Издав нервный смешок, я кладу свою сумочку на соседний стол, а затем следую за ней вглубь помещения. Она останавливает тележку посередине комнаты рядом с большой раковиной.

Пока не забыла, я выуживаю из своего кармана листок, который ранее мне дал Рансом, и протягиваю ей.

— Мне нужно, чтобы вы заполнили это. Анкета и доказательство того, что я была здесь.

Она берет листок и, разворачивая его, окидывает содержимое мимолетным взглядом.

— Это твой финальный проект?

— Да, так и есть.

Она кивает и протягивает руку, чтобы бросить анкету на письменный стол.

— Что бы я только ни отдала за такое классное задание для выпускного экзамена в твоем возрасте. — Она с тоской вздыхает. — Я верну тебе это к концу урока.

Откинувшись назад, она облокачивается на край стола, и выражение ее лица становится по-деловому серьезным.

— Ну ладно, давай приступим, — говорит она, глядя на меня. — Я предполагаю, это твой первый опыт?

— Да. — Я могу произнести лишь это единственное слово, пока мой желудок скручивает в тугой узел.

Она по-доброму улыбается мне, но ее слова звучат крайне пугающе.

— Думаешь, ты сейчас нервничаешь? Погоди немного, пока появятся мои ученики. Это настоящее испытание для всех. — Указывая на стоящий в центре стол, она продолжает: — Это твоя сцена на сегодняшний вечер. Когда все рассядутся и будут готовы начать, по моей команде ты ляжешь на этот стол на бок, лицом к моему столу.

Черт. Мне нужно войти в переполненную комнату и раздеться. Не думаю, что у нее есть шест, который облегчит мне задачу.

— И все? Мне просто надо будет лежать, пока они рисуют меня?

— Для начала. Сегодня от класса требуется нарисовать три рисунка с разных ракурсов. Итак, для начала ты будешь лежать в одной позе, затем перевернешься, чтобы открыть им другой ракурс, и мы закончим все твоим портретом в положении сидя.

Я сглатываю.

— Сколько, вы говорили, длится урок?

— Всего лишь час, и не волнуйся, ты выживешь, — отвечает она, в ее голосе слышны нотки смеха. Взяв меня за плечо, она смотрит мне в глаза с неподдельной искренностью. — Уверена, что ты слышала об этом и раньше, но все волнуются в первый раз. Даже отсюда я могу сказать, что у тебя потрясающая фигура, и, что более важно, ты гордишься своим внешним видом. Не позволяй этой вспышке нервозности заставить тебя отступить. Я твердо убеждена в том, что встреча лицом к лицу со своими страхами прекрасно закаляет характер.

Я уверена в ее правоте, однако это не ослабляет обуревающих меня чувств. Миссис Джексон достает белый пушистый халат из шкафа рядом с ее столом, а затем указывает мне на комнату, которая выглядит как учительская, но на самом деле используется моделями для переодевания и, по ее словам, является полностью безопасной. Там в центре стоит небольшой круглый столик с наваленными на него книгами, позади размещен короткий ряд шкафов с гигантской кофейной машиной, кучей пластиковых стаканчиков, мешалок, различных сливочниц и микроволновкой. Именно так я себе и представляла учительскую.

Заглянув в гудящий мини-холодильник, я хватаю бутылку воды и осушаю ее, надеясь, что это поможет мне достаточно отвлечься и успокоиться.

Затем, осознавая совершенную ошибку, я провожу следующие десять минут в ванной, пытаясь опорожнить свой мочевой пузырь, дабы потом не бегать в туалет по сто раз.

Двадцать минут спустя я стою за закрытой дверью, полностью обнаженная за исключением наброшенного халата. Голубой с вкраплениями белого линолеум холодит мои босые ноги. Через большое прямоугольное окно я вижу, как миссис Джексон дает последние инструкции своим студентам. Парни и девушки примерно моего возраста сидят перед своими натянутыми холстами, на которых будут увековечивать мой образ.

Меня снова накрывает осознание того, что я учусь с этими людьми. Если они до этого не знали меня, то теперь узнают. Я буду девушкой, которая обнажилась.

Прежде чем я смогу еще больше напугать себя, миссис Джексон замечает меня, и ее накрашенные бордовой помадой губы растягиваются в широкой улыбке. Она еще что-то говорит классу, и все поворачивают головы, чтобы посмотреть на меня.

Господи, мне стоит сбежать прямо сейчас. Но я не делаю этого.

Миссис Джексон подходит ко мне и открывает дверь.

— Давай, заходи. Мы как раз говорили о тебе.

Взмахом руки она приглашает меня внутрь, и я следую за ней в комнату. Я сосредотачиваю взгляд на ее спине, на том, как ткань платья струится по телу, переливаясь, подобно легким волнам океана, с каждым ее шагом. Все очень просто, если я оторву от нее взгляд, то просто сбегу.

— Пожалуйста, сними халат и ложись на стол, — командует она.

