Автор: Кристина Лорен

Название: «Свидание плюс ненависть равно любовь»

Серия: вне серий

Перевод, вычитка и оформление: Ruby_Miller специально для группы https://vk.com/rubymiller

Возрастное ограничение: 18+

Книга предназначена только для ознакомительного чтения.

Публикация данного материала без ссылки на переводчика и группу строго запрещена.

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

 

— глава первая —

Иви

Бульвар Ла-Сьенега — нескончаемый бетонный ад, но для этого города он вынужденное зло. Пересекая Лос-Анджелес с севера на юг, он образует мощную артерию, проходящую сквозь «тридцатимильную зону», или TMZ, или Studio Zone, где находятся все старые киностудии.

Во времена своего расцвета и до того, как другие города начали предлагать кинематографистам налоговые льготы в качестве стимула снимать у себя, в этом месте было отснято большинство фильмов. На протяжении десятилетий тут были сосредоточены сотни миллионов долларов прибыли, полученной от производства кино, но я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь из этой индустрии упомянул TMZ в обычном разговоре. Во всяком случае, не в том смысле, о котором вы подумали. Будто слоняющийся по Сан-Франциско и называющий его Фриско турист, любой, кто говорит об TMZ как о части голливудской жизни, тут же выдаст себя как не местного и всего лишь читавшего страничку в Википедии. Искать там информацию — это настолько устарело, что даже мои коллеги не знают, почему сайт сплетен получил свое название [имеется в виду tmz.com — прим. перев.].

Ла-Сьенега выглядит как большинство голливудских улиц: ряды магазинов и ресторанов, встроенных в каждый сантиметр свободного пространства, пальмы и билборды, устремляющиеся в мутноватое серо-голубое небо, и машины — повсюду. В северной его части сосредоточено все то, из чего сделаны голливудские мечты — большая их часть — и что на фоне крутых холмов вырастает прямо из асфальта. Словно тетрис, на склонах теснятся дома стоимостью в десятки миллионов долларов; с поблескивающими окнами и коваными воротами, они возвышаются над городом. Если вы можете себе это позволить, оттуда открывается офигеннейший вид, но, как и большинство жителей Лос-Анджелеса, я предпочитаю жить ближе к земле, и окна моего дома выходят на окна квартиры по другую сторону переулка, где часто разгуливает без рубашки жонглер из Марокко.

Впрочем, бывают виды и похуже.

Но хотя я терпеть не могу Ла-Сьенегу и его нескончаемые пробки, это кратчайший пусть через Лос-Анджелес. Любой местный вам скажет, что движение по бульвару зависит от времени дня: выехав в два часа, вы окажетесь в любом месте уже через двадцать минут; если в пять — как и делает большинство — то за час проедете километров десять.

Слава богу, я из тех, кто засиживается на работе допоздна.

Подняв голову в ответ на стук в дверь, я вижу в дверях Дэрил — великолепную голубоглазую блондинку Дэрил. В то время как во мне слились черты моих темноволосых родителей с карими глазами, Дэрил Ханна Джордан была невероятно похожа на ту, в честь кого была названа, и выглядела той самой русалкой из фильма «Всплеск», а вовсе не моей соседкой родом из Сан-Димаса.

— Рабочий день закончился больше часа назад, — говорит она.

— Хочу дочитать статью, прежде чем пойти домой, — инстинктивно прищурившись, я окидываю ее взглядом. Несколько часов назад на Дэрил была юбка и туфли на высоком каблуке; сейчас же она переоделась в медицинскую форму и собрала волосы в низкий хвост. — Мы же сегодня идем на вечеринку к Майку и Стеф. Пожалуйста, скажи мне, что это твой костюм.

Явно нервничая, Дэрил начинает с преувеличенным интересом оттирать несуществующее пятно со своей формы, и тут я понимаю, что меня надули.

— О нет, — охаю я.

— Извини! — она картинно падает на стул, стоящий напротив моего стола.

— Вот же нахалка. Ты что, меня бросаешь?

— Я не нарочно! Просто забыла, что пообещала дяде прийти сегодня вечером. Почему ты днем мне не напомнила? Сама ведь знаешь, что это твоя ответственность в наших отношениях!

Я откидываюсь на спинку кресла. Пока училась в колледже, она работала в спа-клинике ее дяди и всегда радостно прыгала до потолка от скидок для сотрудников. Дэрил великолепна — с упругой кожей, идеальной грудью и просветом между бедрами, через который можно смотреть телевизор — но еще она не скрывает, что отчасти обязана всей это красоте своему дяде, доктору Элиасу Джордану, пластическому хирургу. В этом году Дэрил исполняется тридцать, и в добавок к своей основной занятости в отделе TV-Literary [телесценаристика — прим. перев.], она помогает ему, чтобы оплатить некоторые последние доработки. Как и большинство жителей этого города, Дэрил твердо решила никогда не стареть.

К счастью, об этом ей больше волноваться не придется, потому что я ее прикончу.

— Ну что ж, хуже этому дню стать просто нереально, — глянув на телефон, я бросаю его в сумку. — Напомни мне, почему я вообще тебя люблю.

