— Сэр, вы в порядке? — спросил один из крестоносцев.

Себастьян кивнул и повернулся к своим людям, стараясь ничем не выдать своих эмоций.

— Дыхание… сбилось. — Раздосадованный тем, что позволил ассасину сбежать, он с раздражением отстранил протянутую к нему руку одного из рыцарей. — Этот ублюдок ударил меня, и я задохнулся. Оставьте меня. Я буду в порядке.

Дюжина солдат смотрела на него в немом изумлении, широко раскрыв глаза и не зная, что сказать.

— Иисусе, — ахнул юный солдат.

Себастьян проследил за их взглядами и, увидев причину беспокойства, мрачно засмеялся. Из раны на боку сочилась кровь, расплываясь на талии большим пятном, пропитывая ткань его туники и штаны. Маленький мерзавец ранил его — и, по всей видимости, вполне успешно.

Неудивительно, что мужчины смотрели на него, как на призрака. Еще несколько часов — и он вполне может им стать.

Глава первая



Три недели спустя

-Знаете, друг мой, вы бы избавили короля и всех остальных от многих усилий и беспокойства, если бы просто сказали, что твердо намерены загнать себя до смерти. — Джеймс Логан, все еще одетый в кольчугу после утренней тренировки, шагнул туда, где стоявший на верхушке деревянной лестницы Себастьян подставлял свою голую спину жгучим лучам полуденного пустынного солнца, укладывая большой кирпич на частично восстановленную городскую стену. — Для восстановления оборонительных сооружений Ашкелона нанята тысяча крепких мужчин, и все же вы, правая рука короля, едва не погибший две недели назад, трудитесь здесь наравне с простыми рабочими. Похоже, весь здравый смысл вытек из вас вместе с кровью, которую вы потеряли прошлым месяцем в лагере.

Выдохнув проклятие, которое вызвало приступ боли от заживающей раны, Себастьян повернул голову, чтобы посмотреть на Логана.

— Я прибыл в Палестину не для того, чтобы умереть, — ответил он, мастерком распределяя раствор по стене и протягивая руку за следующим кирпичом. — И не для того, чтобы сидеть без дела в конфискованном дворце султана, организуя ремонтные работы в городе, который, скорее всего, будет разрушен Саладином раньше, чем мы положим последний кирпич.

Остановившись у основания лестницы и прислонившись плечом к каменной стене, Логан усмехнулся и посмотрел на Себастьяна из-под приподнятых каштановых бровей.

— Король не мог не знать, что Черный Лев Англии ощетинивается на любое упоминание о клетке, пусть даже и золотой. Друг мой, нравится вам или нет, но именно это он приказал перед тем, как выдвинуться на Дарум.

— Мне это не нравится, — подтвердил Себастьян рычанием. — Я прибыл сюда, чтобы сражаться. А раз я не могу делать этого в настоящий момент, то хотя бы буду полезен. Почему бы вам не заняться тем же и не передать мне еще одно ведро с раствором, пока вы там? — Он выскреб остатки густой глинистой жижи и сбросил пустое ведро в руки ожидающего шотландца. — В любом случае я намерен вновь принять участие в кампании, как только король вернется из Дарума. Спустя почти месяц бездействия здесь, в Ашкелоне, я, думаю, смогу потерпеть еще несколько дней.

— Значит, вы ничего не слышали? — Ответом был хмурый взгляд Себастьяна, и Логан шумно вздохнул. — Ричард решил отсрочить свое возвращение. Он направляется в Долину Уэллса, чтобы захватить замок одного из эмиров Саладина. Я сам об этом узнал только сегодня утром. Похоже, новость пришла от экипажа корабля снабженцев, который повстречался с королем у побережья несколько дней назад.

Себастьян грубо выругался.

— Он сошел с ума? — Игнорируя изумленные взгляды нескольких рабочих, которые повернули головы в его сторону, он швырнул свой грязный мастерок на землю и спустился с лестницы, чтобы переговорить со своим лейтенантом. — Мы должны экономить свои силы для Иерусалима, а не растрачивать немногие уцелевшие войска на мелкие завоевания и ограбление караванов.

Логан пожал плечами.

— Я с вами спорить не собираюсь. Но учитывая, как много сокровищ получено за счет грабежа, возможно, Ричард забыл, что причиной его появления в Палестине было освобождение Иерусалима от неверных.

— Он также забывает, что своим высокомерием он вообще не добьется уважения, — сказал Себастьян, снимая свою тунику с лестничной перекладины, на которую он повесил ее этим утром.

Он натянул на себя легкую белую льняную рубашку слишком быстро, и его поспешность тут же вызвала новый приступ боли, разлившейся по всему телу. Если он когда-либо поймает человека, открыто напавшего на него той ночью, он получит неописуемое удовольствие, отплатив ему тем же.

— Король заводит себе влиятельных врагов по обе воюющие стороны, — продолжил он, доверительно посмотрев на Логана. — По крайней мере один из этих врагов желает ему смерти.

— Ричард считает, что нападение той ночью ни с чем не связано — сумасшедший мусульманин, действующий на свой страх и риск. Он не верит, что опасность поджидает именно его.

