— Вы собираетесь разговаривать с редактором о публикациях И.А.Стоуна?

— А почему бы нет? Я основал этот чертов журнал. На мне лежит ответственность за то, чтобы в нем публиковались по-настоящему умные, серьезные материалы.

— Понимаю. А что, выводы И.А.Стоуна о замарских надписях не совпадают с вашими, милорд? — ровным голосом спросила Горация.

— Не совпадают. И что особенно раздражает — Стоун, как обычно, делает выводы на основе опубликованных мною результатов исследований. — Маттиас взял себя в руки, не позволив до конца выплеснуться своему раздражению. Обычно статьи других ученых о Замаре его совершенно не интересовали. Он знал лучше, чем кто-либо другой, что после гибели Ратледжа у него нет соперников в этой области.

Никто и не пытался бросать Маттиасу вызов, пока восемнадцать месяцев назад некий И.А.Стоун не разразился статьей на страницах журнала.

После этой публикации Маттиас испытал раздражение, ученый мир — изумление; тем не менее, И.А.Стоун оказался первым человеком, чьи статьи вызывали у Маттиаса желание отреагировать на них. Он не мог понять себя, ведь он никогда даже не встречал этого Стоуна. Своего нового соперника он знал лишь по его статьям. Он дал себе слово, что разыщет Стоуна и поговорит с этим выскочкой.

— Милорд, опять какие-то проблемы? — вкрадчиво спросила Горация.

— Простите, мадам. Стоун — это моя головная боль.

— Я заметила, сэр.

— С того момента, как я несколько месяцев назад вернулся в Англию, я познакомился с его статьями, которые занимали все больше места в «Замариан ревю». Теперь члены Замарского общества разделились и принимают либо его, либо мою сторону, если наши мнения расходятся.

— Я понимаю ваши чувства на этот счет, учитывая ваш авторитет в этой области, — дипломатично изрекла Горация.

— Авторитет? Да И.А.Стоун при каждом удобном случае пытается пошатнуть его!.. Впрочем, это совсем другой вопрос. Сейчас мы обсуждаем Имоджин и ее сумасбродный план.

Горация внимательно посмотрела ему в лицо:

— Да, это верно.

— Я полагаю, что инцидент трехлетней давности не помешает ей снова вернуться в общество?

— Не возлагайте надежд на то, что она не получит приглашений, — предостерегла Горация. — Боюсь, что общество примет ее даже с интересом. Мои родственные связи с Бланчфордом, наследство, полученное ею от Селвина, ее рассказ о карте, которая может привести к замарскому сокровищу, — все это снова пробудит утраченный к ней интерес света.

— Ее будут рассматривать как неподходящую невесту, но в то же время как весьма интересную особу, — негромко сказал Маттиас.

— Боюсь, вы очень точно все выразили.

— Это предвещает беду.

— Да, милорд. Вы моя единственная надежда. Если вы не найдете способа отговорить ее, Имоджин, без сомнения, на всех парусах устремится навстречу катастрофе. — Горация выдержала паузу, чтобы последующие ее слова показались еще более весомыми. — Мне кажется, что если вы и в самом деле намерены платить долг моему брату, вы должны спасти Имоджин. Именно этого хотел Селвин.

Маттиас поднял брови:

— Вы способны весьма лаконично формулировать цели, миссис Элибанк.

— Я в отчаянии, сэр.

— Вам ничего иного не остается, однако почему вы думаете, что можно манипулировать обещанием, данным мной вашему брату.

Горация задохнулась от неожиданности, но затем сумела взять себя в руки:

— Милорд, умоляю вас уговорить племянницу отказаться от этой безумной идеи.

Маттиас посмотрел ей в глаза:

— Если вы говорите, что вам известна моя репутация, миссис Элибанк, то вы должны знать, что я склонен скорее губить, чем спасать людей.

— Да, сэр, я знаю об этом. — Горация простерла руки. — Но к кому же мне обратиться! Она не желает меня слушать! А вы дали обещание моему брату. Всему свету известно, что Безжалостный Колчестер всегда выполняет обещания.

Маттиас не ответил. Он молча прошел к двери, пересек зал, подошел к лестнице и стал подниматься, перешагивая через ступеньку.

Поднявшись, Маттиас остановился и прислонился к стене. По доносящемуся издали шуму он понял, что Имоджин работает в восточном крыле. Он решительно направился в ту сторону.

Имоджин Уотерстоун уже успела нарушить размеренный ритм его жизни, думал он. Пора ему взять под собственный контроль свою судьбу. Он всегда выполнял обещания, но, как он предупредил Горацию, делал это на своих условиях.

До него все время доносился стук, пока он шел к спальне по левую сторону коридора. Маттиас остановился в дверях и окинул взглядом комнату.

Спальня представляла собой затемненное помещение, выдержанное в том же похоронном стиле, что и весь дом. Тяжелые черные шторы на окнах были раздвинуты, но проникающий сюда свет, казалось, был не в состоянии одолеть мрак. На кровати лежало покрывало траурного цвета. С потолка свисали черные и темно-бордовые светильники.

Самым привлекательным зрелищем в спальне был округлый зад Имоджин. Маттиас почувствовал, как у него заныло в паху.

