— Он настоящий мужчина, — сказала я, пытаясь смотреть сквозь дверь.

— Что с тобой? — спросила меня Марго. — Ты кого-то ждешь?

— Может быть, — ответила я с досадой.

Они вернулись с кухни, вволю нахохотавшись. Оказывается, пока Ветка спорила с Димой по поводу того, когда кофе следует мешать, а Фиса наблюдала за их спором, пытаясь упредить возможную драку, кофе сбежал и выплеснулся из нашего высокого кофейника мощной струей в супчик, который на соседней конфорке варили вьетнамцы из риса и корюшки.

Ветке стало плохо, а Фиса шипела:

— Возмездие! Возмездие! — и кружилась на одной ноге, как ведьма.

— За что нам возмездие? — не понял Дима.

— Не нам, Вьетнаму, — простонала Ветка, пытаясь выловить ложкой хоть немного кофейной гущи из вьетнамской кастрюльки. Но кипение шло бурно, и супчик быстро приобрел нехарактерный коричневый цвет.

— Давайте уносить ноги, пока никого нет! — предложил Дима.

И они сбежали.

А потом, когда мы допивали кофе, дверь распахнулась без стука и на пороге обозначился Оз.

— Вот вы где! — радостно сказал он и сел на кровать, потому что все стулья были уже заняты.

И сел он не просто на кровать, а на Фисину кровать. И не спускал с Фисы глаз.

— Хочешь кофе, Оз? — протараторила Марго.

— Да нет, знаешь, я устал сегодня, спать хочу, — заявил Оз и вытянулся на Фисиной кровати.

У меня сердце чуть не выпрыгнуло, а у девчонок, похоже, упало. «Молодец, Оз, — думала я. — Так держать».

— Познакомься, Оз, это Дмитрий, — сказала Фиса.

Оз вскочил с кровати и, кланяясь, подошел к Диме, протягивая руку.

— Очень приятно. Может, в шахматы?

— Нет, — только и сказал Дима.

— В нарды?

— В другой раз. Мы уже уходим, — заявил он и опять проделал свой неповторимый трюк: взял Фису за руку, и они направились к вешалке. — Пока.

Дверь захлопнулась, и мы все уставились на Оза. Я даже забыла, что мне хотелось сказать черному королю пару фраз наедине.

В глазах Оза ненависть медленно сменялась полным отчаянием. И это был до того страшный процесс, что каждой из нас хотелось провалиться сквозь землю. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился Лось. Он улыбался во все тридцать два зуба:

— Скажите честно, вы меня звали?

Первым засмеялся Оз, потом, нервно подергиваясь, Марго, потом Ветка, глядя на них, потом я. Лось подумал, что мы так ему обрадовались, и тоже засмеялся. Ему, давясь хохотом, кто-то налил кофе. И мы смеялись так еще долго. До слез. До самых горючих в жизни слез…

11

Доктор Р. мерил кабинет шагами, когда вошел Оз.

— Черт побери, — сказал доктор, — мне надоели ваши игры. Или вы мне все рассказываете, или я прекращаю занятия с Антониной — разбирайтесь с ней сами.

Оз сначала сжал кулаки, но потом заставил себя успокоиться и сел.

— Если я вам все расскажу, то вы мне все равно не поверите.

— Почему?

— Потому что мне никто не верит. И я не знаю, как им доказать…

— Что доказать?

— Подождите. Я пришел к вам за спасением.

— За спасением души?

— Да нет. Черт с ней, с душой. Мне другое нужно. Только я не могу вам ничего рассказать, пока не расскажет Тоня. Пусть она первая.

— А потом?

— А потом вы мне и поможете.

— Как?

— Я потом вам скажу, не торопите меня. Мне нужно, чтобы вы узнали все сами.

— Но послушайте, объясните мне, почему вам понадобилось спасение через десять лет после всего, что случилось? Где вы до этого были?

— Жил, работал. Ничего не делал. Не знал, что делать. Но потом книжка мне попалась про гипноз. Я прочитал ее и понял: вот что меня спасет. А через несколько дней приятель на работе про вас рассказал. И я тогда решил: вот кто меня спасет. Так я пришел к вам.

— Подождите, подождите. Ко мне вовсе не вы пришли, а Антонина!

— Вы уверены? — улыбнулся Оз.

— Конечно. Она мне сама рассказывала, что увидела объявление на Невском, и…

— Доктор, а ваши объявления хоть когда-нибудь появлялись на Невском? — спросил Оз, и доктор Р. задумался.

— Ваши афиши висят только в Озерках. Вы ведь не Кашпировский.

— Так как же тогда…

— Я вашу афишу месяц на Невском наклеивал, пока Тоша ее заметила.

— Господи, у меня что-то с головой, — сказал доктор Р. — Вы, кстати, никогда не наблюдались у психиатра?

Оз полез в карман, а доктор подумал, подняв глаза к потолку: «Господи, помоги, опять в карман полез! Что еще у него там?»

— Вот, — сказал Оз, доставая и протягивая доктору бумажку.

— Это что?

— Справка из психоневрологического диспансера, что я абсолютно здоров.

— Действительно, — доктор удивленно пробежал листочек глазами. — И дата свежая.

— Это специально для вас, — сказал Оз. — Кстати, ваш курс как называется?

— Курс гипноза.

