонилась и крепко обняла девочку, а по щекам потекли тоненькие ручейки слез.

Ваню будто по ребрам ударили. Он не мог спокойно смотреть, как плачет Настя. Он схватился за край одеяла, готовый рвануться к ней и успокоить, но тут сообразил, что одеяло — единственная его одежда, а Катя не в том возрасте, чтобы лицезреть обнаженное мужское тело, причем неспокойное. Он собрался увещеваниями отправить Катерину домой, но вдруг она, отстранившись от Аси, громким шепотом спросила:

— А ты сказала ему про ребеночка?

Ася зарделась как маков цвет, но ответила:

— Да, Катюша. И Ваня будет хорошим папой, верно?

— Ну, все, — наконец вставил веское слово Иван. — Катерина, беги домой, поделись новостью с бабушкой и приходите в гости. Мы будем вас ждать.

Ася успела только обернуться, как за Катей хлопнула дверь. И в тот же миг она очутилась в крепких руках Ивана.

— Не плачь, моя девочка, — уговаривал он, губами вытирая ее мокрые щеки. — Я не могу, когда ты плачешь. Мне становится больно.

Ася сильно обхватила его за пояс, подставила лицо его поцелуям.

— Не волнуйся, Ваня. — Он едва не расхохотался, услышав из ее уст слова утешения, а Ася продолжала: — Кому-то плохо по утрам, а я не могу остановить слезы. Скоро это пройдет.

— Надо было дать Катерине какое-нибудь занятие. — Его рука скользнула на Асину грудь и нежно сжала. Губы проложили влажную дорожку к мочке уха и прикусили ее. — Чтобы задержать ее подольше… Пока мы…

— Ваня… — укоризненно взмолилась Ася и всем телом прильнула к нему. — Мы ждем гостей.

— Да, — пожаловался он.


Настя заканчивала готовить обед, когда открылась дверь и Иван с порога окликнул:

— Настасья, помоги мне, пожалуйста.

Она сдвинула крышку на кастрюле, чтобы суп не убежал, и вышла в коридор.

— Ваня? — на мгновение замерла и рассмеялась. — Ты свои вещи укладываешь в коробки и кульки?

Иван, обвешанный вышеуказанными предметами, как новогодняя елка, сначала удивился, а потом в глазах его заискрилась нежная ласка.

— Иногда, — улыбнулся он так, что Ася вспыхнула румянцем.

— Я освободила две полки для твоих вещей, — взволнованно сообщила она. — Давай сначала пообедаем, потом ты их разложишь.

Иван покачал головой:

— Нет, Настя. У нас нет времени обедать. Помоги мне.

Она взяла у него несколько коробок, украдкой любуясь красочной упаковкой. Да, такую коробку даже жалко выкидывать.

Иван отнес пакеты в кухню, выключил конфорку под вкусно пахнущим супом и вернулся к Асе. Забрал у нее ношу и пошел в комнату. Заинтригованная, Ася шла за ним следом.

— Почему мы не будем обедать, Ваня? — осторожно спросила она. Ася боялась: вдруг он скажет, что она может обедать, когда захочет сама, а он должен уйти? Хочет уйти. Успокаивало лишь то, что, когда уходят, не приносят в дом свои вещи, а наоборот.

Иван бросил коробки на тахту.

— Подожди здесь. — И выскочил из комнаты.

Вскоре он появился с букетом коралловых роз. Можно только дивиться, где он раздобыл летний сорт в декабре месяце. Это были не черные, не красные, а чисто коралловые розы. Иван торжественно протянул букет Асе.

— Настенька, — замялся он, нерешительно оглядел комнату. — Настенька, я хочу сегодня ночевать у тебя…

— Конечно! — не думая выпалила она. И смущенно покраснела. — Я тоже хочу этого, Ваня.

— Как муж, — закончил он свою речь. И объяснил на всякий случай: — Я хочу стать твоим мужем сегодня.

— Но это невозможно, — растерялась Ася.

— Возможно, если ты хочешь. — И, став серьезным, Иван спросил: — Настя, ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

— Ты хочешь этого?

Розовый туман окутал ее. Она едва ли что-то понимала, но рассудок был ясным как никогда.

— Да. Очень.

— Сегодня?

— Да.

— Тогда одевайся.

Иван в спешке бросился открывать коробки, а Ася непонимающе следила за ним.

— У нас есть только час, — между тем говорил он. — Я договорился: нас сегодня обвенчают в церкви, а в загс мы пойдем во вторник. Сегодня у них нет приема, а в понедельник они выходные. В загс мы пригласим гостей и отпразднуем свадьбу, а пока я просил Евдокию Тихоновну и Ивана Макаровича быть нашими свидетелями. Ты непротив?

Он повернулся к Асе. Она стояла на том же месте, прижимала к себе букет и завороженно смотрела на груду вещей и бумаги на тахте.

— Настя!

У нее природный дар ставить его на место, думал Иван, сжимая какую-то тряпку в руке. В магазине он посчитал, что вправе покупать Насте все, но сейчас, глядя на нее, понял, как самонадеянно поступил. Хотя бы дал ей возможность самой распаковать коробки и одеться. Но нет. Он так спешит сделать ее своей женой, что даже не вспомнил о скромности невесты.