Но с тех пор как ее внимание привлек появившийся из моря Стивен Каррингтон, такой сильный, обаятельный и мужественный, визиты в Тренвит стали тайными, и потому постыдными, хотя и желанными для Клоуэнс — она всегда инстинктивно избегала всяческих уверток. Хуже того, скрытность стала ее инициативой. Стивена не волновали сплетни, он был бы счастлив показаться с ней где угодно.

Они встречались наверху, в старой спальне Джеффри Чарльза, которую тот занимал в детстве — угловой комнате с эркером, тремя ступеньками и с видом на внутренний двор. На стенах все еще висели старые картины и рисунки Джеффри Чарльза, сморщенные и покрывшиеся пятнами от сырости. Кровать и кресла задрапированы пыльными простынями, сквозь перекошенные линялые шторы проникал тусклый свет. Дом был тих и холоден, как гробница. Клоуэнс пришла на встречу немного раньше Стивена. При звуке его осторожных тихих шагов по лестнице у нее пересохло во рту, тело размякло, а колени подогнулись — как под действием колдовского любовного зелья.

Рука Стивена тихонько толкнула дверь. Он нахмурился, услышав скрип, но его лицо тут же озарила радость при виде Клоуэнс, стоявшей у окна в муслиновом платье и тяжелом плаще.

— Клоуэнс! Любимая! Как хорошо, что ты здесь! Я так боялся...

— Чего? Что я нарушу своё обещание?

— Нет, того, что кто-то может помешать тебе прийти. Знаю, для тебя это непросто...

Он подошел к ней, но осторожно, совсем не так, как ему бы хотелось — жадно сжать её в объятьях. Опыт общения с ней сделал его расчетливым. Несмотря на всю свою стойкость, Клоуэнс, как птичка, легко могла вспорхнуть и обратиться в бегство. Стивен положил руки ей на плечи, поцеловал в щеки, потом в губы, позволив своим губам задержаться, но не настаивая. Стивен отстранился первым. Он увлёк ее, усадил на кровать рядом с собой, обнял за плечи.

— Тебе холодно, любимая?

— Никто не видел, как ты пришел?

— Я всю неделю ждал этой встречи, считая часы.

— Хорошо, что мы здесь, — сказала Клоуэнс.

Во время разговора он касался ее лица и рук, нежно целовал, поглаживал плечи под толстым плащом, стараясь ободрить и успокоить

Она снова спросила:

— Так видел кто-нибудь, как ты сюда шел?

— Ни души... Но я едва удрал от Джереми. Он хотел поговорить. А мне надо было торопиться к Нэнфанам, забрать выстиранное белье и сменить рубашку, прежде чем идти на свидание с любимой.

— Это всегда опасно, — сказала она. — У деревенских повсюду глаза.

— И пусть смотрят, если им так хочется.

— Стивен, я не хочу, чтобы мы с тобой стали темой для грязных сплетен.

— Тогда давай перестанем прятаться.

Она молчала, и он больше не настаивал, тихонько сидя рядом с ней.

— У Джереми, похоже, что-то не ладится? — спросил Стивен спустя минуту. — Он тоже встретил девушку? Он мне ничего не скажет, но я и так знаю.

— Ее зовут Кьюби Тревэнион, — ответила Клоуэнс.

— Она хорошенькая?

— Я никогда ее не видела. Он встретил ее, когда вы с ним отправились на Силли и отвели судно к Меваджисси. Ты тогда уехал на четыре или пять месяцев.

— Да, я помню.

— Ну вот, ему дали приют у Тревэнионов, там он и встретил эту девушку. Она помогла ему справиться с некоторыми затруднениями. Брат не говорил, с какими.

— Возможно, я догадываюсь, — язвительно сказал Стивен.

— Хорошо. И он в нее влюбился. Не знаю, отвечает ли она ему взаимностью...

— Она живет в том огромном доме? В замке?

— Да. Он называется Каэрхейс.

— А что, для Джереми это было бы неплохо, верно? Прекрасная партия. Ну, и что дальше?

— Её брат — глава семьи — считает, что Джереми недостаточно хорош.

— Пресвятая Дева, вот, значит, какие дела! Но я не понимаю! Ведь Полдарки тоже дворяне! Кого же он хочет — герцога?

— Тут дело не столько в происхождении, сколько в деньгах. Несмотря на всю их собственность, они в отчаянном положении. Истратили очень много денег на дом и теперь хотят выдать мисс Тревэнион за богача.

Стивен поцеловал её в уголок губ.

— Боже мой, я ему так сочувствую! Но неужели у мисс Тревэнион нет права голоса в этом вопросе?

— Насколько я могу судить, она чувствует себя обязанной поступить так, как считает нужным её брат.

— Ну, если у неё нет своих желаний, кроме воли брата — тогда я сказал бы, что Джереми повезло избежать такого счастья.

— Люди по-разному проявляют чувство долга в отношении семьи.

Это был многозначительный ответ. Стивен помолчал минуту, потом сказал:

— Может быть, мы с Джереми находимся в одинаковом положении.

— Ты так думаешь?

— Да. Мы оба всерьёз влюблены в девушек, чьи семьи считают, что мы для них недостаточно хороши.