— А я приписал в афишке еще одно название: «Воскреси свое прошлое». Я знал, что это сработает.

— Но почему?

— Потому что Тоша отыскала Фису! Значит, начала воскрешать прошлое.

— А вы как Фису отыскали?

— А я ее никогда и не терял!

— Хорошо, значит, Антонина отыскала Фису, и вы решили действовать. Почему именно тогда?

— Я боюсь, что все может повториться…

Доктор Р. устал в конце концов от этих вопросов и ответов и только спросил напоследок:

— А почему вы клеили объявление именно на Невском?

— Тоша каждый день проходит мимо, возвращаясь с работы…


И снова они приходили. И снова уходили. И снова Дима брал Фису за руку и вел за собой. А я мысленно кричала ему вслед: «Почему не меня? Возьми меня!» И однажды он, словно услышав мой крик, оглянулся:

— Тоня, хочешь с нами?

— С вами? Нет, спасибо. Не хочу мешать.

— Ты не помешаешь, Тоня.

— Правда, пойдем, — позвала Фиса.

И мы втроем отправились в кино. Но фильм я совсем не запомнила. Зато запомнила то полуобморочное состояние, когда сидишь рядом с ним и чувствуешь жар, которым веет от его тела, чувствуешь его запах. И мне показалось, что он сидит чуть-чуть ближе ко мне, чем к Фисе.

А потом все закружилось. Мы (втроем!) стали каждый вечер совершать вылазки в город, а по выходным выбирались куда-нибудь за город. Солнце светило как сумасшедшее, слепило глаза, но было еще холодно. Эти несколько недель прошли звенящим потоком, который размыл все границы наших отношений, и через некоторое время уже трудно было сказать, кто кому кто и к кому же приходит Дима. Нас было трое, и река времени несла нас к крутому повороту, за которым один должен был пойти своей дорогой, а двое других унеслись бы в сказочное путешествие по волнам большой любви. Поворот уже маячил где-то на горизонте, я чувствовала это. И еще я предвкушала, что на том самом повороте Дима вдруг возьмет меня за руку и уведет от всех моих сомнений.

Правда, сомнений у меня было мало. Хотя Фиса раздражала. Я боролась с ней из последних сил, а она словно не замечала этого. Наивная купальщица в океане счастья, она даже не подозревала о возможных подводных течениях. Она была спокойна и излучала все те же неуловимые волны тихой радости.

— Тоша! — сказала мне как-то Марго. — Нас с Веткой твои кавалеры одолели. Приходят плакаться в жилетку по очереди. Ты бы их пожалела, что ли.

Я посмотрела на нее не знаю уж как, но Марго это не понравилось.

— Тоша, что происходит? — спросила она.

Я почувствовала, что Марго насторожилась. А она ведь умница, Марго, она может и догадаться. Нужно непременно ее успокоить, пока она не поделилась своими опасениями с Фисой. И тогда — я, честное слово, даже усилий для этого не приложила! — на мои глаза навернулись слезы.

— Все ужасно плохо, Марго. Если бы ты только знала…

Я все повторяла и повторяла эти фразы, не зная, что же еще придумать. А Марго внимательно смотрела на меня.

— Он мне изменил, — выкрикнула я в заключение и зарыдала.

Марго, решив, что речь шла об одном из моих кавалеров, растрогалась и принялась гладить меня по голове.

— Не плачь, ну и черт с ним. Подумаешь, обойдемся.

Так я рыдала битых полчаса, выплакивая свои страхи, злость на Фису и любовь к ней. Проклятая Фиса!

Тут дверь распахнулась и влетел Дима. Увидев меня, он оторопело остановился посреди комнаты. А потом подошел, сел рядом и стал тихо говорить:

— Не плачь, Тоня. Все образуется. Жизнь так устроена, что в конце концов все будет хорошо. Все будет так, как ты хочешь…

От этих сладких слов я начала всхлипывать уже совсем на другую тему и уткнулась в его теплое плечо с таким родным теперь уже запахом, а он осторожно обнял меня за плечи. А когда появилась Фиса, то даже не тронулся с места, а только приложил палец к губам: «Тс-с-с…»

Еще несколько дней потом он был ко мне необыкновенно внимателен, а Фиса держалась несколько в стороне. Мы все летели к своему крутому повороту и даже представить себе не могли, что все, что у нас есть, разлетится там вдребезги.


Через несколько дней неожиданно грянул лютый мороз. Ночью гудел ветер и мы плохо спали, потому что все боялись, как бы не распахнулось наше окно, державшееся на честном слове Ветки, которая прибила его мелкими гвоздиками. Ручек у окна давно не было. В доме поселилось беспокойство. Марго с Веткой считали, что причина в завываниях ветра, Фису передергивало постоянное присутствие Оза где-то в коридоре, а я знала, что это приближается время великих перемен. Нам осталось только подойти поближе к повороту — и все станет по-другому. Я буду держать за руку черного короля, а Фиса… Но, собственно, кто она мне, эта Фиса?

Ветер гудел ровно три дня, а на четвертый день я проснулась от того, что по моей щеке ползло что-то теплое и мохнатое. Во сне мне казалось, что я дома и это моя собака тормошит меня в ожидании утренней прогулки. Но это была не собака, а солнечный луч. За окном стояла полная тишина. Даже птицы молчали, так и не поверив, что нечеловеческим завываниям ветра пришел конец.