За окном стремительно темнело. Пообедав внизу, в буфете, мы вернулись к себе. Позвонила Виктория и сообщила, что прекрасно устроилась, чудесный санаторий, хорошая комната и пока к ней никого не подселили.

– А вы как? – спросила она.

И тут у меня нервы не выдержали. Я начала всхлипывать и в красках расписывать наши злоключения. Замолчала, только когда увидела – ребенок испуганно слушает меня.

– Вызывайте такси и приезжайте ко мне! – предложила Виктория. – Места всем хватит. Пока там ваши провода починят.

– Я уже никуда не хочу, – призналась я. – По крайней мере выходить под дождь – точно.

После разговора с Викторией стало совсем тоскливо. И зачем я притащилась с ребенком в эту Тмутаракань? Путевке обрадовалась! Вот еще, пожалуй, заболеем тут…

Уже совсем стемнело. За окном вдруг громыхнуло так, что стекла зазвенели. Вдалеке над морем тьму прорезала синяя молния. Погас свет. Я выглянула в коридор. Мимо промчалась наша администратор, на ходу предупреждая о том, что пользоваться сотовыми телефонами в грозу опасно для жизни. Она стучалась во все двери и повторяла одно и то же.

– Что ж, – бодро сказала я Иришке, – бабушке сегодня звонить не будем.

Мы забрались под одеяло, Иришка прижалась ко мне и быстро уснула. А я все вглядывалась в тьму за окном. Это было жуткое кино. Возникло ощущение, что настал конец света. Вода, обрушивающаяся на колледж, вела себя столь неистово, что мне казалось – мы плывем и дом уносит в воды бескрайнего моря. И мне так не хватало Игоря, будто у меня отняли часть меня. Будто я не вся сейчас была на этом уносящемся в море корабле, а только часть. Да и та – не самая лучшая. Жалкая, беспомощная, испуганная часть моего «я».

Хотелось плакать или хотя бы кому-нибудь пожаловаться. Но кому? Люди разбежались по комнатам и притихли. Даже недовольного голоса грузного мужчины не было слышно.

Ближе к утру шум дождя принял иное звучание, стал будто бы ровнее, и я незаметно для себя наконец уснула.

А проснулась от бьющего в глаза солнца. На стекле окна не осталось ни капли воды.

– Иришка! Мы проспали завтрак! – спохватилась я.

Моя дочь первым делом вскарабкалась на подоконник и прижалась лбом к стеклу. Синяя гладь воды вдали излучала спокойствие. Будто и не было накануне этого чудовищного шторма, и море не бросалось на берег, стремясь захватить как можно больше территории. Безмятежное и невозмутимое, оно игриво набрасывало на берег легкую пену своих малых волн. Иришка смотрела за окно, распахнув глаза.

– Это море, – сказала я. – Тебе нравится?

Моя дочь, казалось, не слышала меня. Спрыгнула на пол и поскакала к двери.

За завтраком нам объявили, что ночью база отдыха «Радуга» пострадала от стихии еще больше, и теперь нас будут расселять по разным санаториям.

Все снова начали возмущаться, а я уже не знала – радоваться или огорчаться новым обстоятельствам. Мне хотелось оказаться дома и никакого моря уже не нужно было.

Всем велели собраться в холле с вещами. Мы стояли как переселенцы или беженцы из района стихийного бедствия. Мужчина в соломенной шляпе все кому-то грозился судом, требовал компенсации. Его дочка снова канючила – про море и водопады.

А моя Ира стояла у стеклянной стены и наблюдала, как по крыльцу прогуливаются голуби.

Наконец появилась администраторша со списком. Все стали громко выражать недовольство и жаловаться.

– Граждане отдыхающие! Попрошу тишины.

Народ не сразу затих, но наша руководительница неумолимо дожидалась полнейшего внимания.

И вот в момент, когда наконец наступила эта полнейшая тишина, чей-то ребенок громко позвал:

– Папа!

Все обернулись, кроме меня.

– Папа! – настойчиво повторил тонкий голосок.

Администраторша уставилась на меня:

– Это, кажется, ваш ребенок?

Я машинально оглянулась.

– Папа! Папа! – говорила моя дочь и шлепала ладошкой по стеклу.

Папа!

Я застыла – ни жива ни мертва. Это говорила моя Иришка!

Все это слышали! Это не могло быть ошибкой или слуховой галлюцинацией! Я оглянулась на людей, плохо скрывая свою гордость и свое счастье.

– Успокойте ребенка, – повторила администратор. – Я должна зачитать список.

Подлетев к Иришке, я подняла ее на руки и затормошила:

– Что ты сказала, малышка? Повтори!

И тут я увидела Игоря.

Он стоял внизу, на площадке у начала каменной лестницы, и расплачивался с таксистом.

Иришка показала пальцем и повторила:

– Папа!

– Пальцем показывать нельзя, – сказала девочка, которая хотела на водопады.

Я вылетела вместе с дочерью на крыльцо. Иришка вырывалась, желая скорее бежать вниз. Я поставила ее на мрамор крыльца. Игорь стоял внизу и, близоруко щурясь, неуверенно осматривался. Он не видел нас.

– Папа! – неуклюже прыгая по ступенькам, повторяла Иришка.

Ступеньки были мокрыми. Кое-где в углублениях скопились настоящие лужи. Дойдя до середины, наша дочь остановилась, не решаясь наступить в лужу. Игорь уже видел дочку, но все еще не верил своим ушам, как и я в первые секунды.

