Но та успела опередить супруга и сделала ему подножку.

— Ты прочел мои мысли, дорогой, — проворковала она.

На мгновение они замерли на краю ямы.

— Сучка! — выплюнул он.

— Ублюдок! — огрызнулась она.

В следующий миг оба упали в огонь, а сверху на них обрушились остатки плетеной клетки.

Внезапно Лиззи поняла, что Габриэль больше не держит ее за руку. В ужасе и изнеможении она опустилась на колени, а Габриэль подошел к человеку, который когда-то считался его отцом.

Эдвина, лежа на земле, кричала и билась в припадке бессильной ярости. Габриэль поднял ее с непривычной мягкостью.

— Эдвина, твой отец умер.

— Не хочу к нему прикасаться! — истерически кричала она. — Ненавижу мертвых! Я хочу домой, в Лондон! Ненавижу это место! И тебя ненавижу! Всех ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Лиззи сама не знала, откуда в ней взялись силы. Поднявшись с колен, она подошла к рыдающей девушке.

— Дай-ка я ею займусь, — сказала она Габриэлю, и это были первые слова, которые она сказала ему за весь день. Потом она взяла Эдвину за плечи, повернула к себе и влепила ей пощечину.

Та сразу перестала рыдать и воззрилась на Лиззи в немом шоке.

— Ты ударила меня! — выпалила она наконец. — Ты меня ударила! И у меня теперь будет синяк…

— Если сейчас же не замолчишь, врежу тебе еще раз, — совершенно спокойно произнесла Лиззи. — И сделаю это с превеликой радостью.

Эдвина все же умолкла. Габриэль подошел к распростертому телу сэра Ричарда и закрыл ему глаза. Затем он поднял взгляд на Лиззи, стоявшую рядом с бесстрастным выражением лица.

— Порой мне кажется, Лиззи, что я мог бы полюбить тебя, — сказал он.

На мгновение ей захотелось отправить его вслед за Чилтонами.

Глава 27

Лиззи ощутила внезапную непреодолимую потребность в том, чтобы о ней заботились. Ей хотелось, чтобы ее утешали, успокаивали, ласкали и баловали. В Роузклифф-холл она добралась в обычной фермерской телеге. Габриэль правил лошадьми, а хнычущая Эдвина сидела с ним рядом. Ехать бы Лиззи в компании с мертвым сэром Ричардом, но Эдвина наотрез отказалась приближаться к телеге, в которую собирались положить ее отца. И Лиззи в полном одиночестве восседала на куче соломы.

Как только они добрались до Роузклифф-холла, Габриэль тут же куда-то исчез. Их встретили Питер и взъерошенная Джейн. Питер занялся лошадьми, а Джейн — своей младшей сестрой. Стоило Эдвине взглянуть на нее, и она вновь заголосила. Джейн отнеслась к ней с несравнимо большим сочувствием: обняв Эдвину за плечи, она повела ее к дому. Она виновато взглянула на Лиззи, сиротливо стоявшую посреди двора.

На мгновение ей тоже захотелось разрыдаться. А еще лучше — упасть на землю в припадке отчаяния, который вполне мог соперничать с истерикой Эдвины. Но на земле было полно навоза, да и сил у Лиззи уже не оставалось. Жалкие всхлипывания — вот и все, на что ее хватило.

— Ничего, ничего, голубушка, идем-ка со мной, — сказала с материнской теплотой женщина, неожиданно оказавшаяся рядом с Лиззи. — Я знаю, тебе пришлось нелегко, но Элис присмотрит за тобой. Теплая ванна, чашечка чая, и ты вмиг почувствуешь себя лучше.

— Я так не думаю, — дрожащим голосом заметила Лиззи.

— Ну-ну, ты сильнее, чем думаешь, — произнесла Элис. — Сейчас мы тебя искупаем, а потом я найду мистера Габриэля и выскажу ему все, что думаю о нем. Надо же — оставить тебя одну, когда ты больше всего нуждаешься в заботе!

— Это так, — сказала Лиззи. — Ненавижу его.

— Ясное дело, — участливо согласилась Элис. — Все мы время от времени ненавидим наших мужчин, и, видит бог, они того заслуживают! Я страшно недовольна своим Питером, что он позволил этим чудовищам схватить мисс Джейн. Вот доберусь до него и как следует отчитаю. Только позволь мужчинам править миром, и они тут же перевернут все вверх дном!

Лиззи кивнула в ответ с полным одобрением.

— Да и не нужен нам сейчас мистер Габриэль. Бывают моменты, когда за утешением лучше обращаться к другим женщинам. — Продолжая ласково приговаривать, Элис повела Лиззи наверх. Здесь, в одной из комнат, стояла ванна с горячей водой. — Ну вот, мисс Элизабет, можете лежать здесь, сколько вашей душе угодно, — заметила Элис. — Если что-то потребуется, только позовите. Я принесу вам чистое белье и приготовлю что-нибудь поесть. Потом мне надо будет присмотреть за другими.

— Питер — ваш сын? — Лиззи рванула ворот платья, и на пол посыпались пуговицы. Плевать. Все равно она не собиралась больше надевать его.

— Все так.

— Джейн любит его. — На мгновение Лиззи забыла о собственных горестях. — Вы же не позволите ему совершить глупость и отказаться от нее?

Элис ласково улыбнулась ей.

