— А почему он так считает?

Мари задумалась.

— В то время я не собирала никакой информации. И воинские части находились далеко от меня. Кроме того, был только один выстрел. Признаюсь, я и сама подумала: если кто-то пытался убить меня, то почему не было второго выстрела?

— Потому что хороший снайпер знает, что его преимущество — неожиданность. — Беннет шагнул к Мари, но она тотчас отступила. — И если уж стрелок раз промахнулся, то шансы, что его обнаружат, слишком велики. Он перейдет на другое место и будет ждать, когда сможет сделать безошибочный выстрел.

Мари вдруг почувствовала, что натолкнулась на стол, стоявший за ее спиной. А майор раскинул руки по обеим сторонам от нее, не давая уйти.

— И он будет ждать, пока вы не останетесь одна. А выстрелит в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете.

Мари вздрогнула и судорожно сглотнула. Беннет же поднял руку и легонько провел пальцем по ее шее.

— Он выстрелит, когда вы будете садиться в карету. Или, может быть, в открытое окно, когда вы начнете раздеваться, чтобы принять ванну. И если ваш снайпер что-то умеет, то вы и не заметите, как получите пулю.

Беннет снова прикоснулся пальцем к шее девушки.

Она облизнула губы, и ему потребовалось все его самообладание, чтобы не поцеловать ее.

— Мари, ваша жизнь в опасности. И так будет все время, пока вы делаете ваши чертежи. Почему вы все еще их делаете?

Побледнев, она пробормотала:

— Вы не хуже меня знаете, почему я не могу отказаться.

Опять проклятые деньги!

— А вы знаете, какие чертежи должны сделать сейчас?

— Да, знаю. Чертежи Мидии.

— Как скоро вы сможете сделать эти чертежи?

Она пристально посмотрела на него.

— Вам очень хочется побыстрее уехать?

— Да, очень. — Но до своего отъезда он хотел убедиться, что Мари останется в живых. — Вы берете кого-нибудь с собой, когда работаете?

Она покачала головой:

— Нет. Горничная сопровождает меня только в городе.

— А теперь вы никуда не поедете без сопровождающего, ясно?

Как будто это спасет ее от пуль. Она сделала глубокий вдох, готовясь спорить, но потом вдруг сказала:

— Ладно, хорошо. Я не буду делать чертежи, если окажусь в одиночестве.

Он больше не доверял ей, не верил, что она не нарушит обещание.

— Нет, я не это хотел сказать. Вы не выйдете из дома без сопровождающего.

Мари вскинула голову.

— А разве я уже не согласилась?

Беннет не дрогнул под ее насмешливым взглядом. Ведь недаром же он научился кое-чему у своих сестер.

— Нет, еще нет.

Она кивнула и пробормотала:

— Обещаю не выходить без сопровождающего. — Заметив, что Беннета удивила ее столь быстрая капитуляция, Мари добавила: — Вопреки вашему мнению о моих умственных способностях не такая уж я дура, майор.

— Беннет, — напомнил он.

Если они собирались разыграть любовную интрижку, никто из них не должен был допускать ошибок.

Она посмотрела на него прищурившись, но в ее глазах больше не было вызова. Снова кивнув, она сказала:

— Итак, Беннет… Если вы так спешите, я завтра же отправлюсь рисовать бабочек и ландшафт в Мидии. Я буду рисовать, а вы можете наблюдать за мной. И мы оба еще на шаг приблизимся к тому моменту, когда избавимся друг от друга.

Наверное, она могла бы обмануть его, если бы он не видел, как она провела разъяренных янычар и довольно ловко скрылась от неизвестного преследователя, и все это — в течение двадцати четырех часов. Да, было совершенно ясно: мисс Синклер что-то затевала. Но он, Беннет, уже к этому приготовился. Поэтому тут же сказал:

— Остальное обсудим по дороге. Когда мы отправляемся?

Она кокетливо улыбнулась. Такая улыбка очаровала бы его, если бы он не знал, что за ней скрывался какой- то подвох.

— На рассвете. Надо проделать большую часть пути до наступления жары.

— Сколько дней мы будем в дороге?

— Самое большее — два. Посол наверняка захочет показать вас на своем суаре в пятницу. — Она оглядела его с головы до ног. — У вас есть что надеть завтра? Но надо, чтобы ваш костюм не выдал нас.

Беннет кивнул:

— Да, разумеется. Я надену штатское платье, если вы, конечно, не предпочтете увидеть меня в турецком тюрбане.

Мари расхохоталась, и майор взглянул на нее вопросительно.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я не думаю, что турецкая одежда сделает вас менее заметным. Английского костюма будет достаточно. Я не хочу, чтобы случайные люди узнали, что вы — армейский офицер. Можете притвориться… просто джентльменом, — добавила Мари с невинным выражением лица, что, конечно же, не могло быть случайностью.

— А есть кто-нибудь, кто сможет сопровождать вас ради приличия? — спросил майор.

Мари, казалось, задумалась.

