Бриди Кларк - Светская львица за одну ночь

— Ты серьезно? Или разыгрываешь меня?

— Еще как серьезно! Я, Питерс, неплохой знаток человеческой природы, наблюдаю нью-йоркских жителей уже двадцать лет. Не забудь и о моей профессии. У животных существует множество способов, как добиться доминантного положения в стае. Мне нужно лишь применить несколько таких приемов в своей игре, и свет признает Золушку принцессой. Киплинг все время убеждает меня, что надо работать с материалом, который я хорошо знаю. А я прекрасно знаю, что границы между двумя мирами нет.

Такого воодушевления Уайет не чувствовал уже много лет. Он напишет эту книгу, и ему не придется корпеть долгие часы в университетской библиотеке или пропадать месяцами в зарослях парка Серенгети.

— И только представь, как разозлится Корнелия…

Только сейчас друзья поняли, что под навесом был кто-то еще. Не услышь они простуженного чиха бедняжки, они, может, так бы ее и не заметили. Девушка промокла до нитки, зубы у нее стучали. Трип оглядел ее, и она попыталась приободриться, но никакого бодрого вида не получилось.

— Будьте здоровы, — сказал Трип и протянул ей носовой платок.

Взяв его, она ответила:

— Спасибо. Вы очень добры.

— Если я смогу научить простую, обыкновенную, вполне заурядной внешности девушку… — теперь Уайет говорил тише, — девушку, на которую ты не обернешься, встретив ее на улице…

Девушка чихнула громче, и Уайет инстинктивно сделал шаг в сторону. Она чихнула еще раз. И еще. После шестого чиха он наконец взглянул на нее.

Темные волосы висели безжизненными прядями по сторонам открытого, доброго лица. “Средний Запад, — заключил он, — живет здесь не больше года”. Девушка была высокая, чуть ли не шесть футов, и не худая. И хотя она куталась в пухлую зимнюю куртку с капюшоном, совсем как человечек с рекламы шин “Мишлен”, Уайет видел, что она совсем не кожа да кости. Но лицо, в особенности темные распахнутые глаза, были очень даже ничего. А что, вполне себе благодатный материал, над которым стоит потрудиться, глина, ожидающая рук Пигмалиона.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Меня?

— Да, да, вас.

Уайет протянул ей свою визитку — каллиграфический курсив на столь дорогой и плотной бумаге, что хоть масло режь.

— Меня… Люси Джо Эллис, — неохотно произнесла она, беря визитную карточку.

Уайет поскреб подбородок.

— Н-да, имечко не ахти, но над ним можно поколдовать.

— Прошу прощения?

Он внимательно рассмотрел девушку. Перед ним было живое воплощение самой заурядной внешности. Если не считать наряда — ядовито-розового коктейльного платья, которое насквозь промокло и превратилось в тряпку, — в ней не было ничего запоминающегося.

— Уайет, ты пугаешь бедную девушку, — вполголоса предупредил Трип.

— Глупости, — он догадался, что она живет в Мюррей-Хилле или где-нибудь на 90-й улице, неподалеку от шоссе Рузвельта, вероятно, снимает квартиру вдвоем с подругой. Обручального кольца нет — ясно, не замужем. Весь ее вид говорил: “я одна в этом мире”. — Пойми, Питерс, я предлагаю этой девушке высокий социальный статус, совершенно другую, яркую жизнь.

— Высокий социальный статус?! Мне?! — голос Люси Джо прозвучал на октаву выше.

— Дайте мне несколько месяцев, — с жаром продолжал Уайет, по-прежнему обращаясь к Трипу, — и я сделаю из нее светскую львицу, аристократку, все остальные рядом с ней будут казаться провинциалками, простушками.

— Вы сумасшедший? — девушка уже кричала. — Вы даже не знаете меня!

— Прошу вас, не сердитесь, — сказал Трип. — Мой друг выпил лишнего.

Она только покачала головой. Губы ее были сжаты в тонкую линию, на круглых щеках горело по красному пятну.

— Пожалуйста, не обращайте на него внимания. Пойдем, Уайет.

Но Уайет никогда еще не был так уверен в успехе. То, что он встретил сегодня эту девушку, — судьба. И он действительно выбирает первую встречную, идеальное начало для книги.

— Ею будет восхищаться весь Манхэттен. Наследницы огромных состояний, родившиеся с серебряной ложкой во рту, позеленеют от зависти. Я поселю ее в хорошей квартире. Подобающие платья, образование, манеры…

Девушка от души влепила Уайету звонкую пощечину.

— Какого черта? — закричал Уайет и стал тереть рукой щеку, на которой остался красный след от тяжелой руки Люси Джо. — Дура, идиотка…

— Я что, похожа на проститутку? Или на попрошайку? Не знаю, приятель, что у тебя на уме, но я не из таких! — вопила Люси Джо. Она выбежала из-под навеса, и ливень обрушился на нее с такой силой, что от его потоков она сразу ослепла.

— Успокойтесь, — Уайет схватил ее за руку и хотел вытащить из-под водопада, но она мгновенно вырвалась, и он быстро отступил назад, удивленный ее силой. — Вы решили, я хочу вас снять? Да вы просто ничего не поняли, с такими-то куриными мозгами!

