— Идем со мной, — шепнул он. — Ты мне нужна.

И она пошла за ним, босая, покорно держась за его руку. Пошла по темным коридорам Роузклифф-холла в его спальню, в его кровать, любить его.

На этот раз прикосновения его были нежными и ласкающими, а поцелуи — долгими, глубокими и томительными, как если бы впереди у них была целая ночь. Его губы и язык рисовали эротические узоры на ее теле. Он взял ее бережно и осторожно, нашептывая на ухо всякие нежности. Взял ее легко и беспечно, окружив заботой и теплом.

А потом он ушел, и Лиззи осталась одна в его смятой постели, в лучах безжалостного утреннего солнца.

Глава 28

Миновало шесть долгих недель. Пришла пора попрощаться с монахами-призраками и с самим лесом Она и так задержалась в Хернвуде немыслимо долго.

Питер и Джейн пытались уверить ее в том, что она ничуть не мешает их свадебному блаженству. Лиззи и так знала, что не мешает. Дому, который унаследовал Питер, явно не хватало детских голосов, и, судя по звукам, разносившимся ночью по пустым коридорам, Питер и Джейн делали все возможное, чтобы поскорее наполнить его детьми.

Она смотрела из окна на окружающий лес, любовалась розами, пышно цветущими вокруг дома. Роузклифф-холл напоминал ей замок в заколдованном лесу, полный магии и очарования. Она могла только надеяться, что они не развеются после возвращения Габриэля.

Ну а ей пришла пора отправляться в Дорсет. Она вернется домой и станет той послушной, преданной дочерью, какую всегда желали видеть ее родители. Само собой, она не выйдет замуж за Эллиота Мейнарда или какого-либо другого мужчину. Однако и по лесам она бегать больше не будет, а посвятит себя тихой домашней работе и уходу за стареющими родителями.

От Габриэля до сих пор не было ни слова, да она, собственно, и не ожидала ничего такого. В то утро она вновь проснулась одна в его постели. Габриэль уехал, даже не предупредив ее. Забрав хнычущую Эдвину и тело ее отца, он прямиком отправился в Лондон. И даже поспешная свадьба Питера и Джейн не заставила его переменить решение. Что ж, теперь, когда он стал главой семьи, у него появилось много обязанностей, в качестве извинения сказала ей Джейн. Сама она была уверена в том, что Габриэлю не хотелось уезжать.

Но Лиззи знала Габриэля куда лучше, чем его сестра Она не сомневалась, что он вновь убегает от нее. И на этот раз она решила ему не препятствовать. Боль в ее сердце постепенно стихала, а вчера ей даже удалось рассмеяться — явный признак улучшения.

Она уже объявила Питеру и Джейн, что уезжает. Вещи были упакованы, и Питеру предстояло отвезти ее в Йорк, где она могла бы пересесть в лондонскую карету. Ну а пока Лиззи хотела попрощаться с лесами, которые стали ей вторым домом и которые она больше никогда не увидит. Который уже покинули монахи-призраки.

Она быстро шла меж деревьев, следуя по знакомой уже дорожке. В последнее время тут все изменилось. Вещи и мебель перевезли из Хернвуд-мейнора в Лондон. Ни леди Дарем, ни близнецы не собирались больше возвращаться в Йоркшир, и Габриэль мог делать с домом все, что ему вздумается.

Он тут же приказал снести его до основания. Половину камней — тех, что были взяты из развалин аббатства, — разбросали по окрестностям. Брат Септимус и брат Павел обрели наконец-то долгожданную свободу.

Лиззи попрощалась с ними в разрушенном нефе старого здания. Приближаться к самой башне она не стала — некоторые вещи Лиззи просто не в силах была сделать.

Наступила пора возвращаться. Она знала это и все же медлила. Никому и в голову не придет отправиться за ней сюда — у всех были свои дела и обязанности. Сняв туфли и чулки, она аккуратно сложила их рядом с дорогой.

Она спугнула кролика, который, увидев ее, юркнул в кусты. Зло ушло из леса, и его обитатели стали возвращаться в родной лес.

Земля под босыми ногами Лиззи была по-весеннему теплой. Всю оставшуюся жизнь она будет ходить в туфлях и чулках, но только не сейчас. Лиззи направилась в глубь леса, тихонько напевая себе под нос. Она пела о любви вероломной и любви обретенной. В конце концов, это был последний раз, когда она могла станцевать в лесу, ощутить ту магию, которая жила в нем.

Лиззи кружилась и покачивалась, скользя в такт напеваемой мелодии. Она повернулась еще раз и замерла как вкопанная. В луче солнечного света стоял Габриэль, внимательно наблюдающий за нею.

Она почувствовала, как лицо ее заливает густая краска. Счастье еще, что она не стала снимать платье. Застань он ее в одной сорочке, и ей не осталось бы ничего другого, как только умереть со стыда.

— Ты всё еще здесь, — произнес он с удивлением.

— Это ненадолго, — заметила она с обманчивым спокойствием. — Призраки ушли из башни.

Габриэль кивнул.

— Нужно было разрушить помещичий дом. Он был сложен из камней аббатства, и призраки не могли покинуть этих мест, пока камни оставались в постройке.