Он стоял внизу и ждал, что будет дальше. А я стояла наверху и тоже ждала.

Иришка не растерялась.

– Папа, иди сюда! – четко попросила она.

И он побежал, перепрыгивая через ступеньки, попадая в лужи и не обращая на это никакого внимания. Он подхватил нашу дочь и подбросил высоко, как делал это обычно у нас дома.

– Иришка! Я тебя люблю! – кричал он, стоя посреди глубокой лужи. – Тебя и маму!

А Иришка смеялась и пыталась ухватиться рукой за его волосы.

– Тетенька, а почему вы плачете? – раздался рядом со мной голос знакомой девочки. Ее отец в соломенной шляпе вытаскивал на крыльцо чемоданы.

– Хочу увидеть водопады, – улыбаясь сквозь слезы, ответила я.


Как это ни смешно, но на водопады мы все же поехали! Через неделю. И конечно же, встретили там мужика в соломенной шляпе и его настойчивую дочку, а также Викторию и даже Сергея. Мы со смехом вспоминали злоключения первых дней на юге, ураган и наводнение. Следов-то почти и не осталось! Потоки воды как-то враз прекратились, лужи высохли уже на другой день, базу отдыха «Радуга» довольно быстро привели в порядок, и нашей семье достался приличный коттедж в сосенках.

Мы были счастливы в эти дни. И я уже по-другому смотрела на стихийное бедствие, в эпицентре которого довелось побывать. Ведь если бы не ураган…

Как оказалось, Игорь случайно увидел репортаж о нем в новостях, потом залез в Интернет и узнал подробности, а именно – увидел кадры нашей разрушенной базы с поваленными деревьями. Там еще говорилось об автомобильной аварии в тоннеле и о пострадавших пассажирах. Об этой аварии я узнала позже, она, оказывается, произошла в те же дни, недалеко от курорта. Так вот – после того, что увидел в репортаже, мой муж примчался в аэропорт и случайно успел на самолет, в салоне которого оставалось лишь одно свободное место. Прилетев в Москву, он узнал, что все рейсы в южном направлении откладываются на неопределенное время из-за непогоды. Он помчался из одного в другой аэропорт и как только вошел в здание аэровокзала, объявили посадку на рейс до Краснодара. Он едва успел купить билет… Случайно…

Но мы-то знаем – случайностей не бывает! Все происходит не без воли Великого Режиссера…

В самолете он все пытался понять – что же мешало нам быть вместе? Вся наша жизнь уместилась в те два часа, которые самолет прорезал облака от Москвы до Черного моря.

– Понимаешь – все ерунда! – убеждал он меня в шумном холле, заставленном чужими чемоданами. – Все – ерунда, кроме того, что мы должны быть вместе.

Вот так. Чтобы это понять, нам понадобился потоп. Хорошо еще, что не всемирный.

Ночью, в своем коттедже, лежа на широкой кровати и слушая близкий шум волн, мы мечтали о будущем.

– Хочешь, бросай свой интернат, – предложил Игорь. – Я теперь прилично зарабатываю. Можешь сидеть дома с дочкой, готовить ее к школе…

Я молчала. Прислушалась к себе. Представила свой класс – всех своих теперь уже третьеклассников. Ширяева с хитрым прищуром глаз и хулиганской ухмылкой, Скворцова – серьезного и недовольного, Юлю Зуйко с ее удивленными глазищами, умного наблюдательного Сашу Шадта… Зажмурилась и покрутила головой.

– Не могу. Обещала доучить их до пятого класса.

– Что-то изменилось?

Мой муж приподнялся на локте и заглянул мне в глаза. Когда он так смотрит, у меня всегда что-то обрывается внутри и куда-то летит.

– Наверное, изменилось… – согласилась я. – Прежде всего – я сама.

– Ты изменилась, – согласился мой муж. – Ты стала какая-то невозможно красивая…

Когда он так говорит, то я… Впрочем – не важно. Вы и сами можете догадаться.


А ровно через год, когда уже и наш отдых на юге, и все описываемые здесь события заслонили собой другие, многое ушло на второй план, мне пришло письмо.

Письмо прибыло по «электронке», и было оно от Виктории! То, что она помнит меня, Иришку и все, что я ей рассказывала в поезде, так удивило меня, что я тут же на радостях уселась сочинять ответ. И письмо у меня получилось довольно внушительным. Привожу его без сокращений.

«Дорогая Виктория!

Очень рада была получить от Вас весточку! А мы все читаем Вашу новую книжку. Приходится занимать очередь – сначала прочитали мама с Кирой, потом перехватила тетя Таня, ну а где тетя Таня, там и Ксюха. Потом книгу заняли Горины, читали вслух для Ники. А уж я добралась только после Лены и потом все выходные не занималась никакими делами. Только читала. Как замечательно, что у главной героини все сложилось хорошо! Я так за нее переживала… А мама даже плакала. Зато Кира говорит, что так бывает только в книжках, а в жизни все зависит от нас самих. И что нужно слушать не друг друга, а стараться расслышать голос Бога. Тогда можно уберечь себя и близких от беды. Знаете, моя бабушка очень изменилась за последний год (а год у нас в семье считается с сентября по июнь). Она стала как-то тише, что ли? С ней стало легче всем, не только мне. Даже Игорь это заметил. Он теперь уже не отлынивает от наших больших семейных мероприятий в доме родителей.