— Одну минуту, — произнес он. — Вы не понимаете, что я искал вас все эти три дня? Было умно с вашей стороны оставить карету на Пиккадилли и взять наемный экипаж. Я подумал, что вы так играете, что мне стоит поддержать игру.

— Я не вижу причин, по которым вы могли бы заинтересоваться мной, — возразила Гретна. — И даже если моя хитрость дала вам такой повод, то сейчас, когда вы знаете, кто я на самом деле, нет необходимости продолжать наше знакомство, которое никогда бы и не состоялось, если бы наши экипажи не столкнулись.

Она испытала удовлетворение, увидев в глазах маркиза вспышку ярости.

— Вы говорите так специально, чтобы спровоцировать меня… Вы очень умно поступили, но я не запасной игрок. Где вы остановились? Я хочу навестить вас.

— В этом нет… необходимости, — ответила Гретна. — Я готова принять извинения от вашей светлости за ошибку относительно меня и допустить, что из-за нее вы действительно приняли меня за девушку с фермы, возможно… за молочницу.

— Проклятие, я ничего подобного не думал, — зло возразил маркиз. — Вы думаете, я так слеп и глух, что не заметил вашего положения? Я очень хорошо все понимаю. Я думал, вы дочь какого-нибудь благородного джентльмена, у которого нет времени или возможности жениться на вашей матери. Вот что я подумал, а также уже тогда подозревал, что сопровождавшая вас женщина — не ваша родственница.

— Благодарю вас за объяснения, милорд, — ответила Гретна. Их глаза встретились, и между ними словно пробежала искра. — Я могу только допустить, что миссис Мерривезер была абсолютно права, что не хотела отпускать меня на ужин с вами и не доверяла вам.

— Это несправедливо, — быстро сказал маркиз. — Я бы не причинил вам вреда, и вы это знаете.

На минуту он замолчал, потом добавил:

— Даже когда я поцеловал вас в моем доме на Беркли-сквер. Из-за недопустимого поведения лорда Роксхолла я решил, что должен присмотреть за вами.

Он говорил тихо, но его слова заставили Гретну покраснеть. Смутившись, она отвернулась, встала к нему спиной, глядя в сад, пытаясь сдержаться, взять себя в руки, не дать себе заплакать.

Наступило долгое молчание, потом неожиданно совершенно другим тоном маркиз произнес:

— Зачем мы спорим? Вы не понимаете, моя дорогая, что я очарован вами с первой минуты, как увидел вас?

В его тоне послышались такие перемены, неожиданная нежность, которая вызвала у Гретны слезы. Они покатились по щеке. Девушка собралась бежать, хотя не знала куда, а маркиз подошел ближе и положил ей руки на плечи.

— Что такого я сказал, что заставило вас заплакать? — спросил он. — О, моя прелесть, все это так не важно.

— Я… не… не… плачу, — судорожно произнесла Гретна, пытаясь отвернуться, чтобы он не видел ее лица.

— Нет? — удивился маркиз. — Значит, это звезды упали на ваши щеки. Подойдите, позвольте мне смахнуть их.

Она хотела оттолкнуть его, но не смогла. Вместо этого девушка закрыла глаза — крупные слезинки задрожали на кончиках ресниц — и почувствовала мягкий платок на своей коже.

— Я… я… должна идти, — испуганно дернулась она.

Маркиз не пошевелился, и Гретна не смогла пройти.

— Вы убегаете от меня? — спросил он. — Или от своего сердца? Я сказал вам, что мог бы сделать так, чтобы вы полюбили меня, Гретна. Это было обещание, не угроза.

— Я никогда не полюблю вас! Никогда! — крикнула девушка.

— Почему вы так решительны? — удивился маркиз. — И почему так настроены против меня?

— Это невозможно! Вы не… понимаете, — ответила Гретна.

— Расскажите мне, и я попытаюсь, — попросил он.

— Я… я не могу, — ответила она. — Позвольте мне уйти, прошу вас.

— Вы вынуждаете меня пугать вас, — не отступал маркиз. — Я только хочу защитить вас и уберечь от мира, который вы совершенно не знаете. Но вы всегда убегаете от меня. Сначала из Стейд-Холла, потом с Беркли-сквер и теперь сейчас. Если я позволю вам уйти, то как узнаю, что снова увижу вас?

— Вы не должны пытаться, в этом все дело, — ответила Гретна. — Мы ничего не можем значить друг для друга. Наши жизни пересеклись благодаря несчастному случаю, вот и все. Забудьте меня, забудьте, что вообще встречали меня. Если мы увидимся снова, пройдите мимо, как будто никогда не знали меня.

— Вы сошли с ума? — вскрикнул маркиз. — Можете представить, как мы проделаем подобное? Вы не понимаете, что я мечтал о вас с того момента, когда вы вышли из кареты растерянная и беспомощная и я увидел ваше лицо — самое прекрасное из всех, что я когда-либо видел.

— Прошу… не говорите… больше ничего.

Гретна всхлипнула.

— Но почему? Почему я не должен говорить? — не отступал маркиз. — Я скажу правду. С того момента, как я поцеловал вас в своем доме на Беркли-сквер, я знаю, что мы предназначены друг для друга, вы и я.

— Это неправда! Неправда! — воскликнула Гретна. — Пожалуйста, позвольте мне уйти. Мне надо… идти.

