Барбара Картленд - Танцуя на радуге

Прежде чем Лоретта успела отодвинуться, он обнял ее за талию, забрал бокал и притянул ее к себе.

Она попыталась высвободиться, но почувствовала, что он очень силен.

— Нет! Нет! — вскрикнула она.

Но он неумолимо прижал ее к своему телу.

«Фабиан, помоги мне… помоги мне!» — взмолилась она беззвучно.

И будто в ответ на этот крик души ее осенило, как вырваться от него.

Она подняла ладонь, будто защищаясь.

И смахнула на пол расстегнувшуюся сережку Ингрид.

Лоретта вскрикнула с притворным испугом:

— Моя сережка! Не наступите на нее, она очень хрупкая!

Граф посмотрел на сережку под низким столиком.

А когда он нагнулся, Лоретта протянула руку у него за плечом, схватила неоткупоренную бутылку минеральной воды с золотого подноса и изо всех сил ударила графа бутылкой по затылку.

Он со стоном повалился вперед, а она ударила его снова.

Затем, приподнявшись, чтобы удар получился сильнее, она стукнула его по затылку в третий раз.

Когда граф растянулся на полу между столиком и кушеткой, Лоретта услышала позади себя какой-то шум.

Невольно оглянувшись, она увидела, как занавески эркера раздвинулись, и в комнату вошел Фабиан.

Она вскрикнула с таким облегчением, что стены отозвались эхом.

Бросив бутылку на кушетку, она обежала столик и кинулась на шею маркиза, восклицая:

— Я… убила его! Я… убила его! Ах, Фабиан, я убила… его!

Фабиан обнял Лоретту и нежно прижал к себе. Спрятав лицо у него на плече, она прошептала еле слышно:

— Я., я… убила его! М-м-меня заберут в т-тюрьму и… гильотинируют!

Он почувствовал, как она задрожала, и сказал негромко и спокойно:

— Все хорошо, мое сокровище, предоставь все мне.

С этими словами он повел ее в эркер к открытой двери на балкон.

Она продолжала судорожно за него цепляться, и он, осторожно прислонив ее к каменной балюстраде, сказал:

— Останься тут и постарайся дышать поглубже. Я пойду и погляжу, что произошло на самом деле.

— О… он-н-н уб-б-бит!

Послушно, точно маленький ребенок, она оперлась о балюстраду, и холод камня чуть-чуть привел ее в чувство.

Фабиан уже вернулся в комнату.

Лоретта закрыла глаза. Конечно же, ничего этого на самом деле не произошло! Ее просто мучает кошмар!

Однако дробное биение сердца, пересохшие губы и ужас, по-прежнему ее леденивший, не оставляли у нее сомнений в намерениях графа.

Ее спасло чудо!

Ей казалось, что она стоит так вечность и вот-вот упадет в обморок.

Эта мысль ее испугала: ведь тогда Фабиан будет ее презирать!

— Я должна взять себя в руки, быть мужественной! — с трудом прошептала она.

Но только почувствовала себя совсем слабой и беспомощной, и ей все труднее было бороться с нахлынувшими волнами дурноты.

И тут, когда у нее уже не осталось никаких сил и она решила вернуться в комнату увидеть, что происходит, на балкон вышел Фабиан.

Услышав его шаги, Лоретта обернулась и кинулась к нему.

Он крепко ее обнял, и сила его рук подарила ей неизъяснимое облегчение.

— Все хорошо, сердце мое, — сказал он. — Этот мерзавец жив.

«Ж-жив!» Она еле выговорила это короткое слово.

— Да, он жив, но ты обошлась с ним немилосердно, и у него еще долго будет болеть голова. И поделом!

Голос Фабиана стал жестким, но Лоретта могла думать только о том, что ей ничего не угрожает.

Ее не бросят в тюрьму, не гильотинируют! Она не убила графа, как ей показалось.

Фабиан обнял ее еще крепче, и она почувствовала его губы на своих волосах, когда он сказал:

— А теперь я хочу, чтобы ты была мужественной. Спуститься вниз с балкона тем путем, каким я на него взобрался, ты не можешь, и, значит, нам придется воспользоваться парадной дверью. У подъезда ждет моя карета.

— Н-но… мы… не сможем выйти, — запинаясь сказала Лоретта. — Д-д-дверь заперта.

— Знаю, — резко ответил Фабиан, — но, к счастью, есть еще выход из соседней комнаты, где накрыт ужин.

Лоретта приподняла голову и вопросительно посмотрела на него.

Увидев мертвенную бледность ее лица, глаза, еще темные от пережитого страха, дрожащие губы, он сказал ласково, точно ребенку:

— Наберитесь мужества еще ненадолго. Не надо, чтобы слуги догадались, как вас ошеломило случившееся.

Эти слова заставили ее выпрямиться и вздернуть голову.

Он почти минуту глядел на нее с неизъяснимой нежностью.

Потом обнял за плечи и увел с балкона.

Когда он раздвинул занавески, Лоретта не сразу решилась взглянуть на человека, которого чуть-чуть не убила и оставила лежащим на полу.

Потом обнаружила, что Фабиан, видимо, уложил графа на кровать.

Он лежал на атласных подушках, глаза у него были закрыты.

Парчовый халат и рубашка были распахнуты, словно Фабиан слушал его сердце.

