Тия Дивайн - Тайные желания

— Если меня вынудят выйти за этого человека, я никогда, ни за что не позволю ему прикоснуться ко мне…

Ну вот, она все сказала. И любой ценой настоит на своем. И теперь она стояла перед Кортлендом Саммервилом, хрупкая, неподвижная, словно скала, окутанная вуалью, собственной гордостью и стальной решимостью не поддаваться чужой силе.

Он не тот, чьей женой она должна стать. Настоящее чудовище… и ее отец принес дочь в жертву, хотя она не могла видеть так называемого жениха и не желала обращать внимания ни на забитую людьми церковь, ни на терпеливо ожидавшего священника. Ее не оставляло странное ощущение, что она никак не может очнуться от дурного сна.

Она ненавидела его. И ненавидела Жерара Ленуа, человека, которого любила. Того, кто спокойно стоял рядом и не препятствовал отцу отдать ее Корту. Невероятная, непростительная подлость. Он даже не пытался бороться за нее, и она никак не могла понять почему.

И чувствовала себя так, словно находится одна в этой церкви и рядом нет никого, а человек, который шел вместе с ней по проходу и вручал жениху, — всего лишь посторонний. Незнакомец.

Она слышала слова службы, слышала сильный жесткий голос Корта, повторявшего обеты любить, почитать и заботиться, и сердце ее болезненно забилось.

Неужели она действительно надеялась, что он откажется? Откажется взять ее.

О Господи, забери меня к себе…

Или что Жерар в последнюю минуту придет на помощь и спасет ее?

Жерар… не кто иной, как жалкий трус, готовый пресмыкаться перед богатством и влиянием семьи Корта и волей ее отца, так страстно желавшего этого брака, готового ради этого идти по трупам.

— Дрю Каледон, берешь ли ты Кортленда Саммервила… Она слегка покачнулась. Все так нереально… будто она смотрит пьесу… со стороны… и кто-то другой отвечает священнику…

Этот кто-то выдохнул:

— Беру…

Оживившийся священник громко провозгласил их мужем и женой.

Кто-то повернулся, и святой отец представил новобрачных собравшимся гостям.

Кто-то другой. Кто эта девушка?

Нужно отдать должное Корту, он не сделал попытки поцеловать ее и лишь слегка нахмурился. Хотя выражение его лица оставалось бесстрастным, застывшим, как на картине. Представить невозможно, что он дотронется до нее, хотя по условиям брачного контракта, подписанного отцом и Кортом, он имел полное право овладеть ею. А она была обязана подчиняться.

Высечено на камне. Он может делать с ее жизнью все, что пожелает.

Господи Боже!

Невозможно представить…

Она положила ледяную руку на сгиб его локтя и позволила увести себя из церкви, под палящее солнце, в невыносимую луизианскую жару. Жару, ударившую в лицо, удушливую, непробиваемую, обволакивающую. А еще предстояло выдержать свадебный прием; как бы ни приходилось тяжело, приличия необходимо соблюдать.

Новобрачные терпеливо ждали, стоя на нижней ступеньке паперти, пока подбежавшие соседские девочки усыпали их путь розовыми лепестками.

Ее отец и Корт… тщательно следуют этикету… все, только чтобы заткнуть рты сплетникам и сделать убедительный вид, что свадьба настоящая.

Она медленно шагала вслед за детьми, не поднимая глаз, машинально пересчитывая порхающие лепестки. Гости валом валили за новобрачными.

Жерар, любовь моя…

Любовь, недостаточно мужественная и сильная, чтобы спасти меня от этого кошмара.

Позади церкви слуги из Уайлдвуда под руководством жены священника воздвигли в саду настоящий свадебный павильон.

Я не хочу этого, не хочу…

Люди, которых она знала с детства, подходили с поздравлениями, радуясь за нее, желая счастья и благоденствия, завидуя чужим страстям. Все обожают любовные истории, но самое главное — благословляют идеальный династический брак.

Разумеется, это одна из причин, почему Корт согласился на предложение отца.

Я этого не забуду. Я всего лишь товар, имеющий определенную цену. Такой же, как мешок риса или хлопковая кипа. Я стою ровно столько, сколько ушло у Корта на то, чтобы заплатить отцовские долги и приобрести половинную долю в Оук-Блаффс, а заодно получить бесплатную экономку, управляющего и любовницу в одном лице, а со временем и наследника.

Но какая от этого прибыль мне?

Необходимость терпеть ласки человека, которого я презираю. Брак, положение и потеря истинной любви.

Неужели я когда-нибудь найду в себе силы простить его? Как он мог использовать подобным образом моего отца?

Корт искоса наблюдал за ней; курсируя между гостями, принимая поздравления, она физически ощущала непроницаемый взгляд этих темных бездонных глаз.

Она взяла себя в руки. Нужно держаться. Ей не хочется ни есть, ни пить, хотя на столах достаточно еды, чтобы кормить весь приход в течение месяца. Что ж, Корт обо всем позаботился. Таковы обычаи. Ожидания каждого должны быть оправданы.

Все, кроме моих.

Она машинально приняла стакан кофе с молоком.