— Не беспокойся, девочка, я за ним присмотрю. Обычно я стараюсь не вмешиваться в дела молодых людей, но если парень не желает прозревать, мать вправе настоять на своем. Он женится на ней и будет вполне себе счастлив.

Лиззи устало улыбнулась в ответ. Сорвав с себя оставшуюся одежду, она с облегчением забралась в ванну. И тут увидела, что Элис не сводит глаз с ее сорочки, запятнанной кровью.

— Они сделали тебе больно, детка? — тихо спросила она. — Заставили тебя?..

Лиззи покачала головой и испытала облегчение от того, что волосы ее рассыпались и скрыли ее лицо.

— Они ко мне не прикасались.

— Тогда… Габриэль, — понимающе кивнула она. — Похоже, придется мне отчитать еще одного молодого человека.

— Не нужно, — отрывисто сказала Лиззи. — Он не… Он не сделал… — Ее голос стих.

— Что он не сделал? — мягко спросила Элис.

— Не сделал ничего такого, чего бы я не хотела сама. — Из глаз Лиззи хлынули слезы.

Элис обняла Лиззи, утешая ее, не обращая внимания на мыльную воду, намочившую рукава ее платья.

— Ох уж эти мужчины, — пробормотала она тоном, который не сулил ничего хорошего Габриэлю Дарему.

Лиззи не вылезала из ванны, пока вода совсем не остыла. Она тщательно промыла волосы и оттерла кожу. Слезы ее понемногу высохли, а гнев только разгорелся сильнее. Она и сама не знала, на что так сердилась. В конце концов, Габриэль спас ей жизнь. А в том, что произошло этой ночью, ей некого было винить, кроме себя. При мысли о том, что честь ее погублена раз и навсегда, Лиззи испытала слабое утешение. Теперь она сможет с полным правом отвергнуть Эллиота Мейнарда. А если отец потребует объяснений, она откроет ему неприглядную истину.

Но до этого, конечно, не дойдет. Она вернется домой и проживет там до конца своих дней, посвятив себя заботе о племянниках. Если только сама не забеременела прошлой ночью.

При мысли об этом она ощутила странное волнение. Самое ужасное, что она хотела ребенка, хотела его ребенка, хотела почти с той же силой, с какой желала Габриэля. Определенно, она сошла с ума.

Что ни говори, она здорово вымоталась за этот день. Ей нужно выспаться, и наутро она вновь обретет былую рассудительность. Габриэль ее не хотел, а она не собиралась ему навязываться.

Элис приготовила для нее чистое белье. Выбравшись из ванны, Лиззи натянула рубашку на еще влажное тело и попыталась осушить волосы толстым полотенцем. Здесь же лежал тяжелый стеганый халат — явно мужского покроя. Ей не хотелось думать, кому он принадлежал. Но не могла же она разгуливать по коридору в одной рубашке! Накидывая на себя халат, она с трудом удержалась от искушения погладить его шелковистую ткань.

В комнате ее поджидали горячий чай, тарелочка с печеньем и стакан свежего молока. Она заставила себя съесть одно печенье, но ни от этого, ни от чашки чая ей не стало лучше. Глянув в окно, она увидела, что небо на горизонте посветлело — близился рассвет.

Скинув халат, она забралась в постель и уютно устроилась под одеялом. В комнате было слишком тепло, так что стоило бы открыть окно и впустить в спальню свежий воздух, но Лиззи не в силах была пошевелиться. А еще она боялась подходить к окну. Боялась, что может вновь убежать в лес — босиком и в одной рубашке.

Задув свечу, стоявшую рядом с кроватью, она откинулась на подушки и закрыла глаза В ожидании.

Должно быть, Лиззи заснула. Когда же она открыла глаза, оказалось, что Габриэль стоит рядом с кроватью и смотрит на нее. Судя по мокрым волосам, он тоже успел помыться. Он был в белой рубашке, бриджах и босиком.

Лиззи села и вызывающе посмотрела на него.

— Что ты хочешь? — сухо поинтересовалась она.

— Я лишь хотел убедиться, что все в порядке. Элис сказала, ты плакала. — Улыбка его была невеселой. — Плакала из-за меня.

— Со мной все в порядке. Я просто хочу спать. — Она умышленно сказала это в надежде, что Габриэль поймет ее намек и уйдет. Она не могла просто смотреть на него и не прикасаться к нему.

— Я знаю. А мне что-то не спится.

— Выпей теплого молока.

— Я не хочу молока, — сказал он жестко. — Я хочу тебя.

Очевидно, ему стоило большого труда признать это.

— Сочувствую, — заявила Лиззи, — поскольку со мной у тебя ничего не получится.

— Собственно, уже получилось. И не один раз, если быть точным.

Щеки у Лиззи вспыхнули. Оставалось надеяться, что он этою не заметил, поскольку в комнате было темно.

— Уходи, Габриэль, — сухо сказала она. — Оставь меня в покое.

Он дошел до двери и остановился.

— Ты говорила, что любишь меня, — напомнил он.

— Это было временное безумие.

Она уже не могла больше сдерживаться. Сердце ее разрывалось от муки, а он только и знал, что спорить. Почему бы ему просто не схватить ее в охапку, не оставив ей выбора?

— Люби меня опять, Лиззи, — мягко сказал он. — Я так долго был один.

От этих слов она буквально растаяла, и он это понял Габриэль протянул ей руку, заставляя сделать выбор.