Но прежде чем она успела о чем-либо спросить, Фабиан подобрал ее бархатную пелерину и взял ее под руку.

Он решительно повел ее к двери у камина, которая вела в будуар, где стоял стол, накрытый для двоих.

Лампы были пригашены, и в этом полусумраке было что-то соблазнительное. Фабиан увлек Лоретту к двери, которая открылась, едва он повернул ручку.

Молча он повел Лоретту по коридору и вниз по той же лестнице, по которой она, приехав, поднялась следом за лакеем.

В вестибюле она увидела двух-трех лакеев и пожилого человека, видимо, дворецкого.

Она не сомневалась, что они уставятся на Фабиана в полной растерянности.

И, конечно, начнут ломать голову, каким образом она внезапно появилась здесь, когда была заперта в спальне их хозяина.

Фабиан помог Лоретте спуститься с последней ступеньки, прежде чем сказал властно:

— Вашему господину нездоровится. Помогите ему и немедленно пошлите за врачом.

Договорив, он не стал дожидаться ответа, а вышел с Лореттой за дверь и подвел ее к своему экипажу.

Помог ей войти, сел рядом с ней, и, едва грум захлопнул дверцу, лошади тронулись.

И тут самообладание окончательно покинуло Лоретту, она продержалась, как он ее просил, но теперь разразилась слезами.

Словно унеслась в вихре собственных страхов.

И остановить слезы она была не в силах — легче, казалось, было бы заставить Сену течь вспять.

Она плакала самозабвенно, как ребенок, из ее глаз струились слезы, смачивая плащ Фабиана.

Она была слепа и глуха ко всему и только чувствовала себя бесконечно несчастной.

Фабиан нежно обнял ее, а когда она выплакалась, сказал:

— Все хорошо, мое сокровище, моя невинная маленькая богиня. Вам ничто не угрожало с той минуты, когда я увидел, как его карета отъехала от дома Хью, а затем мне сказали, что вы уже отбыли. Я тотчас понял, что произошло.

— Вы… знали, что он привезет меня… в свой дом? — с трудом прошептала Лоретта.

— Мне досконально известны все его приемы! — гневно ответил Фабиан. — Вы чуть не убили его, мое сокровище, но именно это я сделал бы с ним, причини он вам хоть малейший вред.

— Я… я испугалась, очень испугалась!

— Ну конечно! Но вы должны были знать, что я вас спасу.

— Я… м-м-молилась об этом, — сказала Лоретта. — И звала вас… всем сердцем.

— Я услышал, — ответил Фабиан. — К счастью, мне уже доводилось бывать в доме графа, и я догадался, куда этот скот уведет вас. И потому взобрался на балкон по обвитой плющом решетке, так что это было легко. Но если бы потребовалось взять Бастилию, я все равно добрался бы до вас!

Лоретта попыталась улыбнуться, но не сумела.

Плакать она перестала, но по-прежнему прятала лицо на плече Фабиана.

Внезапно она вскрикнула:

— Я оставила там… сережку. А она принадлежит Ингрид! Если кто-нибудь найдет ее, то они узнают, что я была там!

Фабиан разжал руку, и Лоретта увидела у него на ладони сережку из бриллиантов и жемчуга.

— Вы… нашли ее!

— Когда я взобрался на балкон, то услышал, как вы сказали: «Я уронила сережку!»

— Ах… благодарю вас… благодарю! — воскликнула Лоретта.

И без всякой причины, просто потому что сердце ее было переполнено, по щекам у нее вновь заструились слезы.

Фабиан нежно утирал их, пока лошади не остановились.

— Я… нельзя, чтобы кто-нибудь… увидел меня… такой! — прошептала Лоретта.

— Разумеется, — ответил он. — Вот почему я привез вас к себе домой.

Лоретта удивленно взглянула на него, и он ответил мягко:

— Все приличия будут соблюдены, потому что сейчас у меня гостит моя бабушка герцогиня де Меллерно. Но она очень стара и ужинает в постели.

Тут лакей открыл дверцу, Фабиан вышел и помог выйти Лоретте.

Она наклонила голову, чтобы слуги — а их как будто было много — не увидели ее лица.

Фабиан провел ее через широкий вестибюль и сказал лакею, открывшему перед ними дверь комнаты:

— Скажите повару, чтобы он приготовил легкий ужин для двоих из блюд, которые не требуют много времени. И принесите мне бутылку шампанского.

И он вошел с Лореттой в комнату, которая, почувствовала она, принадлежала к его личным апартаментам.

Она была обставлена восхитительной французской мебелью, включавшей удобнейший на вид диван и кресла.

Хотя комната дышала французской изысканностью, она при этом, несомненно, принадлежала мужчине. Вся атмосфера в ней была сугубо мужской.

Фабиан усадил Лоретту на диван и вложил ей в руку свой мягкий платок из тончайшего полотна.

Она вытерла со щек следы слез, но когда подняла на него глаза, длинные пушистые ресницы оставались влажными.

Хотя она этого не сознавала, выглядела она очень бледной — слезы смыли косметику — и очень трогательной.

Фабиан молчал, пока в комнату не вошел лакей с бутылкой шампанского в ведерке со льдом и с двумя бокалами.

Он наполнил один и поставил его на столик перед Лореттой, а второй подал своему хозяину.

Затем поставил ведерко с бутылкой на стол по ту сторону камина и вышел.