Он потребовал, чтобы свадьба была рано утром. Потом, после приема и завтрака, новобрачным предстояло отправиться в Уайлдвуд, где они проведут две недели в одиночестве, с самым минимальным штатом слуг.

Он распланировал все.

Она наблюдала за ним так же настороженно, как и он за ней. Невозможно отрицать, что Кортленд Саммервил обладает почти военной осанкой, внушительной внешностью и элегантностью манер, способными привлечь любую женщину. Все незамужние особы в приходе готовы были броситься ему на шею и страдали втихомолку, как влюбленные школьницы. Даже сейчас они поглядывали в его сторону, словно еще не осознали, что он уже сделал выбор, и до сих пор питали напрасные надежды на то, что все изменится.

Запретные мысли…

О Боже… Жерар…

Острая боль пронзила сердце. Навсегда разлучиться с Жераром, мягким, милым, добрым Жераром, с его нежными поцелуями и неутомимыми руками. Он знал, как уговаривать, обольщать, когда настаивать, когда ожидать, когда молить…

Не бандит вроде Корта. Настоящий джентльмен, пусть и сделавший себя сам.

И может, именно за это она полюбила Жерара. Он сумел подняться над обстоятельствами, тяжелым трудом заработать богатство, репутацию и славу.

И ничего не воспринимал как должное. Даже ее. Он собирался жениться на ней. Все было решено.

Не надо! Не думай об этом!

— Дрю?

Рядом стоял Корт. Когда он успел подойти?

Она вымучила слабую улыбку.

— Да, Корт?

— Надеюсь, ты всем довольна?

— Прекрасный прием, — похвалила она, стараясь вкладывать в слова как можно больше искренности. Да, в общем, и не было нужды лгать. Все просто идеально.

— Ну? Почему бы тебе не притвориться, что и остальное тоже прекрасно? — резко бросил он. — Выглядишь так, словно заблудилась в лесу, и чужая на собственной свадьбе. А это мне не слишком приятно.

Вот и началась жизнь во лжи.

Она гордо выпрямилась. Ну нет, она никому не позволит топтать себя ногами, хотя он и пугает ее до смерти.

— Надеюсь, ты не ожидаешь, чтобы я разыгрывала роль влюбленной женушки? — прошипела она.

— Думаю, ждать этого осталось недолго. Не волнуйся, ты меня обязательно полюбишь.

Спесивый, надменный осел!

— Я исполню свой долг, ни больше ни меньше. Это брак по расчету, и я постараюсь выполнить условия контракта, но лезть из кожи не собираюсь.

Ее трясло от гнева. До сих пор она ничем не показала, как оскорблена и унижена сговором отца и Корта.

— Как интересно! У лани прорезались зубки?

— Ты еще не знаешь, как лань может кусаться! — с бешенством прошипела она.

— Надеюсь, — весело кивнул он.

— Не смей!

— Нет! — Он грубо стиснул ее руку. — Это ты не смей! Теперь ты принадлежишь мне, маленькая лань, и, как сама сказала, выполнишь все до одного пункты контракта.

Предчувствие неминуемой беды вновь охватило ее. Близится час, когда они должны уехать, и она не знала, как его оттянуть.

— Я для тебя — только дорогая игрушка, собственность, сосуд, в который можно излить свое семя и ждать наследника!

— Не только. Еще и самый верный способ расширить границы моей империи, не забывай этого, — ядовито напомнил он. — Половинная доля в Оук-Блаффс. Твоему отцу больше пальцем о палец ударить не придется. Разве не в этом смысл нашего союза?

— Весь смысл — в уплате его игорных долгов! И ты прекрасно знал, что делаешь, когда дал ему денег взаймы, а потом потребовал возврата долга. Что еще ему оставалось делать?

— Но он первый предложил мне жениться, — спокойно возразил Корт. — И настойчиво добивался согласия.

— Ты воспользовался его положением.

— Мы просто поговорили по душам, Дрю. Ничем я не пользовался. Всего лишь спас жизнь и репутацию твоего отца.

— Чтобы взамен наполнить сундуки, согреть постель и заселить детскую.

— Я считаю это вполне справедливой сделкой, Дрю. Тебе следовало бы гордиться таким предусмотрительным мужем.

Знакомая ярость захлестнула ее. Какой смысл спорить с ним? Он воображает себя ее спасителем, хотя отец по уши у него в долгу. Ни она сама, ни отец не способны на подобную «предусмотрительность». Значит, все это придумал Корт.

— Я никогда не прощу тебя! Его глаза опасно блеснули.

— Мне все равно, — жестко бросил Корт и, помня, что кругом люди, улыбнулся так ослепительно, словно Дрю только что призналась ему в любви. Потом безжалостно впился губами в ее губы, пожал плечами и отошел.

— Моя дорогая!

Ее отец, с его мягким, убеждающим тоном и неопровержимыми аргументами. Такой счастливый, словно дочь вышла замуж по страстной любви и сама выбрала Корта.

— Ты делаешь все, как нужно.

— Ради кого? — с горечью обронила она. Ах, разве не ясно, что она готова на все для отца! Даже стать собственностью Корта, с тем чтобы жизнь папочки могла вновь войти в прежнее русло. Если не считать одного условия: никогда больше не играть.