— Ну… ведь я все равно пойду с вами… — ответила она наконец. — Так зачем же мне еще кто-то?

Беннет молча пожал плечами. Конечно, он бы предпочел сохранить ее репутацию безупречной, но пока что у него не было времени беспокоиться о светских тонкостях.

А девушка вдруг добавила:

— В этом городе не так много подданных Британии, чтобы сплетничать о моих поступках. А те из них, которые находятся здесь, для меня мало что значат.

Она гордо вскинула голову.

— Для меня они также ничего не значат, — ответил Беннет. — И вот еще что… Сегодня даже не пытайтесь снова уйти из дома.

Следовало убедиться, что Мари будет в безопасности, если ему придется оставить ее одну.

— Я уложу вещи и пораньше лягу спать.

Она направилась к закрытой двери, очевидно, ведущей в спальню.

В ее спальню… В спальню с настоящей английской постелью, с белыми полотняными простынями. Или, может, с турецким ложем с алыми шелками?

Беннет решительно приостановил бег своих мыслей, рисовавших образ Мари — обнаженной и ожидающей его в одной из комнат. И снова спросил:

— Так вы не покинете сегодня этот дом?

— Только завтра утром, вместе с вами.

Он коротко кивнул:

— Вот и хорошо. Я поговорю с вашим отцом перед отъездом.

Мари побледнела.

— Но он ничего не знает…

Беннет задержался в дверях.

— Я так и думал. Видите ли, я намерен попросить разрешения поухаживать за вами. Это поможет преодолеть некоторые трудности. Что вы говорите ему, когда уезжаете?

Она пожала плечами:

— Что рисую бабочек… Но дело не в этом. Даже когда отец не такой, каким был вчера, он поглощен своей работой и не замечает моего отсутствия.

— Так я увижу его завтра утром?

Мари едва заметно кивнула.

— Но он не вспомнит, что видел вас вчера. Он никогда не помнит. Я спрошу у Селима, можно ли будет его навестить.

— А вы не хотите пойти со мной?

Она прикусила губу.

— Нет, мне бы не хотелось.

— Вы опасаетесь, что он догадается о нашей игре?

Она избегала смотреть ему в глаза.

— Нет. Просто не хочу видеть, что он ведет себя так, как будто ничего не случилось. А ведь спустя несколько дней все начнется сначала… — Она кашлянула. — Пойду найду Селима.

Ему и раньше не нравилась ее притворная невозмутимость, но сейчас все было еще хуже. Сейчас он видел в ее глазах пустоту…

Он подошел к Мари, взял ее за руку, но вдруг замер в растерянности. Ведь она презирала жалость и пустые слова сочувствия…

Тут Мари взглянула на его руку, и зеленые искорки вновь вспыхнули в ее глазах.

— Я думала, что мы уже закончили, — сказала она.

— Не совсем. — Беннет взял ее локон и стал пропускать шелковистые пряди между пальцами. — Я не шутил, когда сказал, что ваши локоны очаровывают. Любой мужчина мечтает забыться в таких волосах, как ваши…

Мари отступила на шаг. Выражение ее лица было непроницаемым. Потом она вдруг отбросила за плечо выбившийся локон и, резко развернувшись, убежала.

Глава  6

Мари укладывала в саквояж зеленое платье. «Черт бы побрал этого майора, — думала она. — Англичанам следовало прислать кого-то более подходящего».

И действительно, шантажисту следовало быть безобразным, возможно — с бородавкой и кривыми зубами. Он не должен быть так ослепительно красив. И делать вид, что искренне заботится о ее безопасности. И он не должен был делать сводившие ее с ума комплименты…

— Все делаете сами, да?

Мари бросила платье и повернулась — в комнату вошла Ашилла.

— А когда это я позволяла тебе укладывать мои вещи? — спросила Мари.

Ашилла усмехнулась:

— Никогда. И это правильно. Если бы я делала все, чем занимается обычная горничная, я бы погибла от истощения.

Мари весело рассмеялась.

— Это моя уловка, чтобы удержать тебя.

Ашилла достала из шкафа платье цвета шалфея. Потом вдруг спросила:

— Злодейский замысел, да?

Улыбка исчезла с лица Мари.

— Ашилла, ты совершенно свободна и можешь уйти, как только захочешь. Ты мне не принадлежишь.

Служанка расправила складки на платье и поморщилась, увидев чернильные пятна.

— Да, госпожа, конечно… Вы ведь спасли меня, когда меня снова хотели продать. Но все же я не могу простить Селиму, что он торговался, снижая мою цену. Снижая! У него холодное сердце. Не понимаю, почему я работаю рядом с ним.

Ашилла находилась при Мари с тех пор, как та купила гречанку и дала ей свободу. Так неужели Ашилла и сейчас чувствовала на себе какие-то узы?

— Ладно, не обижайтесь, — сказала горничная. — Я остаюсь с вами только потому, что так хочу. Да, только поэтому. — Помолчав, она спросила: — А где же ваш майор?

— Он не мой майор. Он сейчас беседует с отцом.