– Я проиграла, Роланд. – Она взглянула на мать. – Не казнись больше, мама. Если же мне надо решать, как поступить с этими людьми, я хочу, чтобы они вступили друг с другом в открытый бой. Пусть дерутся. Если бы граф Клэр не был трусом, он бы не похищал меня, а встретился бы с Дэймоном в честном бою, как поступают с врагом. Что же до Даймона Лемарка, он заслуживает презрения. Ему следовало рассказать Роланду правду о моем рождении, но он молчал. Его не интересовало, что было бы со мной, если бы мой дядя женился на мне. Наверное, он хотел всласть посмеяться над моей матерью и над графом Клэром, когда бы это произошло.

Дария взглянула Роланду прямо в глаза и рассмеялась.

– Я повторяю тебе еще раз, Роланд, последний. Граф Клэр не спал со мной. Он унизил меня, это правда, но не изнасиловал. Ну что, меня выслушают наконец?

Голова у Роланда пошла кругом. Значит, граф Клэр не изнасиловал Дарию. Теперь он ей верил – не могла же она соврать, когда узнала, что граф Клэр был ее кровным родственником, ее дядей, будь он проклят. Что же ему делать? Он медленно кивнул.

– Будет так, как ты скажешь.

– А что, если один из них убьет другого? – вмешался Грелем. – Как вы поступите с победителем?

– Его освободят, – ответила Дария ровным голосом.

Роланд согласно кивнул, но в следующий миг обменялся взглядом с Грелемом, словно заключая с ним молчаливый союз.


***

День выдался жарким, дул сухой, горячий ветер.

Дария знала, что никогда не забудет выражение ярости и лютой ненависти, застывшее на лицах обоих мужчин. Их раздели до набедренных повязок и дали им мечи, булавы и топорики.

Дария не хотела смотреть, но не могла отвести глаза, зачарованная смертельной схваткой так же, как ее мать. Люди, окружавшие дерущихся, молчали. Теперь все в Чантри-Холле знали о том, что она повелела: оба ее дяди будут сражаться до последнего вздоха.

Она бросила взгляд на мать, но по окаменевшему лицу Кэтрин ничего нельзя было прочитать.

Звон мечей возвестил о начале поединка. Дария услышала взаимные проклятия, которые выкрикивали сражавшиеся, нападая и отступая друг от друга. Самый воздух, казалось, был пропитан ядом их взаимной ненависти.

Схватка продолжалась недолго, но Дарии показалось, что прошла целая вечность. Дэймон Лемарк дрался храбро, но он не мог тягаться с графом Клэром, который ежедневно оттачивал свое мастерство, сражаясь с уэльсскими разбойниками, Клэр обеими руками поднял меч, а потом опустил его на голову Дэймона Лемарка. Дэймон был мертв. В последнюю минуту граф применил меч в качестве копья и насквозь проткнул им своего противника. Тот бездыханный рухнул на землю.

Все застыли в оцепенении. Граф Клэр стоял над поверженным врагом и улыбался. Дария не могла поверить своим глазам. Но вот Роланд в одной набедренной повязке вышел в круг, держа в руке боевой меч. Он взмахнул им и закричал графу Клэру:

– Ты знал, вонючий подонок, что Дария – твоя племянница! Твой брат Дэвид был ее отцом! Если бы я не увез ее от тебя, ты бы совершил величайший грех в глазах Господа! Что ты на это скажешь, тупица?

Граф Клэр взглянул на стоявшего перед ним молодого человека. Унижение, которому Роланд подверг его в Тибертоне, все еще жгло его как свежая рана. Роланд тогда разделался с ним на глазах у короля, у всех его вассалов и слуг. Ну что ж, теперь у него есть меч. Он убил графа Реймерстоуна, а теперь убьет этого наглого выскочку.

– Ты лжешь! – заорал он. – Я бы узнал ее, если бы она была моей крови. Это не правда! Грелем вышел вперед, дрожа от ярости.

– Роланд, оставь его мне! – закричал он. – Сейчас моя очередь драться.

Но Роланд и Эдмонд Клэр уже столкнулись лицом к лицу. Граф с горящими на солнце ярко-рыжими волосами был выше Роланда. Он еще был полон сил после боя с графом Реймерстоуном. Эдмонд взглянул на смуглого молодого человека и улыбнулся: он будет отомщен. Издав боевой клич, граф сделал выпад, но противник успел отскочить. Эдмонд Клэр стоял, рассекая мечом воздух, чувствуя себя круглым дураком.

Дария взглянула на мужа. Он был более хрупкого сложения, нежели его противник, но мускулистым и сильным, а проворством и быстротой реакции превосходил графа. Он отбросил боевой меч и, схватив в левую руку топорик, принялся размахивать им. Потом стал перекладывать топорик из руки в руку, дразня противника, пока тот, наклонив голову, как разъяренный бык, не ринулся на него. Роланд легко увернулся и с силой опустил свой топорик. Но он с глухим стуком ударился по мечу графа. Роланд казался удивленным; он бросил на графа оценивающий взгляд и молниеносно увернулся.

Дария дотронулась до рукава Грелема.

– Все будет хорошо, – уверенно сказала она. – Он убьет графа.

– Откуда вы знаете… – нерешительно произнес он.

– Роланд убьет его, – повторила Дария, не сводя глаз с мужа. – Нет, дело не в моих видениях. Я была свидетелем того, как он дрался с графом Клэром в Тибертонском замке в присутствии короля. Он очень искусен и часто удивляет неожиданными приемами.