Она толкнула его в грудь, как будто у нее хватило бы сил справиться с ним. Он накрыл ее руки своими, и совершенно неожиданно она успокоилась. Маркиз держал ее, и в наступившей тишине Гретна слышала стук его сердца.

— Как вы можете отталкивать меня? — спросил он почти шепотом. — Как кто-то из нас может сопротивляться этому?

Гретна дрожала, ей показалось, что он тоже. Внезапно она поняла, что ее сжатые губы открылись навстречу ему, что все ее тело ждет его поцелуев. Они стояли так близко друг к другу. Потом неожиданно внизу в саду раздался громкий смех, смех мужчины, который услышал или увидел что-то непристойное. Это разрушило очарование момента. Гретна дернулась, опустив руки и освободившись.

— Меня, наверное, потеряли, — быстро произнесла она. — Я должна вернуться…

— Увидимся завтра, — настаивал маркиз, все еще преграждая ей путь в салон.

— Нет, — упрямо заявила Гретна. — Мы больше не увидимся.

— Но я настаиваю, — не останавливался мужчина. — Вы знаете так же хорошо, как и я, что мы должны увидеть друг друга, и ничто, и никто не сможет предотвратить это.

— Позвольте мне пройти, — взмолилась Гретна.

— Только когда вы скажете, где я смогу найти вас, — ответил маркиз. — Хотя если вы откажете, принц даст мне ваш адрес.

— Вы можете попросить принца, если хотите, — сдалась девушка.

— Но я бы хотел, чтобы вы сами сказали мне, — возразил маркиз. — Зачем такая таинственность? Вы обручены, как ваша мать, с кем-то, кому вы небезразличны? Или даже уже поженились?

— Ни то, ни… другое, — ответила Гретна.

— Тогда я не вижу причин, почему вам надо бояться меня, — сказал маркиз. — Перестаньте играть и скажите, где я могу вас найти.

На минуту она замерла, потом почти с отчаянием, как человек, судорожно хватающий воздух перед тем, как воды сомкнутся над его головой, вымолвила:

— Вы найдете меня, если пожелаете, милорд, в доме лорда Эксбриджа на Сент-Джеймс-сквер.

Гретна увидела, как маркиз наморщил лоб, и, гордо подняв голову, решительно произнесла:

— Это дом моего друга, госпожи Фитцгерберт.

Маркиз оцепенел, а она, ни слова больше не говоря, вышла в салон и ушла, не обернувшись.

Гретна быстро шла по комнатам, пока не нашла Марию рядом с принцем. Они разговаривали в маленьком кругу друзей, и когда Гретна вошла туда, Мария взяла ее за руку и подвела поближе.

— Я потеряла тебя, дорогая, — сказала она. — И посылала бесчисленное количество молодых людей на твои поиски. Куда ты исчезла?

— Я… я… восхищалась картинами и… и сокровищами дворца, — пробормотала Гретна.

— Рад, что вас не оторвали от этого занятия, — с улыбкой произнес принц.

— Надеюсь, это не утомило тебя, — беспокоилась Мария. — Должна заметить, ты выглядишь очень бледной. Может, выпьем по бокалу вина или лучше вернуться домой? Уже поздно.

— Пожалуйста, давайте поедем домой, — попросила Гретна.

Мария, казалось, почувствовала настойчивость в ее голосе. Она оставила принца, поклонившись ему в соответствии с правилами приличия, но те, кто стоял поблизости, могли видеть, как крепко он сжал ее руку и что-то прошептал на ухо.

Потом один из придворных проводил Марию с Гретной вниз, приказав лакею подготовить карету, и довел их до нее с особой вежливостью.

— Что с тобой случилось, дорогая? — спросила Мария, когда они наконец остались наедине и карета направилась в сторону Сент-Джеймс-сквер. — Когда ты вернулась, то выглядела так, словно увидела привидение.

Гретна молчала, тогда Мария продолжила:

— Я не хочу давить на тебя, ты знаешь. Но видно, что ты обеспокоена, и я бы хотела помочь тебе. Я люблю тебя, Гретна. Ты, правда, мне как сестра, а сестры делятся всем, даже несчастьем.

— Вы так добры ко мне; так добры, — произнесла Гретна, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Я не хочу обременять вас своими проблемами.

— Ты не обременяешь меня, — возразила Мария. — Но если кто-то делает тебя несчастной, я готова дать отпор, сразиться на твоей стороне.

— О нет, — воскликнула девушка, — вам не надо ни с кем сражаться из-за меня. Против вас и так настроены слишком многие, а вы такая смелая, отважная. Я восхищаюсь вами больше, чем могу выразить словами, и люблю вас.

— И я люблю тебя, — сказала Мария, — поэтому между нами не должно быть секретов.

Гретна лихорадочно соображала, что ей сказать, понимая, что ничего не ответить тоже нельзя. Наконец она вымолвила:

— Я встретила сегодня… одного джентльмена… Он сказал, что его и моя прабабки — кузины. Заявил о нашем родстве, и, думаю… это пугает его.

— Ему совершенно не обязательно бояться тебя, — возразила Мария. — Я знаю, что твой дед, граф Ледбурский, угрожал твоей матери позором, но то время уже прошло. Я никогда не встречала твоего джентльмена, но если встречу, то поделюсь с ним своими мыслями. Но почему ты решила, что твой джентльмен испугался?