Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя

«Черт побери, да это настоящий тигр с плюмажем из павлиньих перьев», — подумал майор. Но он, не моргнув, выдержал взгляд паши. А тот наконец проговорил:

— Итак, Мари, это майор Прествуд?

Она кивнула и представила их друг другу.

Паша сжал его руку мертвой хваткой.

— Я ожидаю, что мы продолжим наше знакомство, майор. Мари, Берия сказала, что хочет повидаться с тобой, когда ты приедешь. — Снова взглянув на Беннета, Исад добавил: — Женская болтовня, знаете ли. Мы же сами найдем чем нам заняться.

Мари колебалась только несколько мгновений, затем вышла во двор.

Положив руку на плечо Беннета, паша сказал:

— Пойдемте в мой кабинет.

Тяжелая рука по-прежнему лежала на плече майора, и тот проговорил:

— Сэр, я не убегу, если вы уберете руку.

Паша нахмурился, потом вдруг усмехнулся:

— А был такой прецедент. Отсюда и предосторожность.

Главный холл в доме паши был огромен; он превосходил большую часть бальных залов Лондона. Изящные узоры и надписи украшали арки и рамы окон. Сложные узоры из золота филигранной работы перемежались с красными и синими изразцами стен.

Толстый персидский ковер покрывал беломраморный пол.

И, словно для контраста, кабинет паши был строгим, почти спартанским. Центральное место здесь занимал английского типа письменный стол.

Хозяин предложил гостю кресло и сел напротив него.

— Как вам нравится мой город?

Он достал из стола курительную трубку и протянул майору.

Беннет отказался от предложенной трубки.

— Просто невероятно, — ответил он. — Не видел ничего подобного.

— А вы видели дворец Топкапы и Золотые ворота?

Беннет кивнул:

— Да. Потрясающе. Но едва ли вы желаете обсуждать именно это, не так ли?

Паша, улыбаясь, набил табаком чашечку своей трубки.

— От табака, знаете ли, сердца бьются дольше.

— Мое и так в порядке, — ответил майор.

Исад погладил свою густую седеющую бороду.

— Если вы предпочитаете откровенный разговор, я не возражаю.

— Спрашивайте все, что хотите, — ответил гость.

— Вы целовали ее?

«Что ж, откровенность так откровенность», — подумал Беннет.

— Да, целовал.

Паша пристально посмотрел на него и заметил:

— Но вы ее почти не знали.

— Совсем не знал.

Паша раскурил трубку и затянулся.

— Майор, вы все время намерены оставаться таким… трудным?

Беннет пожал плечами:

— Нет, если вы будете задавать вопросы, на которые я смогу ответить. А наш поцелуй и все ему подобное — это только между Мари и мной.

Паша выпустил облачко дыма.

— Я мог бы вас казнить, и никто бы не протестовал.

— Я бы обязательно стал, — заявил Беннет.

Паша откинулся на спинку кресла.

— Майор, а почему вы не женаты?

Беннет тут же ответил:

— Ведь только что кончилась война с Наполеоном. А до этого я не хотел оставлять какую-либо женщину вдовой.

— А Мари как раз и оказалась той, о которой вы мечтали на поле битвы?

Беннет медлил с ответом.

— Признавайтесь же, майор. Я тоже провел в сражениях большую часть своей жизни. Когда смерть витает над тобой, мысли направлены на что-то приятное, верно? Так вы тогда хотели жениться?

Он покачал головой:

— Нет.

Беннет мало думал о том, какой должна быть его будущая жена. Воображать женщину, находясь на поле битвы, — это всегда казалось ему неестественным. И у него не было желания, чтобы его жена, пусть даже воображаемая, узнала, на что он способен в бою.

А вот Мари вчера узнала об этом. Но она даже не поморщилась от вспышки его ярости; она взяла другой его нож и при необходимости непременно воспользовалась бы им.

— Мари намного лучше любой из женщин, — неожиданно добавил Беннет.

— В самом деле? Но в ней нет ничего особенного… А ее отца богатым не назовешь. К тому же она резкая и вспыльчивая. И не слишком умная.

«Эти слова — тактическая уловка. Паша хочет, чтобы я разговорился», — понял Беннет. И все же он не мог сдержаться и не ответить на обидные слова.

— Нет-нет, у Мари…

— Если вы собираетесь упомянуть ее глаза, не тратьте силы, — перебил Исад. — Глаза Мари вдохновляют лишь на комплимент, а не на серьезный роман. Почему вы выбрали ее?

— Мари переполняет такая радость жизни, какой я не встречал ни у одной из женщин, — тотчас же ответил Беннет.

Паша попыхивал своей трубкой.

— Вы, майор, или мудрец… или просто очень умный человек. Я еще не решил, кто именно.

— Возможно, я и то и другое.