Мои пальцы лишь на короткий миг сжимаются на мягкой ткани, после чего я снимаю ее. Я взбираюсь на стол, ощущая легкую прохладу дерева через тонкую хлопковую простыню своими ягодицами. Повернувшись на бок я позволяю миссис Джексон расположить мои руки и ноги так, как ей нужно. Моя правая рука вытянута в сторону и согнута в локте, а раскрытой ладонью я поддерживаю голову. Левая же выдвинута вперед и опирается на стол, чтобы сделать мое положение устойчивее. Мои ноги разделены и вытянуты, а бедра крепко сжаты. Она вытягивает одно мое колено вперед, и я напрягаюсь, когда ощущаю касание холодного воздуха между ног.

Меня посещают шальные мысли, когда я представляю, что видят студенты, расположенные к югу от меня. Что они нарисуют? Им нравится то, что они видят? Их это возбуждает или смущает так же, как и меня? Я, может, и раздеваюсь для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но это не делает меня эксгибиционистом. Я не получаю удовольствия, показывая свое тело каждому, кто захочет на него взглянуть. По крайней мере, не таким образом. Даже в стриптиз-клубе есть определенные рамки и ограничения.

Удовлетворившись моим видом, миссис Джексон покидает круг и занимает позицию наблюдателя.

— Хорошо, класс. Как вы поняли, у вас есть двадцать минут, чтобы сделать ваш первый набросок. Попытайтесь передать силуэт так, как вы ее видите. Сконцентрируйтесь на свете и тени и используйте их, чтобы добавить глубину рисунку. Я буду ходить по комнате, чтобы взглянуть на каждую работу. Если вы захотите меня о чем-то спросить, просто поднимите руку — и я подойду. Время пошло.

В помещении царит полная тишина, за исключением слабого поскрипывания карандашей на холстах и едва слышного стука каблуков миссис Джексон. Сначала мне становится еще более некомфортно от того, что все глаза устремлены на меня, но через некоторое время начинаю расслабляться и постепенно погружаюсь в свои мысли.

Я уже нахожусь в состоянии полусна, когда проходит половина времени, отведенного на вторую позу, и тут неожиданно слышу легкий стук в дверь. Мой взгляд не отрывается от спины миссис Джексон, когда она направляется к двери.

Она приоткрывает дверь и просовывает голову в щель, снаружи раздается непонятное бормотание, откуда мне не удается разобрать ни слова. И хотя мне любопытно, я возвращаю свое внимание обратно к занятию.

Знаю, что не должна была этого делать, но все это время я вспоминала наши отношения с Рансомом. Последнее предложение Энни все еще звучит у меня в голове, и с приближением окончания занятия я все яснее начинаю осознавать, что между нами не все кончено. Вообще ничего не кончено, если быть честной к самой себе. Наш разрыв не сработал. А от того, что я вынуждена видеть его изо дня в день, ситуация становится только хуже.

Видеть и не прикасаться. То, как отстранено мы с ним разговариваем. Долгие взгляды и отрицание того, что между нами что-то происходит. От всего этого мои раны не заживают.

Без окончательного расставания невозможно закрыть эту дверь в моей жизни. Наоборот, от малейшего взгляда или сказанного слова она только шире распахивается.

А воспоминаний в таких условиях не избежать так же, как и его.

И я только сильнее убеждаюсь в последнем, когда миссис Джексон отодвигается и в комнату заходит Рансом.

Глава 21

Мое сердце замирает в груди, а взгляд пробегает по телу Рансома. На нем простые черные брюки и бледно-розовая рубашка, и я не могу не пожирать его взглядом. Как будто его вырвали прямо из моих мыслей и поместили в класс, чтобы помучить меня.

Что он здесь делает? Я спрашиваю его об этом пристальным взглядом, Рансом же смотрит на меня в ответ холодными глазами и с абсолютно нечитаемым выражением лица.

Пренебрежение. Вот как я могу охарактеризовать этот взгляд. Он знает, что это последнее место, где ему стоит быть, последнее место, где я бы хотела, чтобы он находился, но он все равно пришел. Энни как-то сказала, что этот мужчина любит злоупотреблять своим положением, и прямо сейчас я вынуждена признать ее правоту. Интересно, что он сказал себе, чтобы бросить вызов всем своим принципам и рискнуть прийти сюда сегодня.

Миссис Джексон проводит его мимо работ своих студентов, указывая на определенные аспекты, которые она считает важными. Он кивает и в нужный момент что-то бормочет в ответ, но при этом почти не отводит от меня взгляда.

И чем дольше это продолжается, тем больше мои внутренности опаляет жаром. В моей груди возникает ноющая боль, которая нервной дрожью спускается вниз, пока не превращается в острое желание чего-то большего. Он оглядывает мое тело, и для случайного наблюдателя это наверняка походит на клинический осмотр. Просто профессор, который оценивает картину в процессе написания. Для меня же это как прелюдия. Энни, возможно, и была права, но постепенно я начинаю осознавать, что мне все равно.

Он дразнит меня своими постоянными взглядами. А этот намек на улыбку, что пробегает по его полным твердым губам? Нет, он просто убивает меня своим поведением. И я не могу перестать думать о том, что у него был такой же взгляд, когда он был внутри меня.

Невозможно не заметить желание в его глазах, так же как и невозможно отрицать нарастающую во мне потребность, когда он оказывается вне поля моего зрения. Из-за того, что я не могу его видеть, мое дыхание становится глубже, тяжелее, и мне приходится удвоить свои усилия, чтобы сконцентрироваться на принятой позе.