Когда они приехали на пристань, происходила посадка пассажиров. Хорейс знал, что весь груз был перенесен поздно накануне. Накануне?! Сколько лет прошло с того момента, когда он обнаружил затерявшуюся перевозку?

— Не надо ли зайти в контору, сынок, может быть что-нибудь взять нужно? — весело спросил мистер Лайвели. Хорейс сел в экипаже рядом с Тесси, и она радостно задрожала, да и отец ее был чрезвычайно доволен.

— Нет, сэр, — ответил Хорейс, глядя на Тесси с улыбкой. — У меня все есть, что мне нужно.

Тесси хихикнула, а мистер Лайвели произнес целую речь о том, как они будут мысленно следовать за ним, молиться и надеяться, что его поездка будет в высшей степени успешна.

На пристани, распрощавшись рукопожатием с Лайвели и Буббой, он взял толстую руку Тесси, склонился над ней, целуя ее дольше, чем было принято, и ушел на корабль не оглядываясь.

— Лучше сразу в молодости это пережить, мисс Тесси, чем вечно повторять одну и ту же глупую ошибку, — сказал он в каюте, когда «Тальма» отчалила.

Потом он бросился на койку и разрыдался.

* * *

Милейший Джон Каупер, шотландец, владелец Плантации Кэннонс-Пойнт в северо-восточной части острова Сент-Саймонс, являлся, кроме того, и почтмейстером в Джорджии. Все получатели корреспонденции были прихожанами церкви Крайст-Черч, поэтому мистер Каупер рано утром в воскресенье всегда ехал на пристань за недельной почтой. Потом он усаживался с письмами и газетами под большим дубом на кладбище, здороваясь с соседями, подходившими к нему по пути в церковь.

— Самый лучший способ заставить людей приходить в церковь вовремя, — пошутил он, когда во второе воскресенье декабря к нему подошел, хромая, его старый друг Джеймс Гульд. Они поздоровались, и улыбка исчезла с красивого, смеющегося лица Каупера. — Ничего нет вам, сосед. То есть, нет того, что ты ждешь. — Он говорил с характерным шотландским акцентом. — Мне никогда в жизни так не хотелось вручить человеку письмо, — но я просмотрел всю пачку, и там только газеты и накладная от твоего агента в Саванне.

— Ну, он, конечно, очень занят. И, ведь, я два письма от него получил.

— Да, знаю. Вскоре после того, как он туда приехал.

— Фрэнк Лайвели был здесь в последний раз в октябре, он говорил, что Хорейс молодец. В ноябре Лайвели не приехал из-за погоды. Теперь не приедет до января. По правде говоря, я думаю, не приедет ли Хорейс на Рождество?

— Возможно, ты прав, Джеймс. Может быть, мальчик хочет сделать тебе сюрприз.

— Надеюсь, что так. Моя младшая, Джейн, не приедет, но Джим с женой скоро вернутся сюда. Хорошо бы, если бы мальчик тоже был здесь.

— Доброе утро, мистер Гульд, мистер Каупер. Наверное, вы оба знаете мою невестку, а это ее маленькая дочка, Дебора.

Мужчины поклонились и поздоровались с миссис Эббот, вдовой их старого друга Джорджа, после смерти которого пять лет тому назад дела на его плантации в Орендж-Гроув шли все хуже и хуже, и в ответ на отчаянную просьбу Мэри Эббот о помощи младший брат Джорджа Эббота Ричард и его жена Агнесса переехали из Ирландии на Сент-Саймонс.

— Как вы, наверное, рады, что они здесь с вами, — сказал Джон Каупер, опускаясь на колени, чтобы поговорить с ребенком. — Сколько лет тебе, мисс Дебора?

— Ей будет два года накануне Нового года, — сказала ее мать.

Дебора застенчиво повернулась на одной ножке, опустив головку, но близость большого ласкового лица Джона Каупера вызвала у нее улыбку.

— Вынь пальчик изо рта, Дебора, — строго сказала Агнесса Эббот. — Нехорошо так здороваться с таким добрым господином, как мистер Каупер.

Он встал, погладив темные кудри девочки, потом театральным жестом схватился за сердце.

— Право, она будет очаровательна, миссис Эббот! Просто очаровательна.

— Не надо ее баловать, мистер Каупер. — Мэри Эббот засмеялась, потом сказала серьезно: — Но, правда, она такая хорошенькая. Мне ее Бог послал, я считаю. То, что ее родители приехали сюда, это уже само по себе большое счастье. Но маленькая Дебора в доме, — это просто дар Божий. Она почти того же возраста, как моя Дебора, когда я ее потеряла.