— Да, возможно. — Паша помолчал. — Я подозреваю, что большинство мужчин использовали бы Мари, чтобы подобраться ко мне. Но вы ведь не собираетесь здесь оставаться, не так ли?

— Верно, не собираюсь. После посещения кузена и осмотра достопримечательностей Константинополя я намерен вернуться домой.

— Мари знает о ваших планах?

Беннет кивнул:

— Я ей объяснил, что после этого визита вернусь в Англию.

— А она согласна ехать вместе с вами?

Беннет пожал плечами:

— Пока не знаю. Я еще ее не спрашивал.

— Но как же вы намерены с ней обращаться? Я не позволю обижать ее.

Эти слова не звучали как угроза, но в них слышалась спокойная уверенность человека, не сомневающегося в своей власти.

Беннет пошевелился в своем кресле.

— Поверьте, я буду оберегать ее.

Паша положил локти на стол.

— Даже от себя самого?

Мари с Ашиллой подошли к дому, и Селим распахнул перед ними дверь. Когда они вошли, он спросил:

— А разве майор не с вами?

Мари покачала головой:

— Нет, но он вернется через несколько часов, чтобы отвезти меня и моего отца на суаре к послу.

— Ему можно доверять? — спросил Селим.

— Да, — ответила Мари не задумываясь.

И этот ответ ей подсказала интуиция.

Она все еще не могла определить характер их отношений, но была уверена: Беннет заслуживал доверия. И ведь даже Исад не находил в нем ничего недостойного; они с Беннетом смеялись и шутили, когда выходили из его кабинета.

Скрестив руки на груди, Ашилла встала прямо перед Селимом.

— Я вчера пыталась рассказать тебе о нем.

Щеки дворецкого вспыхнули, и он отвел глаза.

— Я не сплетничаю о своих хозяевах. А если сплетничать, то можно потерять доверие и лишиться работы.

Он поклонился и ушел.

— Майор тебе не хозяин! — крикнула Атилла ему вслед, но Селим не обернулся.

Когда они подошли к женской половине, Мари спросила:

— Что же происходит между тобой и Селимом?

Ашилла посмотрела на нее, нахмурившись.

— Ничего особенного не происходит. Правда, сегодня утром он слишком долго держал мою руку, но все это глупости. Чего можно ожидать от грязного турка?

— Грязного? — удивилась Мари.

— Нет, конечно. — Ашилла вздохнула. — Но это едва ли имеет значение…

— Он отказал тебе?

— Да, да, да! Может, это звучит самонадеянно, но я знаю, что его влечет ко мне. А когда я пыталась поговорить с ним, то как будто онемела.

У Мари не нашлось ни слова утешения. Селим был человеком твердых убеждений. Совсем как тот, другой упрямец.

Помолчав, Мари сказала:

— Я, наверное, пойду в сад.

— Да, хорошо. А потом я должна подготовить вас к вечеру. Может, сегодня красное, шелковое?

Мари задумалась. Ведь это платье она намеренно убрала в глубину шкафа — на то имелись причины.

— Знаешь, я не…

— Гости посла захотят узнать, чем вы привлекли внимание майора, — перебила горничная.

— И вот такое объяснение мы им предоставим? Это платье?..

Ашилла усмехнулась, однако промолчала. А Мари снова задумалась. И мысль о том, что Беннет увидит ее в этом платье, воодушевила ее. Он дал понять, что больше не будет ее целовать. А может, она заставит его забыть об этом решении? Он же заставил ее согласиться на очередное задание… Что ж, вот и она заставит его изменить своему слову. И красное платье прекрасно подойдет для начала.

— Хорошо, Ашилла, надену красное.

Мари ускользнула в свою комнату и достала записную книжку Беннета из того местечка, где хранила принадлежности для рисования. Может, ей следовало сказать ему, что книжка у нее? Но он же выбросил ее… Значит, не имел теперь на книжку никаких прав — что бы с ней ни случилось.

Быстро пролистав записную книжку майора, Мари все же решила сказать ему, что книжка у нее.

Через несколько минут она вошла в огороженный стеной сад. Хотя он был намного меньше, чем сад Исада, зелень и тут источала волны чудесных ароматов, которые тотчас успокоили Мари. Поглаживая пальцами потертый корешок книжки Беннета, она устроилась на скамье и задумалась…

В записной книжке действительно были стихи — как Беннет и сказал. Но конечно же, стихи не его собственные. Ведь его представление о поэзии — это, вероятно, перечень приказов, которые он намеревался выполнить.

Мари снова раскрыла книгу, разгладив первую страницу, тихо зашуршавшую под ее ладонью. Затем осмотрелась, чтобы убедиться, что она в саду одна. И принялась читать.

Мари вздрогнула; в ее ушах громко стучало ее сердце.

Поэма являлась сочинением самого Беннета — в том не могло быть сомнений.

Она захлопнула книжку и с трудом перевела дыхание; ей казалось, что в этих стихах открывалась душа Беннета.