Сара пожала плечами:

— У нас свободная страна. Он был снова весь в черном. Черная майка, черные джинсы и ковбойские сапоги, Сара решила, что не может представить его в одежде иной расцветки. «Он сумрачен и таинствен, словно сама ночь, и черное идет ему, как нельзя лучше», — подумала она.

— Как твое настроение сегодня вечером, Сара? — спросил он вкрадчивым и проникновенным голосом, который был похож на мед, растопленный ласковыми лучами солнца.

— Со мной все в порядке.

Габриель недоверчиво покачал головой:

— Мне так не кажется.

— Что ты можешь знать обо мне? — резко отозвалась она.

— Я знаю, что у тебя горе.

— Откуда тебе может быть это известно?

— Я чувствую твою боль, Сара, твою печаль.

— Это невозможно.

— Разве? Ты потеряла тех, кого любила, своих близких. Мужа и ребенка.

Она уставилась на него, в темно-карих глазах отражались смущение и тревога.

— Как ты узнал об этом? Он вяло улыбнулся:

— У меня талант читать чужие мысли.

— Я не верю в подобные вещи.

— Ты потеряла еще и родителей и чувствуешь вину за их смерть, так? Ты являешься сюда каждый вечер, потому что дом твой пуст, а ночи — слишком длинные и одинокие.

Похоже, он напугал ее. Это было заметно по ее внезапно напрягшимся плечам, и казалось, она готова подняться и оставить его.

— Откуда тебе это известно? — спросила Сара, и гнев ее пересилил страх и желание уйти.

— Я уже сказал, мне доступно читать чужие мысли.

— И о чем же я думаю сейчас?

— Чтобы поблизости оказался полицейский.

Сара тихо рассмеялась:

— В такое время их никогда здесь не бывает, они все в Уинчелзи, пьют кофе с пончиками.

Габриель рассмеялся вместе с ней, впервые за полвека, и ему сразу стало хорошо.

Улыбка изменила его лицо, и Сара внезапно осознала, что перед ней очень красивый мужчина. Но ей тут же показалось, что это будет несправедливо по отношению к Дэвиду.

— Мне лучше уйти, — сказала она.

— Я не причиню тебе никакого вреда, Сара.

— Я знаю, но… я не… могу… — Она встала, скрестив руки на груди. — Доброй ночи.

Габриель молча смотрел, как она уходит, а затем, растворившись в туман, следовал за Сарой до ее дома. Он наблюдал за ней, пока не убедился, что она благополучно оказалась внутри. Только после этого он повернулся, чтобы уйти, мучаясь желанием увидеть ее вновь.

Сара пришла в парк на следующий вечер, потом на другой и еще, почти не сознавая, что ее влечет к этому странному незнакомцу. Она лишь чувствовала в нем нечто неясно знакомое, одно его присутствие утишало боль в ее душе.

Между ними установились довольно странные отношения. Они почти не разговаривали, но чувствовали себя очень спокойно и удобно друг с другом.

Габриель не мог объяснить себе, почему ему достаточно было просто сидеть рядом с ней и молчать. Они не становились друзьями, и все же встречи с Сарой придавали его жизни смысл, заставляя надеяться на что-то неопределенно-прекрасное в будущем.

Однажды вечером Сара появилась с лицом, белым как снег, глазами, окруженными тенями и красными от слез, всем своим видом выражая полную безнадежность. Она пришла позже, чем обычно, и он поднялся со скамьи, поспешив ей навстречу.

— Сара, что с тобой?

Она уставилась на него, руки ее беспомощно висели по бокам.

— Сегодня первое июля, — выговорила она дрожащим голосом.

Габриель согласно кивнул, не понимая в чем дело.

— Сегодня была бы четвертая годовщина нашего брака с Дэвидом. — Слезы хлынули из ее глаз, каскадом стекая по щекам. — Натали исполнилось бы два года.

— Сара…

— Почему?! — вскрикнула она, обращаясь к нему. — Почему это случилось? — Рыдания сотрясали ее тело, когда она ударяла кулачками по его груди. — Почему они не остались дома в тот вечер? Почему я не умерла вместе с ними?

Она билась об него вновь и вновь, ей было необходимо выпустить свой гнев, избавиться от напряжения, сковывавшего ее последние шесть месяцев. Все это время она задавала себе один и тот же вопрос — почему?

Габриель молчал, подставляя грудь ее кулачкам, глядя на слезы, бежавшие по ее щекам, пока она вдруг не обмякла, припадая к нему, словно куколка, у которой обрезали веревочки.

Шепча ее имя, он баюкал Сару на своей груди.

Но слезы ее текли не переставая, и не было ни малейшего намека на то, что она собирается перестать плакать.

Габриель огляделся. Людей в это время в парке уже не было, лишь пара кошек царапалась и ворчала в темноте, да под деревом храпел какой-то бродяга. Однако Габриелю захотелось увести ее подальше от возможных любопытных глаз.

Взяв Сару на руки, он понес ее к выходу.

Прошло несколько минут, прежде чем Сара поняла, что они покидают парк.

— Куда ты идешь?

— Несу тебя домой.

— Нет! Я не хочу туда возвращаться.

Она не могла вновь очутиться в темном пустом доме наедине со своими воспоминаниями. Одна мысль об этом заставила ее передернуться как от озноба.

