Барбара Ханней - Так хочу быть рядом

Ева отпустила Лайне и вытерла ей слезы.

– Боже, только посмотри на нас. Кажется, тут где-то есть коробка с бумажными платками.

– Я найду их, – предложил Грифф с явным облегчением. Наконец-то и он пригодился.

Он быстро вернулся с коробкой бумажных салфеток. Лайне и Ева вытерли слезы.

– Какая мы парочка. – Ева улыбнулась.

Лайне в ответ тоже слегка улыбнулась ей. Они снова сели и взяли остывший чай. Вот и появились первые нити, связывающие их. Жаль, что обстоятельства не столь счастливы.

Грифф взял чашку, но так и не присел, будто дистанцировавшись от женских эмоций. Ева послала ему слабую улыбку благодарности.

В ответ он поднял брови, будто спрашивая: «Что будем делать дальше?»

Первой заговорила Лайне:

– Знаю, звучит безумно, но я тоже беременна. История повторяется.

– Уже третий раз, – ответила Ева.

Лайне нахмурилась:

– Третий раз?

– Твоя бабушка тоже была матерью-одиночкой. Она родила меня в девятнадцать.

Теперь челюсть упала у Лайне.

– Вот это да!

Ева одарила дочь слабой улыбкой.

– Прости. Мне так жаль, Лайне. Тяжело найти себя, особенно в студенческие годы.

– Да, жизнь путает все карты, так ведь? Значит, тебя тоже удочерили?

Ева сделала глубокий вздох, прежде чем ответить.

– Нет, моя мама воспитала меня в одиночку.

«В отличие от меня».

Слезы подступили к глазам, но Ева сделала еще один глубокий вздох, подавив их.

К ее удивлению, она почувствовала руку на плече. Грифф стоял позади, поддерживая ее таким образом. Она ощутила всплеск благодарности, осознав, что недооценила его способность к состраданию.

– Тогда Ева находилась под сильным давлением, – подчеркнул он.

– Из-за танцев?

– Да, – одновременно ответили Грифф и Ева. Ева посмотрела на него, по коже пробежал электрический разряд. В его глазах опять появился тот сверкающий блеск, который она не смогла забыть.

Лайне внимательно наблюдала за ними.

– У тебя потрясающий талант, Ева. Могу представить, какое давление ты испытывала. Я не особенно одарена. Хорошо окончила школу, правда, без особых успехов. Тем не менее тоже чувствую давление. Хочется просто избавиться от проблемы.

Она почувствовала себя некомфортно и села прямее.

– Я еще не говорила ни моим приемным родителям, ни парню. Пытаюсь понять, что делать. Время на исходе. Скоро нужно принять решение. Я буду благодарна за любой совет.

Ева нервно провела языком по сухим губам. Как бы ей хотелось стать мудрее. Неужели она не может извлечь уроков из собственного опыта?

– Если хочешь знать, жалею ли я о своем решении, должна признаться: да, жалею.

Лайне кивнула и сжала губы, сдерживая слезы: – Но ты построила прекрасную карьеру.

– Да, – согласилась Ева. Она и сейчас цеплялась за карьеру, будто это смысл жизни. Но вдалеке от Европы, рядом с дочерью и этим мужчиной не могла вспомнить, почему танцы так поглотили ее.

– Мои родители, Темплтоны, хорошие люди, обычные работяги. Папа – учитель, а мама работает в детском саду. Они экономили как сумасшедшие и сейчас впервые собираются за границу. Они так счастливы перед поездкой, я не хочу их огорчать. – Лайне вздохнула. – Что касается моего парня, он студент-медик. Уверена, он был бы в ужасе, если бы в кругу его друзей-умников узнали, что он дал маху и его девушка забеременела.

– Но ты не знаешь точно его реакцию, – сказал Грифф, впервые вступив в разговор.

Лайне нахмурилась:

– Полагаю…

– Разве ты не скажешь парню об этом?

Лайне беспомощно пожала плечами:

– Я не знаю. Уверена, он не хотел заводить пока семью. Я тоже не уверена, что хочу. Я думала… Мы, конечно, безумно любим друг друга, но я не хочу остепеняться.

Воцарилось молчание. Ева поняла, что все трое осторожно подбирают слова.

– Я думала о том, как поступила ты, Ева, отдав ребенка на удочерение. Я бы хотела окончить учебу. Не могу представить, что ухаживаю за ребенком самостоятельно и учусь. Не хочу обременять родителей, когда они уже хотят жить спокойно… – Она посмотрела прямо на Еву. – Стоило ли оно того? Стоило ли оставлять меня ради карьеры?

Сердце Евы чуть не выскочило из груди. Теперь секреты прошлого не просто будут раскрыты, но и рассмотрены со всех сторон и оценены. У нее нет выбора. Теперь придется столкнуться лицом к лицу с мучительной правдой, которую она так долго избегала.

Не время для трусости. Нужно обнажить душу и собраться с силами, быть честной с Лайне.

– Я не могу ответить за тебя, что делать. У меня есть возможность оценить жизнь, но ты еще молода и сталкиваешься со столь сложным решением. – Ева сглотнула и продолжила: – В таком трудном решении следует выслушать аргументы обеих сторон. Напомню: отказаться от ребенка непросто. Мне сказали, что боль пройдет, но… – Рот не подчинялся Еве, пришлось перевести дыхание, прежде чем продолжить: – Это не так. Боль осталась со мной. Я снова и снова вспоминаю тот день.