– Это правда, – согласился Грелем немного погодя, наблюдая за Роландом. – Только взгляните! Роланд очень умный противник.

– Он также научился некоторым приемам у бедуинов на святой земле.

Граф Клэр теперь наступал на Роланда, снова и снова изо всей силы размахивая мечом.

Вдруг Роланд отбросил топорик, и Салин протянул ему нож с тонким лезвием. Дария услышала, как Грелем с облегчением вздохнул.

– Теперь все будет кончено, – уверенно сказал он.

– Почему вы так думаете?

– Смотрите.

Роланд увернулся, отступил, затем резким взмахом полоснул ножом по заросшей густыми рыжими волосами груди графа. Тот с недоумением взглянул на кровавую полосу и взвыл от гнева:

– Я убью тебя, сукин сын! Роланд расхохотался:

– Попробуй, ублюдок!

Он замахнулся и ударил так быстро, что нож просвистел в воздухе. Кровавая полоса на груди графа сделалась шире. Разъяренный, граф начал бессмысленно махать мощным мечом.

– Он больше не думает, что делает, – тихо заметил Грелем. – Граф не понимает, что его физической силы недостаточно для победы. Его удары не достигают цели. Роланд знает, что ум – лучшее оружие.

Дария смотрела, как Роланд отпрыгнул от графа на добрых пятнадцать футов и, когда Клэр в бешенстве занес меч, готовясь опустить его на голову врага, Роланд метнул нож легким движением кисти. Тот с силой вонзился в грудь графа.

Эдмонд Клэр тупо уставился на ручку из слоновой кости, все еще вибрировавшую от силы и скорости удара Роланда.

Он взглянул сначала на Роланда, потом на Дарию.

– Я хотел твоего приданого, а не тебя, – проговорил граф. – Ты не моя племянница, иначе я бы знал, потому что Дэвид ничего от меня не скрывал. Нет, ты всего лишь… – И он тяжело рухнул на землю.

Роланд был покрыт потом и грязью, но на лице его блуждала удовлетворенная улыбка.

– Не сердись, Грелем! – вскричал он триумфально. – Эдмонд Клэр пал от моей руки. – Он повернулся к жене:

– Завтра с рассветом мы покидаем Чантри-Холл. Собери одежды на целый месяц. Поговори с Элис – пусть она приготовит побольше еды для нас и еще для семи человек. – Не переставая улыбаться, Роланд обратился к сэру Томасу:

– Томас, вы присмотрите за замком в наше отсутствие. А вы, Кэтрин, не волнуйтесь о дочери.

– Теперь не буду, – заверила его леди Кэтрин.

– Куда мы едем, Роланд? Роланд подошел к жене и долго молча смотрел на нее. Наконец он приподнял ее подбородок и сказал:

– Мы едем в Уэльс.

– Зачем?

Он наклонился к ней и сказал очень тихо, так, чтобы слышала только она:

– Я лишил тебя невинности, но ничего об этом не помню. Я хочу воскресить это событие, Дария. Хочу вспомнить, каким был твой взгляд, когда я впервые вошел в тебя.


***

Спустя двенадцать дней маленький отряд достиг Рексема. Как это ни удивительно, но дождь шел всего два раза. И что еще более невероятно – они не встретили разбойников. Роланд насвистывал, когда они вошли в собор.

Дария исступленно молилась. Она не знала, чего ей ждать, и всем сердцем взывала к Господу.

На стук Роланда дверь открыла Ромила. Она начала было ворчать о всяких неотесанных грубиянах, которые не дают покоя добрым людям, но наконец узнала его. Тогда она широко улыбнулась, сложив ладони и оглядывая его с головы до ног.

– Ай-ай-ай, это тот красавчик, в которого влюбились все девушки в Рексеме. Я рассказала им о твоих достоинствах, мои мальчик, описала, как нежна твоя кожа под женскими пальцами, а когда я упомянула о твоем… Это ты, Дария? Зачем ты здесь? Что…

Она болтала без умолку, а Роланд только добродушно улыбался.

Спустя некоторое время он попросил женщину проводить его наверх в комнату, где он провел в постели почти две недели.

– Нет, Дария, я пойду один, – остановил он жену. Она кивнула и стала смотреть, как Роланд и Ромила поднимаются по узким грязным ступеням, и подумала с полуулыбкой, не попытается ли Ромила соблазнить его в спальне.

– Роланд – честный человек, – проговорил стоявший за ее спиной Салин.

Дария снова начала читать молитвы. Роланд остановился посреди маленькой душной комнаты. Он взглянул на кровать, где провел столько часов, о которых совсем не помнил и которым потерял счет. Увидев в углу горшок, он покачал головой и, повернувшись к Ромиле, спросил:

– Когда меня принесли сюда, я был без памяти?

– Да, мой мальчик.

Он посмотрел на окно и словно увидел стоявшую там Дарию, перевел взгляд на стул и вспомнил, как Дария сидела на нем, зашивая его камзол.

– Твоя женушка хорошо заботилась о тебе. Даже когда ты буянил, она только улыбалась и любила тебя. Конечно, время от времени спрашивала моего совета, и я говорила ей, что ты скоро поправишься.

Ромила разразилась хриплым, вульгарным смехом.

– Я помню кое-что еще, похотливый козлик. Роланд медленно повернулся к ней.