— Почему?

— Понятия не имею, — пожал он плечами.

— А где ты был… — Она оборвала себя на полуслове. — Неважно. Это не мое дело.

— Я люблю тебя, Лиззи Пенсхерст, — сказал он внезапно.

— Любишь меня? — Лиззи не верила своим ушам. — Ты меня соблазнил, едва не убил, потом сбежал, не сказав ни слова. И вот теперь ты утверждаешь, что любишь меня?

— У меня были дела в Лондоне, — невозмутимо заявил Габриэль. — К тому же я надеялся избавиться от своего чувства. Похоже, однако, что это навсегда. Полагаю, тебе придется выйти за меня замуж.

— Замуж? Этого еще не хватало!

— Почему бы нет? Твой отец дает свое благословение.

— Зато я не даю своего! — отрезала Элизабет.

— Разве ты меня не любишь? Хочешь сказать, что легла в мою постель просто ради удовольствия? Ha. тебя это не похоже. У меня такая ранимая душа — скажи, что испытываешь ко мне хоть капельку чувства.

— Да ты настоящее чудовище! — воскликнула она. — Ненавижу тебя!

— Само собой. Иди ко мне, Лиззи.

Он был уже совсем близко. Солнце лилось сквозь верхушки деревьев, наполняя лес танцующими бликами.

— Я превращу твою жизнь в настоящий ад, — предупредила она его.

— Очень на это надеюсь. Лиззи, я люблю тебя всем сердцем, телом и душой. Можешь провести остаток жизни, мучая меня днем и ночью.

Лиззи шагнула ему навстречу, купаясь в лучах весеннего солнца. Она и забыла, какой он высокий, мелькнула у нее мысль. И только тут до нее дошло, что она вновь без туфель. Габриэль наклонился и бережно сжал ладонями ее лицо.

— Выходи за меня, Лиззи. Позволь мне любить тебя.

— Да, — шепнула она, целуя его руки, его губы, его глаза. — Да!

Эпилог

Йоркшир, 1817 год


То был первый по-настоящему теплый весенний день, и Габриэла Дарем отправилась в лес потанцевать.

Пора бы уже перерасти свою любовь к лесу, подумала Габриэла. В конце концов, она была вполне разумной молодой особой восемнадцати с половиной лет, впервые блиставшей в этот год в лондонском обществе. И сезон этот принес ей сразу двух завидных поклонников. Она могла выйти замуж за любого из них. Собственно, так ей и следовало поступить. После скандального поведения ее деда и бабки консервативно настроенным родителям Габриэлы пришлось приложить немало усилий для того, чтобы восстановить семейное имя во мнении высшего света. И вот теперь Габриэла готова была пожинать плоды этой неустанной работы. Без сомнения, супругом ее станет человек знатный и богатый, хотя денег в их семье и так было предостаточно. А сама она будет образцовой благовоспитанной женой.

Плохо только, что характером она пошла в свою бабушку Лиззи.

Ее мать, добросердечная и эмоциональная женщина, нередко приходила в отчаяние от причуд своей свекрови, которую все в округе знали просто как Лиззи. Еще она страшно боялась своего свекра, скандально известного Габриэля Дарема, хотя и не показывала этого на людях.

Зато Габриэла никогда не боялась своего деда — не зря же ее, несмотря на возражения матери, назвали в его честь! Она знала, что дед искренне предан всем своим близким, в том числе ее беспокойной и неблагодарной матери.

Ну а мать Габриэлы научилась с терпением относиться к эксцентричности свекра и свекрови, к их приверженности языческим религиям и тому взаимному чувству, которое эти двое даже не пытались скрывать. Поскольку они держались в отдалении от общества, предпочитая собственный круг друзей, Ричард и Мэри Дарем могли делать вид, будто стариков вообще не существует.

Но Габриэль и Лиззи уже покинули этот мир, благополучно дожив до глубокой старости. Их многочисленные потомки разъехались по всему свету, оставив старшего, Ричарда, управлять поместьем и жить степенной семейной жизнью.

И вот теперь настал черед Габриэлы. Она уже знала, что ждет ее по возвращении домой. Адриан Грант уже просил ее руки, да и Пол Тейлор вот-вот готов был посвататься. Пришла пора делать выбор.

Добравшись до поляны в центре дубовой рощицы, Габриэла скинула туфли и чулки. Ходили слухи, что в этих краях водятся друиды, но ее это не пугало. Леса Габриэла знала лучше, чем свое сердце. Здесь она была в полной безопасности.

Она тихонько мурлыкала старую песню о любви вероломной и любви обретенной и кружилась, босая, в тени деревьев. Пока не почувствовала на себе его взгляд.

Должно быть, он уже давно стоял так, наблюдая за ней. Кожа у него была смуглой от загара, каштановая копна волос золотилась на солнце. Одет он был просто и безыскусно.

— Кто ты? — спросила она требовательным тоном, чувствуя замешательство от того, что ее застали за таким легкомысленным занятием. — Что ты делаешь на земле моего отца? Ты браконьер?

— Я не браконьер, — ответил он низким, чарующим голосом. — Я лишь остановился посмотреть на танец феи.