– Что было дальше?

– Дальше… Как-то раз, когда Дима уже собирался второй раз жениться, она попробовала вернуться. Вернуться не получилось, но получился грандиозный скандал. Второй брак чуть не распался, ещё не состоявшись. Вот тогда мы с ним сильно повздорили. Я фыркнул про фамилии, а он сказал, что ему ничего не нужно и что фирму я могу оставить себе. И вот тогда я испугался. Притом не просто испугался… это был почти шок… – Николай нервно раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. – Когда Дима… умер… я не знаю, как это назвать – шок, истерика… вы специалист, вам виднее…

– Николай Алексеевич, попробуйте успокоиться. Если очень тяжело, сейчас не стоит, – осторожно сказал Игорь, глядя на его посеревшее лицо.

– Врач из «скорой» сказал, что уже всё… Потом я остался один в его кабинете. Меня начало буквально трясти. Я одним махом отправил на пол всё с его стола… Там стояла пепельница, ручка лежала, бумаги какие-то, чашка кофейная… Я кричал, в полной уверенности, что брат меня слышит, что, точно и не припомню. Что-то о его жене, о младших… чтобы он вернулся… Кажется, я начал просить прощения… мне почему-то казалось, что это продолжение той ссоры и он просто ушел, чтобы… чтобы я остался… – он снова шумно вздохнул и опустил глаза. – Извините, я больше не могу говорить.

– Кто такие младшие?

– Со второй женой у него было двое детей – двойняшки. Мы называли и называем их между собой младшими.

– Что вас теперь угнетает?

– Всё то же ощущение… я даже зайти в его кабинет не могу… Мне кажется, что он не умер, а просто меня не простил…

– Понятно, – Игорь кивнул. – Что ж, дело поправимое. Действительно сильный стресс. Давайте попробуем.

– Давайте. Только у меня одно условие. Не знаю, сказал ли вам Егор Савельевич или нет. Мне нужно чтобы вы работали в фирме. Будете числиться психоаналитиком. Зарплата у вас будет очень хорошая, – Николай назвал очень приличную сумму. – А работы – один я. Ваше пребывание в фирме, когда вы будете мной заниматься, будет гарантией конфиденциальности. Для видимости кадровики будут вам приносить личные дела кого-нибудь из малозначительных сотрудников вроде бы как для анализа.

– А потом?

– Останетесь в фирме. Будете, так сказать, создавать имидж.

– Я должен подумать.

– Сколько времени вам нужно на раздумья?

– Хотя бы пару дней. Правда, если заниматься вашими проблемами, то лучше бы всё-таки нам начать пораньше в любом случае. Ложиться для этого в больницу не обязательно. Мы можем найти какое-то нейтральное место для встреч.

– Хорошо, – согласился Николай. – Вот вам моя визитка, перезвоните в любое время.

Через полчаса Игорь Михайлович и Ройтберг попрощались и ушли. Они пришли к Ройтбергу. Лев Зиновьевич заварил чай.

– Как ты его находишь? – поинтересовался он у Игоря.

– Депрессия дичайшая. Удивительно, как он ещё не нажил инфаркт, инсульт или не стал моим клиентом с вечной улыбкой. Хотя, не безнадежен.

– Егор говорит, да и я скажу, он на брата молился. Егор ведь тоже был в кабинете, когда это всё случилось, – Ройтберг разлил чай по чашкам. – Его тогда тряхануло ого-го как!

– Да он рассказывал. Начал уговаривать брата вернуться. Всё не мог поверить, что он умер.

– Ну да. Егор говорил, что тогда в кабинете он плакал, как ребенок. За родителями не плакал, потом, когда Димыча хоронили, не плакал, а тогда его успокоить не могли.

– Зиновьевич, сам же понимаешь, такой стресс. Слушай, он предложил мне перейти в фирму.

– А тебе твой дурдом не надоел ещё?

– Да надоел, – Игорь поморщился. – Самому на нервы действовать начинает. Боюсь оправдать бытующее мнение, что со временем психиатры становятся похожими на своих пациентов.

– Так что ты думаешь? Что, зарплата не устраивает? Так он, вроде бы, мужик щедрый. Или подвоха боишься?

– Не похож он на того, кто подвохи устраивает. Слишком уж серьезный. Да и поведение не то. Зарплату тоже предложил, явно не пожадничал, – Игорь назвал цифру, от которой Ройтберг присвистнул.

– Игорь, ты чокнутый! Такие бабки ни за что с неба валяться! Да я бы и минуты не ждал! И чего только я хирург, а не психиатр? Когда тебе нужно дать ответ?

– В любое время. Я ещё с Кариной хотел посоветоваться, – неуверенно сказал Игорь.

– Да твоя Карюха счастлива будет! Давай, звони!

Игорь неуверенно посмотрел на телефон. Ройтберг снял трубку, набрал номер Егора и подал трубку Игорю…

Вечером дома Игорь Михайлович сказал жене, что ему предложили работу в частной фирме с очень приличной зарплатой. Жена, услышав цифру, с криком «Ура!!!», болтая ногами, как маленькая девочка, повисла у него на шее. Потом она весь вечер мечтала, что, наконец-то летом они поедут нормально отдыхать, какие покупки сделают. Игорь робко предположил, что Карине стоит оставить работу и больше уделить внимания дочери и дому. Карина согласилась. Всё начиналось очень хорошо…

«Может быть конец будет не таким, как мне приснилось или я что-то не досмотрел?» – думал Игорь, вспоминая сон.