— Только не сегодня! Я не могу теперь туда вернуться.

— Хорошо.

Сара обмякла в руках Габриеля, чувствуя к нему безотчетное доверие, хотя, возможно, она просто была вымотана эмоционально, и у нее не хватало сил думать о своей безопасности.

Сара закрыла глаза, прижимаясь щекой к его груди. Холодный ночной воздух обвевал ей лицо, пока он нес ее, неслышно ступая, словно паря по воздуху. Саре казалось, что она слышит в своем сознании его голос, успокаивающий, убеждающий ее забыть обо всем на свете, расслабиться, отдохнуть, потому что все будет хорошо, очень хорошо. И она поверила ему. Было так приятно знать, что кто-то вновь заботится о тебе, даже если это совсем незнакомый человек.

Миновав несколько кварталов, он почувствовал, что напряжение полностью оставило ее и она заснула.

Путь к его дому был долгим, но он так легко нес ее на руках, словно она была совсем невесомой. Он использовал силу своего внушения, и проходивший мимо полицейский отряд не увидел ни Габриеля, ни его ноши.

Дверь его дома захлопнулась за ним. Он нес её вверх по длинной винтовой лестнице, а затем через огромный холл — к спальне.

Глаза Сары внезапно распахнулись, когда он опустил ее на постель и укрыл покрывалом. Она уставилась на него расширившимися от изумления глазами.

— Где мы?

— Ты не желала возвращаться домой, и я принес тебя к себе.

На какой-то момент внутренности ее скрутило от страха, ей было нетрудно довериться ему на улице, но здесь, в незнакомой комнате, Сара чувствовала себя словно в западне, пойманной и беззащитной.

— Нет, — сказала она слишком высоким и слегка дрожавшим голосом. — Я не могу остаться здесь.

Его сумрачный взгляд как будто видел ее насквозь.

— Спи, Сара, тебе нечего бояться.

И она снова доверилась ему, сама не зная почему. Тело ее обмякло, веки захлопнулись сами собой, Сара вздохнула, а на следующем вздохе уже спала.

Габриель долго стоял в изножье постели, наблюдая за ней. «Похоже, у меня вошло в привычку подбирать сирот и заблудших», — резко подумал он. Но нет, в этой женщине было для него нечто особенное. Возможно, она напоминала ему Сару-Джейн цветом своих волос. А может, тем, что эта Сара была так же одинока, как и та, которую он знал прежде. Что бы там ни было, но он ощущал настоятельную потребность утешить ее.

Незадолго перед рассветом он заглянул в ночной магазин и накупил там массу продуктов-хлопья для завтрака, фрукты, молоко, растворимый кофе, хлеб, джем, яйца, сыр. Купил флакон пены для ванны, пахнувшей цветами, душистое мыло. Бутылку красного вина.

«Еда тоже изменилась», — думал он, бросая покупки в шаткую магазинную тележку. Хлеб в пластиковой упаковке был уже нарезан тонкими ломтиками. Молоко расфасовано в разные по величине и цвету пакеты, хотя он и не видел в окрестностях ни одного молочного стада. Но проблема заключалась не только в этом — было столько разного молока: низкой жирности, обезжиренное, цельное, сырое, стерилизованное. В дни его молодости существовало лишь молоко, поступившее прямо от коровы или от козы — на любителя.

Пока Габриель заносил коричневую бумажную сумку на кухню и выкладывал из нее продукты, он пытался вспомнить, что ели в его семье, вкус хлеба, масла, яиц или сыра. Но он не помнил их вкуса, в памяти лишь смутно всплыло, как его рвало после того, приготовленного Сарой обеда, который он заставил себя отведать уже почти столетие назад.

Габриель криво усмехнулся, открывая холодильник, использовавшийся им сегодня впервые за те три месяца, что он жил здесь.

Солнце уже вставало над горизонтом, когда он стал спускаться по лестнице в винный погреб. Открыв дверь, Габриель ступил внутрь и захлопнул ее за собой, всей душой надеясь, что Сара останется в его доме до вечера.

ГЛАВА III

Сара пробудилась как от толчка. Образы ночных кошмаров повисли в уголках ее памяти черной паутиной. Это был ужасный сон. На нее смотрели сверкавшие, как раскаленные угли, глаза она помнила обагренные кровью клыки и свои мучительные вскрики. Такой кошмар может присниться только после просмотра триллера «Интервью с вампиром». Но странно, ей казалось, будто однажды она уже видела все это в жизни.

Сев в постели, она осмотрелась. Комната была огромной, больше, чем ее спальня вместе с гостиной. Стены оклеены бледно-розовым. На окнах тяжелые шторы из Дамаска. Старинный шкаф красного дерева занимал чуть ли не целиком одну стену. В углу стоял пустой стол со стулом. Ей показалось очень странным отсутствие зеркала. Изящная хрустальная лампа украшала столик слева от постели. В другом углу были два уютных мягких кресла, обитые розовым под тон стен. Между ними — небольшой столик, накрытый стеклом.

Сара вспомнила, где находится. Габриель принес ее сюда прошлой ночью. Она даже не удивилась, когда поняла, что именно его лицо видела в своем жутком сновидении.