— Моя семья пока не знает.

— Должно быть, подозревает, и вполне справедливо.

— Да, — согласилась Клоуэнс. — Они догадываются.

— Поэтому они дважды тебя увозили — первый раз в Лондон, потом в дом богатого лорда, в Уилтшир.

— Меня не увозили. Я уезжала по своей воле.

— Почему?

— Почему? Да потому что хотела отдалиться от тебя и разобраться в своих чувствах.

— И как?

— Узнала, что хотела. Хотя... Все еще слышу пересуды.

— Пересуды! — презрительно отозвался Стивен. — Кого волнуют сплетни? Меня связывают с каждой шлюшкой, на которую я просто посмотрю, не говоря уже о том, чтобы перекинуться с ней словом за стаканчиком эля!

В ответ Клоуэнс поцеловала его.

— Знаю, Стивен. Это наказание за твою красивую внешность.

Под покровом плаща неторопливо началась нежная, но настойчивая любовная игра. Оба одинаково жаждали друг друга, и Клоуэнс сомневалась, что ей хватит сил сопротивляться его настойчивости. Теперь она отчасти боролась, отчасти позволила ему развязывать и расстегивать её одежду, спустить чулки до лодыжек; она прерывисто дышала, уже почти подчинившись ему.

— Приходи сюда на следующей неделе в это же время, — предложил Стивен. — Я разожгу камин, создам здесь уют. Окно выходит во двор. Никто не подсмотрит. — Стивену показалось, что она покачала головой. Тыльной стороной кисти он вытер губы, пытаясь успокоиться. — Мне далеко до праведника, Клоуэнс, но я сохну по тебе так, что и описать нельзя, я лишь хочу на тебе жениться. Это моё самое горячее желание. Но так дальше не может продолжаться. В противном случае в один прекрасный день...

— В один прекрасный день что?

— Лживые сплетни могут стать правдой.

— О тебе и другой женщине?

— Да.

Она притихла.

— А кто может сказать, что этого не произойдет, даже если я за тебя выйду?

— Такого не случится, клянусь. Нужда в этом исчезнет! Понимаешь, Клоуэнс? Правда ведь? Мужчины не рождены для монашества. Уж я точно не монах, и убежден, что большинство ими не являются. Когда ты на борту корабля, это совсем другое дело. Ты сражаешься за жизнь, много трудишься, все мысли и желания направлены уж точно не на женщин, потому что на это нет времени. А вот здесь, в Грамблере, Соле и в Сент-Агнесс, полно девушек, которые готовы и посмеяться, и пошутить, и к тому, что последует дальше. А меня снедает желание к девушке, которая мне не уступает! Всякий раз при виде тебя мне становится только хуже.

— Считаешь меня безразличной? Ты так хорошо разбираешься в женщинах?

— Может, и нет. Но иногда желание мужчины достигает такой точки, что ему приходится искать кого-то на стороне.

Взошла луна и тускло осветила комнату. Было трудно разглядеть выражение его лица, и Клоуэнс гадала, по-ребячески улыбается ли он или серьезен и недоволен. Вдруг она поняла, что Стивен прав. Она предлагала ему неполноценные отношения и тем самым ставила в физически невыносимую ситуацию. И в то же время, если отдаться мужчине без брака, общество увидит в этом непростительный грех. Если бедная девица из прихода забеременеет от мужчины до свадьбы — это лишь явится доказательством, что они могут иметь детей; а если тот откажется жениться и содержать ребенка, то может отправиться в тюрьму по обвинению в рождении ребенка вне брака. Но в случае девушки уровня Полдарка дело замнут и торопливо выдадут ее замуж, и тогда не миновать грязного и мерзкого скандала; трудно представить, как это может отразиться на ней.

Только в прошлом месяце одна девушка увлеклась военным, а тот ее бросил, после чего она покончила с собой, потому что оказалась в положении, и её похоронили в Баргусе, на границе четырех приходов, в неосвященной земле, предназначенной для самоубийц. А сколько девушек скрывали беременность, тайно рожали, а затем собственноручно сбрасывали ребенка со скалы или в заброшенную шахту?

И всё же она любила Стивена, а он её. Если и дальше отказывать ему, то кто будет виноват, если он пойдет на сторону, и она в конечном счете его потеряет?

Стивен неотрывно смотрел на нее.

— О чем ты думаешь, милая?

— Думаю, твои слова — правда. Мне следует либо дать тебе, что ты хочешь, либо назначить дату свадьбы.

Стивен положил руку на ее колено.

— А почему бы не всё сразу?

Вопрос вывел ее из оцепенения, Клоуэнс вскинула голову.

— У меня не слишком хорошее воспитание, Стивен, вот в чем дело. Я редко хожу в церковь, не слишком твердо верую, но некоторые заповеди все-таки соблюдаю. Если не нарушить седьмую заповедь, то легче не нарушить пятую.

— Ты меня совсем сбила с толку. Что за пятая заповедь?

— Чти отца своего и мать... Думаю, это самое главное препятствие.

— Тогда ладно.

— Тогда ладно. Я должна вести себя с ними по-честному, но должна быть честной и с тобой. Могу ли я пообещать?

— Если пообещаешь то, чего я жду.