— Ты меня любишь, потому что я выслушиваю твою бесконечную болтовню о кино, а моя пассивность отлично сочетается с твоей потребностью быть всегда главной.

Хотела бы я возразить, но не могу. Она права по обоим пунктам. Я выросла помешанной на кино; это у меня в крови. Мой отец был осветителем на киностудии Warner Bros., а мама делала прически и макияж практически для каждой студии в округе. К моменту, когда мне исполнилось восемь, я уговорила родителей разрешить мне после школы кататься на велосипеде до видеопроката — да-да, я старуха — и однажды договорилась с угрюмым менеджером Ларри, что буду там работать, а в качестве платы брать кассеты напрокат. Когда я перешла в одиннадцатый класс, он наконец согласился мне платить.

Я путешествовала по миру, но Лос-Анджелес всегда был — и будет — моим домом. И причина не в том, что тут живут мои родные; а потому что мое сердце подчинено хаотичному ритму и негласным правилам Голливуда. Вот почему я стала агентом по поиску талантов. Мне никогда не хотелось быть по ту сторону кадра. Я всегда мечтала быть частью команды, которая делает кино.

И да, мне просто необходимо быть главной. Тут она тоже попала в самое яблочко.

— Ладно, — отвечаю я. — Но в следующий раз, когда клиент организует мне ужасное свидание вслепую, от которого я не смогу отказаться, ты нацепишь лицо Иви и отправишься туда вместо меня.

— Договорились, — она оглядывает меня с вымученной улыбкой. — Не хочу подливать масло в огонь, но твой костюм в машине, или ты решила пойти в образе злючной, пусть и гламурной банкирши?

Я открыла было рот, чтобы в подробностях рассказать, что именно она может сделать с моим костюмом, как сквозь приоткрытую дверь замечаю чье-то движение.

— Амелия! — зову я, и та просовывает голову внутрь. — Какие планы на сегодняшний вечер? Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что никаких, моя самая любимая на свете мисс Амелия Бейкер!

— Еду забирать Джея из лагеря, — отвечает она, — а остаток вечера проведу в пижаме, поедая равиоли прямо из банки.

Моя голова со стуком опускается на стол.

Я работаю в отделе Features [специализируется на художественном кино — прим. перев.], представляющем актеров и актрис; а Амелия правая рука руководителя HR отдела. Начав свою взрослую жизнь раньше всех нас, Амелия была гордой мамой самого умного и самого красивого двенадцатилетнего мальчика на свете.

Чувствую, что я уже на грани отчаяния.

— А нанять кого-нибудь в помощь?

Войдя в кабинет, Амелия садится на подлокотник стула, на котором сидит Дэрил. У нее очень коротко постриженные волосы. Как бы мне ни хотелось сделать такую же стрижку себе, я знаю, что этого никогда не случится — а у нее она подчеркивает широкую улыбку, изумительной красоты темную кожу и шикарные скулы.

— В пятницу вечером? — смешливым тоном уточняет Амелия. — Вряд ли. А что?

— Ну, например, то, что Дэрил — моя худшая подруга, а ты лучшая. Как тебе такой вариант?

Ее смех говорит мне, что пора сдаться, и я издаю стон.

— У тебя большие планы? — интересуется она, а потом с нескрываемым сарказмом добавляет: — Не сказать, что я ожидаю от тебя свиданий, но, знаешь ли, надежда еще не умерла.

Сев ровнее, я преувеличенно драматичным жестом показываю на Дэрил.

— Я должна была пойти на вечеринку с этой вот.

— Это правда, — виновато говорит Дэрил. — Но я забыла, что пообещала дяде Элиасу с клиентами.

Надев маску суровой мамочки, Амелия показывает на ее лицо.

— Ты ничего не станешь делать со своим лицом.

Дэрил лишь отмахивается. Мы редко когда комментировали ее действия — она уже взрослая, и как бы мы ни считали ее красивой без вмешательств, Дэрил делала это, потому что сама хотела. Ну, и вообще — это не наше дело. Хотя даже я готова была признать, что в последнее время она… немного заигралась.

— Просто немного пудры, — возмущенно всплеснув руками, отвечает Дэрил, а потом поворачивается ко мне. — Кстати, мне уже пора.

— Думаю, и мне пора. Нет смысла оттягивать неизбежное, — убрав несколько документов в рабочую сумку, я вспоминаю, что до их прихода читала. — Эй, буквально на пять секунд. Кто-нибудь видел статью про Брэда в Variety? — понизив голос, я смотрю по сторонам. — Погодите, он еще здесь?

Амелия выглядывает в коридор в сторону кабинета Брэда Кингмана — вице-президента «Прайс&Дики», главы Features и исключительнейшего мудака — и возвращается, мотая головой.

— Думаю, тут только мы и Дадли.

Я показываю на экран своего компьютера, и они вдвоем встают у меня за спиной.

— Вообще-то, она не совсем о нем, — я показываю на статью, о которой идет речь. — Просто упоминание, что его заметили ужинающим с Гейбом Вестесом, — Гейб — один из лучших и высокооплачиваемых актеров, который подписал контракт с нашими конкурентами, «CT Management». Причем, что самое смешное — все знают, что Брэд с Гейбом друг друга терпеть не могут, хотя никто не знает, почему.