Имоджин нагнулась, чтобы достать из-под кровати железный чемодан, и взору Маттиаса предстали обтянутые платьем обольстительные полушария крепких женских ягодиц. Юбки платья приподнялись, приоткрыв элегантные икры в белых чулках. У Маттиаса вдруг возникло нестерпимое желание запустить руку под платье и пощупать то, что находится повыше чулок.

Внезапно нахлынувшая мощная волна желания ошеломила Маттиаса. Он перевел дыхание и заставил себя сосредоточиться на насущных проблемах.

— Мисс Уотерстоун!

— Что такое?! — Имоджин, вздрогнув, резко выпрямилась и повернулась. Лицо ее было пунцовым от напряжения. Она повернулась и задела рукой маленького, страшноватого глиняного божка на столе. Уродец упал на пол и разлетелся на мелкие куски.

— Проклятие! — нахмурилась Имоджин, глядя на осколки.

— Не тратьте силы на сожаления, — сказал Маттиас. — Это не относится к Замару.

— Правда не относится? — Имоджин стала поправлять белую шапочку на голове, которая сбилась набок. — А я не слышала, как вы шли через зал, милорд. Вы, случайно, не закончили инвентаризацию библиотеки?

— Увы, нет. Я едва начал, но пришел сюда, чтобы обсудить нечто более важное.

Ее лицо посветлело.

— Наш план относительно того, как заманить в ловушку Ваннека?

— Ваш план, а не мой, мисс Уотерстоун. Мы с миссис Элибанк обсудили кое-какие стороны этого дела и пришли к одному мнению: ваш замысел неразумен, опрометчив и весьма опасен.

Она в смятении уставилась на него потемневшими глазами.

— Сэр, вы не сможете удержать меня.

— Я был почти уверен, что вы отреагируете именно таким образом. — Несколько мгновений он молча смотрел на нее. — Что вы предпримете, если я откажусь помогать вам и не стану играть ту роль, которую вы мне отводите?

— Вы отказываетесь выполнить обещание, данное моему дяде? — спросила она после паузы.

— Мисс Уотерстоун, обещание, которое я дал Селвику, было весьма общим. Его можно интерпретировать по-разному, и поскольку обещал я, я и буду расставлять акценты.

— Гм… — Имоджин уперла руки в бока и стала постукивать носком о пол. — Вы намерены нарушить слово, сэр?

— Вовсе нет. Свои обещания я всегда выполняю, и это не станет исключением. — Маттиас почувствовал, что начинает злиться. — Я пришел к выводу, что наилучший способ выплатить долг вашему дяде — это отговорить вас от опасной затеи.

— Предупреждаю вас, сэр… Вы можете отказаться мне помочь, но вам не удастся отговорить меня. Я признаю, что ваша поддержка очень важна для меня, но уверена, что я смогу справиться и без вас.

— Неужели? — Маттиас сделал шаг в глубину комнаты. — И как же вы этого добьетесь, мисс Уотерстоун? Может быть, снова встретитесь с ним в чьей-нибудь спальне, как это было три года назад? Согласен, что такое предложение усилит его интерес.

Несколько мгновений Имоджин ошеломленно молчала. Затем в ее глазах сверкнул гнев.

— Как вы смеете, сэр?

Маттиас почувствовал горечь в душе, но подавил это чувство. В данном случае цель оправдывала средства. Он процедил сквозь зубы:

— Приношу извинения за то, что я навел справки об инциденте, мисс Уотерстоун. Однако, — безжалостно продолжал он, — мы не можем игнорировать прошлое. Факты остаются фактами. Если Ваннек соблазнил вас однажды, он попытается сделать это опять. И если вы не попытаетесь использовать свои чары, чтобы заманить его в ловушку…

— Черт побери! Ваннек не соблазнил меня три года назад! Он меня скомпрометировал! А это совершенно разные вещи!

— Разве?

— Первое означает реальность, второе — лишь то, что кому-то что-то показалось. — Имоджин презрительно фыркнула. — Я полагала, что человек ваших умственных способностей должен бы провести различие между этими двумя понятиями.

Маттиас вспыхнул:

— Сколько бы вы ни спорили о мелочах, это ничего не меняет. Проблема-то остается. И вряд ли это поможет вам справиться с таким типом, как Ваннек.

— Уверяю вас, что мне это под силу, и я с ним справлюсь. Но я прихожу к выводу, что вы правы в одном отношении, сэр. Вероятно, мне не потребуются ваши услуги. Первоначально, продумывая план, я полагала, что ваше участие будет весьма полезно мне, но сейчас склоняюсь к тому, что вы будете мне мешать, а не помогать.

По непонятной для Маттиаса причине слова Имоджин добавили масла в огонь его гнева.

— Да неужто?!

— По-видимому, вы не тот человек, за которого я вас принимала.

— Черт побери! И какой же я, по вашему мнению, человек?

— Я полагала — как выяснилось, ошибочно, — что вы человек действия, что вас не испугает опасность… Человек, способный идти на риск без малейших колебаний.

— И откуда же у вас такое обо мне представление?

— Из ваших статей о древнем Замаре. Читая эти захватывающие статьи о путешествиях и исследованиях, я решила, что вас привлекает острота ощущении в драматических ситуациях. — Она презрительно улыбнулась. — Выходит, я ошибалась.