Себастьян фыркнул.

— То же говорил и Конрад из Монферрата, пока двое наемников, переодетых монахами, не подошли к нему ночью на улице и не всадили кинжалы в его сердце. — Он поднял свой меч вместе с перевязью и, обернув широкий кожаный пояс вокруг талии, стал застегивать пряжку.

Раздраженный жарой, жаждой, а теперь еще новостями о последней военной прихоти короля, Себастьян бросил работу и направился к колодцу на центральной городской площади. Логан последовал за ним.

— Ходят слухи, что за убийство Конрада заплатил Ричард. По крайней мере, когда убийц схватили, они утверждали именно это.

— Несомненно, это выдумки, — ответил Себастьян. — Конрад и Ричард с трудом терпели друг друга, но они в конце концов пришли к соглашению. При мне король решил, что Конрад заменит его в Палестине, если дела в Англии потребуют его возвращения домой прежде, чем Иерусалим будет захвачен. Он ничего не получил от смерти Конрада, кроме дополнительного знания, что успех или поражение крестового похода теперь полностью зависят от него.

— Да, но держу пари, неверные нашли повод для радости, узнав, что христианских лидеров, с которыми им придется иметь дело, стало на одного меньше, — с иронией предположил Логан. Он понизил голос, когда они с Себастьяном подошли к переполненной людьми площади. — Вам не кажется, что в этом может быть замешан Саладин? Возможно ли, что он сговорился со Старцем Горы для того, чтобы устранить и Конрада, и Ричарда?

Себастьян на мгновение задумался над этим предположением, разглядывая толпу английских солдат и носящих тюрбаны сирийских рабочих, которые отдыхали возле колодца.

— Убийство кажется слишком трусливой тактикой для Саладина, ведь он человек чести, — сказал он и покачал головой. — Однако султана много раз загоняли в угол, и, если мы начнем пересчитывать врагов Ричарда, никто не окажется вне подозрений.

При появлении представителей власти юноша спрыгнул с края колодца, на котором он сидел, раздавая воду остальным мужчинам. Из резервуара, пополняющегося весенними водами, он наполнил две чашки и бросился вперед, чтобы предложить их Себастьяну и Логану, его улыбка была радостной, его глаза сияли. Он прошел только половину пути и внезапно замер.

Воздух прорезал женский крик.

Он раздался из главной аллеи, широкой улицы, которая вела к тому, что раньше было роскошным сирийским дворцом, а сейчас стало частично опустевшим штабом для королевских офицеров высшего ранга.

Женщина закричала снова, одно-единственное слово, от которого кровь застыла в жилах как у европейцев, так и у сарацин…

— Ассасин!

Себастьян и Логан одновременно сорвались с места, расталкивая толпу ошеломленных рабочих, чтобы добраться к началу улицы.

— Закрыть ворота! — бросил через плечо Себастьян группе солдат, которые кинулись вслед за ним. — Никто не должен покинуть город!

Грохоча сапогами по улице, мощенной булыжником, они с шотландцем мчались к месту происшествия. Им не нужно было добегать последние несколько ярдов до дворца, чтобы увидеть, что случилось. Безумная служанка стояла снаружи, истерично бормоча и размахивая руками. У ее ног в луже крови лежал рыцарь Христа, один из стражников, которых поставили у дворцовых ворот, когда Себастьян этим утром уходил работать на городской стене, чтобы разогнать скуку. У мужчины было перерезано горло — яростное нападение произошло буквально несколько секунд назад, жидкая алая кровь до сих пор хлестала из раны.

— Ты видела, кто это сделал? — требовательно спросил он у женщины, хватая ее за плечи. Та слабо покачала головой и снова забилась в приступе истерики. Себастьян отпустил ее и повернулся к толпе, заполнявшей улицу. Кто-то молился Аллаху, но большинство зевак, казалось, были способны только в немом шоке глазеть на место происшествия. — Кто-нибудь видел, кто это сделал?

Несколько человек отрицательно покачали головами. Себастьян выдавил из себя проклятие. Он был готов отвернуться, но что-то — или скорее кто-то — привлекло его внимание. В толпе среди ошеломленных зевак стоял худой жилистый мужчина. Почти ничем не отличимый от окружающих, он был одет, как любой другой сирийский рабочий: та же длинная белая туника и такой же тюрбан, покрывающий голову. Но внимание Себастьяна привлек его взгляд… незнакомец был единственным, кто смотрел не на погибшего рыцаря, а на самого Себастьяна.

Он смотрел на него пронзительно-черными, холодными глазами, с оттенком какого-то мрачного веселья. Себастьян нахмурился и зашагал в его сторону. Тот ли это мужчина, который напал на него ночью в лагере — ассасин, едва не убивший короля? Он не мог знать наверняка. Но именно он убил дворцового стражника; Себастьян видел правду в его ледяном, почти издевательском взгляде, направленном на него самого.

— Ты, там, — заговорил он по-арабски. — Отойди от остальных. Я буду говорить с тобой.

Мужчина улыбнулся, но никак не отреагировал на приказ. Окружавшие его зеваки начали пятиться, словно внезапно ощутили притаившееся среди них зло.