— Может, у меня и куриные мозги, зато вы — вы просто ненормальный! — закричала Люси Джо под очередной раскат грома, однако вернулась под навес. Такси, увы, все не появлялось.

Уайет прижимал руку к горящей щеке. Он здорово разозлился.

— Это же надо быть такой кретинкой: ей предложили шанс, какой выпадает одной из миллионов, а она давай по физиономии хлестать!

— Это же надо быть таким хамом: считать, будто вам позволено оскорблять совершенно незнакомых людей! — рявкнула в ответ Люси Джо.

Они были похожи на старую супружескую пару, которая ссорится из-за одного и того же пустяка в тысячный раз, стояли рядом под навесом и молчали. Потом Люси Джо, словно бы вспомнив, что никто ее здесь не держит, шагнула в сторону улицы.

— Ваш носовой платок… — она посмотрела на мокрый квадрат тонкого льна, который дал ей Трип.

— Нет, нет, оставьте. И пожалуйста, возьмите мой зонт.

— Ну что вы, я обойдусь…

— Это самое меньшее, что я могу сделать, — настаивал Трип. — Мне так стыдно, что он вас расстроил. Парень с придурью…

— Эй, поосторожней. Я ведь здесь, рядом стою!

— Но поверьте мне, ничего дурного, непристойного у него и в мыслях не было.

— Зато придурь за милю видна, — сказала Люси, но ее лицо смягчилось. Она взяла зонт Трипа, благодарно кивнула ему и побежала по улице.

— Именно поэтому нам и нужен шофер, — чуть не плача говорила Фернанда Фейрчайлд своей матери. Ей был тридцать один год, и она остро это осознавала. Дамы встревоженно выглядывали на улицу, стоя у дверей ресторана “Нелло”. Ужас, ужас! Дождь закапал, когда они ели салат из листьев эндивия. Теперь ливень шел стеной.

— И обязательно когда я надену что-нибудь бархатное, — роптала Марта Фейрчайлд, бережно проводя рукой по рукаву своего жакета “Шанель”. Старший брат Фернанды, Максимилиан, пошел на улицу ловить такси. Он безуспешно ловил его уже почти пять минут, и дамы стали паниковать.

— Это катастрофа, я так и знала! — воскликнула Фернанда. Она культивировала в себе дар предсказывать всякие беды и несчастья. — Что Макс там вообще делает? Чтобы поймать такси в такой вечер, нужны энергия и смелость. Броситься наперерез машине, и пусть водитель попробует не остановиться!

— Ты же знаешь своего брата, — горестно вздохнула миссис Фейрчайлд.

К сведению тех, кто Макса Фейрчайлда не знает: ему 34 года, он красив как бог, светловолосый, загорелый, спортивный, добродушный. Единственно, чего ему не хватает, это твердости характера, но многочисленные поклонницы великодушно ему это прощают. Особым умом тоже не блещет, хотя со своими обязанностями в дядиной фирме справляется успешно.

Фернанда пошла в отца: бледная, с крупным носом. Она нервно теребила концы своих черных как смоль волос.

— И зачем было заходить сюда ужинать после коктейлей в “Даблз”, знала я, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я приеду к Паркеру насквозь промокшая и в кудряшках.

Волосы Фернанды были ее единственной гордостью. Густые, роскошные, они чуть не целый час сохли под феном в салоне “Гаррен”, куда она ходила два раза в неделю. А сегодня днем она наконец-то, прождав месяц в длинном списке жаждущих и ухлопав свое недельное жалованье от аукционного дома “Кристи”, в первый раз подстриглась, покрасилась и уложилась у частного мастера в Нижнем Ист-Сайде, которому Корнелия и все другие девушки пели дифирамбы. Ферн брезгливо поморщилась, войдя в его затхлую квартирку, но Корнелия уверяла, что с этим мастером никто в мире не сравнится. И конечно, она была права. Повезло Корнелии: она без разбора тратила деньги с кредитной карточки, но в ее расходах был порядок, потому что финансами занимался один из бухгалтеров ее семьи. И вот теперь все старания Фернанды пропали даром. Она была в ярости.

Неожиданно в дверях возник основательно подмокший Макс, светлые ангельские завитки потемнели и прилипли ко лбу, промокший черный зонт был похож на оригами лебедя.

— Там такой ужас…

— Ты поймал такси? — железным голосом спросила Фернанда, глядя на улицу сквозь запотевшее стекло.

— Пытался, — ответил Макс. — Дошел до Парк-авеню, прошел по ней несколько кварталов, и ничего!

— И что ты предлагаешь нам делать, Максимилиан? Ехать на автобусе? — конечно, миссис Фейрчайлд издевалась, но когда Макс вынул из кармана плаща желтый проездной на метро, совсем вышла из себя. — Перестань паясничать! Иди и поймай такси, tout de suite[3]!

— А, вон едет машина! — воскликнула Фернанда и вытолкнула промокшего брата за дверь — по Мэдисон-авеню двигался едва различимый огонек такси!

— Кто-то его уже поймал! — крикнул Макс, оглянувшись и указывая на молодую женщину, которая давно отчаянно махала рукой, пытаясь привлечь внимание таксистов с тех самых пор, как он вышел из ресторана. — Она еще раньше меня…