В глазах Лайне стояли слезы.

– И, – не глядя на Гриффа, добавила Ева, – мне действительно плохо оттого, что я отобрала у отца право общаться со своим ребенком.

– Я… понимаю.

Лайне посмотрела на Гриффа. Его подбородок дрожал, эмоции отражались в глазах. Потом она повернулась к Еве:

– Но, думаю, всемирная известность важнее.

Ева вздрогнула.

– Звучит очень эгоистично.

– Тяжело от этого отказаться. Ты уже в юности должна была знать о своем таланте. Немногие становятся прима-балеринами.

Тяжело было поверить, что возвращение в Австралию полностью изменит ее взгляд на жизнь. Ни одно из решений теперь не казалось таким разумным. Тем не менее Ева не хотела вносить сумятицу в голову дочери.

– Полагаю, лучший совет, – осторожно продолжила она, – следовать за своим сердцем. Сделай выбор, который подходит тебе. Не думай о том, что говорят другие. Грифф прав: ты должна поговорить со своим парнем.

– Хорошо. Спасибо. – Лайне посмотрела на часы. – Наверное, мне пора. Я обещала, что не задержу тебя.

– Я в полном порядке, – запротестовала Ева, но Лайне уже поднялась.

– Спасибо за общение. Было бы здорово еще раз встретиться с вами. Конечно, вы не сможете решить моих проблем, но было бы полезно пообщаться. И немного узнать вас.

– Ты знаешь, где нас найти. Мы оба хотели бы продолжать общение, – уверила ее Ева, поднимаясь.

Она попыталась улыбнуться, но вечер выдался слишком тяжелым. Кажется, Лайне чувствовала себя так же. Попрощавшись, она быстро ушла, но на прощание улыбнулась и поцеловала их. Ева не последовала за ней, ее проводил Грифф. Она слышала их голоса в отдалении, когда они прощались. Как ей повезло, что ни Лайне, ни Грифф не держат на нее горькую обиду.

Наконец-то она встретилась с Лайне. По-настоящему. Теперь она знала, как выглядит дочь, как звучит ее голос, что ей нравится чай.

Грифф сел на кресло напротив нее.

– Мы не сфотографировались, – сказала она. Он закатил глаза и криво усмехнулся.

– Возможно, у нас были проблемы поважнее? И вы бы все равно возненавидели это фото. Твое лицо распухло от слез.

– Вероятно. Тот еще ужас. – Слава богу, она не наносила сегодня макияж.

Пару минут они провели в полной тишине.

– Ты хорошо справилась, Ева, – мягко заметил Грифф.

– Ты так считаешь? Как думаешь, мой совет ей поможет?

Он кивнул в ответ.

– Это тяжелое бремя.

– Бедная девочка. Не могу поверить, что все повторяется. – Она послала ему застенчивую улыбку. – Спасибо, что вступился за меня. Ты не обязан. Однако в сложившихся обстоятельствах я тебе благодарна.

– Девушке и так предстоит сложное решение, сейчас не время для ссор ее родителей.

– Ты прав. – Ева задалась вопросом, всегда ли он был таким мудрым. Она поставила пустую чашку на стол. – Интересно, что решит Лайне?

– Надеюсь, она расскажет своему парню.

– Думаю, да. Особенно после встречи с тобой. Она расстроилась, что ты не знал… – Ева замолкла и сжала губы, стараясь совладать с новой волной отчаяния.

– Уже поздно, – сказал Грифф.

– Да.

Продолжать разговор было бессмысленно. Ева понимала, что расплачется, а Грифф будет страдать еще больше от женских слез.

– Просто, – выдавила она, – мне жаль, что лишила тебя возможности быть отцом.

Слезы предательски потекли по щекам.

– Ева. – Его голос стал хриплым от эмоций.

Ева почувствовала прикосновение к своей руке и отдернула ее.

– Нет! – вскрикнула она.

Самое худшее, что она может сделать, – упасть в его объятия. Ева испугалась, что потеряет силу воли, сломается окончательно, уступив отчаянию и тоске.

Она не может это допустить. Ослепнув от слез, она поспешила в свою комнату.

Грифф не пытался ее догнать.

Ей едва удалось уснуть в эту ночь, а когда это удалось, во сне она вновь вернулась в Изумрудную бухту.

В то дождливое утро она лежала в постели в небольшом коттедже, где жила с матерью, недалеко от скалистого мыса. Совсем рядом волны бились о берег, а дождь стекал по желобам вниз. Она снова ощутила приступ тошноты. Уже третье утро подряд. У нее случилась задержка три недели.

Ева понимала, что это означает.

Стоило мелькнуть мысли о Гриффе, как она чудесным образом оказалась на пляже, рядом со своим парнем-серфингистом. Дождь закончился, все вокруг заливало солнце, а его руки обнимали ее за талию. Она прижалась щекой к его загорелой груди. Его кожа впитала тепло солнца и аромат морской соли.

Его объятия стали еще крепче, и она почувствовала себя в полной безопасности. Счастливая и безумно влюбленная. Счастье бурлило внутри, как пузырьки шампанского в бокале.

– Не волнуйся, – прошептал Грифф ей на ухо, – не беспокойся ни о чем, Ласточка.

Он прозвал Еву Ласточкой после их первого плавания на риф, тогда она была в полном восторге от маленькой желто-голубой рыбы-ласточки.