Глава 3

Игорю Судареву исполнилось тридцать семь. К этому времени он успел получить высшую категорию и был любим и уважаем коллегами и начальством. У него было всё, чего хотелось бы нормальному индивиду – хорошая квартира, отличная машина, премиленькая жена без больших проблем (если не считать пары подружек с глупыми мыслями), дочь Танюшка и теща, которая всегда была на его стороне (что, стоит признать, бывает редко) и любила его, как мать родная. Если бы в то время его спросили, чего он боится в жизни больше всего, он, не задумываясь, ответил бы, что больше смерти боится своих снов и пополить славную когорту своих пациентов. Забавные бывали ребятки его пациенты, забавные… Начиная от банальных ловцов чертей и синих тараканов до замечательнейших личностей. Людей должностных и именитых много – короли, прокуроры, наполеоны, послы внеземных цивилизаций, контактеры с вселенским разумом, переселенцы с Фаэтона, один даже прямым потомком царя Давида представлялся, а другой доказывал, что с Давидом знаком лично. Ещё был близкий друг Льва Толстого и тайный председатель международного трибунала призванного судить исключительно владельцев кошек и собак в противоблошиных ошейниках, да и ещё много других, не менее великих и важных. Услышав от Игоря, что в коридоре с ним поздоровалась царица Тамара и просила передать привет японскому императору, а он совершенно серьезно пообещал непременно всё выполнить, можно было бы подумать, что Игорь, как это говорят в народе, – псих. Но психом Игорь не был. Он был психиатром.

Окончательно устав от ежедневного созерцания чужого безумия в разных его степенях, из страха стать похожим на своих пациентов, нежданно-негаданно получив выгодной предложение, Игорь изменил место работы. Теперь он больше не работал в психиатрической больнице, а остался на приеме в поликлинике на четверть ставки. В частной фирме «МАКС» он гордо именовался «консультантом-психоаналитиком». Работой в фирме Игорь, как ему и обещали, перегружен не был. По началу его функции сводились к психологической разгрузке шефа. Потом, когда депрессия у шефа прошла, от услуг Игоря он, как и обещал, не отказывался. Если у Матюхина было плохое настроение или возникали какие-то проблемы, а в досягаемой близости не было Егора, нужно было посидеть, выпить с ним чайку-кофейку и повести отвлеченные разговоры «за жизнь» или порассказывать анекдоты. Игоря вполне всё это устраивало, хотя он постепенно начал скучать. Плохое настроение у Матюхина бывало не часто. Игорь предложил при необходимости «разгружать» сотрудников. Предложение было сделано в присутствии Егора.

– Слышь, Колян, а это дело! – с видом знатока согласился Егор. – И о народе вроде бы позаботишься, и фирме солидности добавишь.

– Да пожалуйста! – щедро разрешил Колян. – Сколько угодно. Игорь Михайлович, если хотите, можете и со стороны клиентов брать. Только обговорите все вопросы с экономистом, а потом поставьте меня в известность. Зарплату я вам соответственно увеличу, можете не волноваться.

– Да я, собственно, и не волнуюсь, – Игорь скромно улыбнулся. – Я зарплатой доволен.

– Слышь, Колян, он зарплатой доволен! – подмигнул Егор. – Игорек, бери бабки, когда тебе их дают! Как говорил Дима, да не оскудеет рука дающего.

– Правильно говорил, – Николай улыбнулся. – Димыч мудрым мужиком был.

– Тогда спасибо.

Вскоре Игорь начал давать консультации не только сотрудникам фирмы, но и очень небедным клиентам. За это очень неплохо платили, жаловаться было грех.

Контингент пациентов Игоря в поликлинике по сравнению с психиатрической больницей тоже значительно изменился. Ему никто теперь не пытался рассказать о премудростях процесса клонирования людей при помощи коров на Фаэтоне; никто не доказывал со слезами на глазах, что Понтий – это двоюродный брат Пилата, когда он спрашивал, как сегодня «обстоят наши дела» и как самочувствие, по всей видимости, считая доказательство данного факта главным «нашим» делом и, если сей факт всё же будет доказан и признан, самочувствие станет нормальным; и никто не крался за ним по коридору, пытаясь за его спиной спрятаться от санитара, у которого он только что утащил телефонный справочник, чтобы выдать его временным соседям по месту обитания за свой новый опус, написанный вместе с Толстым под диктовку Достоевского.

На некоторое время Игорь даже впал в подобие какой-то эйфории, так ему было хорошо. У него значительно улучшилось настроение, финансовых трудностей поубавилось, он перестал так сильно уставать, ему не приходилось общаться с родственниками, у которых на лицах был написан либо беспредельный ужас, либо такое же безумие, как и у их близких, попавших на стационарное лечение. Карина, наконец-то, смогла оставить работу, о чем давно мечтала, и заняться домом и дочуркой. На фоне этого благополучия Игорь даже поправляться начал и, наконец, к радости дочки, исполнил её заветную мечту, которую, честно признаться, и сам лелеял ещё с детства, завел собаку – английского бульдога Фугаса. Но, это уже малосущественно. Хотя в определенные моменты Фугас становился чуть ли не ключевой фигурой. По крайней мере с него начинались некоторые очень существенные события.