Девочка смотрела на Джеймса Гульда, улыбавшегося ей.

— Иди сюда, — сказала она тоненьким голоском.

Он покраснел и объяснил, что у него болит колено и он не может нагибаться.

— Я не могу к тебе подойти, — сказал он, поднимая ее на руки, — но ты можешь придти ко мне.

— Вот видите, я же говорил. — Джон Каупер засмеялся. — Эта малютка — покорительница сердец.

— Это верно, но нам надо идти в церковь, — сказала Мэри Эббот, беря ребенка на руки. — Я хочу поговорить немного с бедной миссис Вилли. Насколько я знаю, у нее какие-то неприятности с доктором Хэссардом по поводу разграничения их владений, а капитан Вилли плохо себя чувствует, так что он не помощник. Она из-за этого очень нервничает.

— Тебе надо бы почаще видеться с этой девочкой, Джеймс Гульд, — сказал мистер Каупер после ухода дам, — ты смеялся, разговаривая с ней.

Джеймс грустно улыбнулся.

— Я превращаюсь в старого козла.

— Большое преувеличение, друг мой. Ты от природы сдержанный человек, да и забот у тебя всегда много. А какая прелесть эта маленькая ирландская девочка, не правда ли? Что в ней такое особенное? Глазки? Улыбка? Интересно, кто из островных мальчиков, став взрослым, женится на ней.

Джон Каупер положил руку на плечо друга.

— Подбодрись, Джеймс. У мальчика все хорошо. Я в этом уверен.

— Я доверяю Хорейсу, — просто сказал Джеймс Гульд.

— Доброе утро, господа, — подплыла вдова Шедд; ее морщины были хорошо запудрены, а шляпка с пером и шелковое платье были такого же ярко-зеленого цвета, как и туфли. — Мне много интересной корреспонденции, мистер Каупер? Я так редко пишу кому-нибудь, просто чудо, если получаю хоть одно письмо.

Мужчины переглянулись, кланяясь; оба отлично знали, что она целыми днями пишет письма. Джон Каупер выдал ей целых семь.

— О, как приятно… Четыре из Саванны, мистер Гульд. Не удивлюсь, если в каком-нибудь из них есть что-нибудь о вашем сыне. — Она пожала его локоть. — Я знаю, что Хорейс вам не часто пишет, бедненький вы, и я стараюсь помочь, как могу. Мисс Сьюзен Плэтт, хозяйка пансионата, где он живет, давнишняя моя приятельница. Я знала ее и всех Ольмстедов. Чудесная семья. Конечно, Сьюзен Плэтт не позволит сплетничать о тех, кто живет в ее прекрасном пансионате. Мне это нравится. Я презираю сплетников. Но у меня там другие друзья, и… Как раз письмо от одной и них. Вас интересуют вести о вашем сыне из вторых рук, мистер Гульд?

— Нет, благодарю вас, миссис Шедд, — Джеймс Гульд поклонился и ушел, прихрамывая.

— Ах, не надо мне было предлагать ему, бедному. У него тяжело на сердце, — пробормотала вдова Шедд и повернулась к мистеру Кауперу: — Странно это, что юноша ушел из Йеля. Я вам скажу, он разбил сердце отца. И говорят, его старший сын, Джим, окончательно уговорил свою жену с Севера вернуться на остров. Боюсь, что из этого ничего не выйдет. Она терпеть не может эти места. Бедный мистер Гульд. Подумайте, как он постарел!

— О, не знаю, — лукаво сказал Джон Каупер. — По-моему, он молодцом держится при том, что у него такой ревматизм. Вы бы слышали, как он поет, спел соло на одном из собраний нашего клуба несколько недель тому назад.

Миссис Шедд подняла брови.

— Джеймс Гульд пел соло? Он же такой тихий, скромный человек.

— Но не на собраниях в Сент-Клэр, моя дорогая леди. Одно их наших правил заключается в том, что, когда подходит очередь одному из членов клуба быть хозяином собрания, обеспечить еду и питье, он должен также выступить перед гостями. Он поет или пляшет, или декламирует, иначе он лишается членства. У Гульда был прекрасный обед, и хотите верьте, хотите — нет, Джеймс Гульд спел значительную часть «Веселых нищих» Роберта Бернса. Не так, чтобы великолепно, но он храбрый человек. — Джон Каупер со смехом откинул назад седую голову. — Поверьте, человеку требуется храбрость, чтобы петь ради членства у нас.

— В самом деле? — Она его больше не слушала. — Извините, мистер Каупер, там его дочь Мэри. Я, должна с ней поговорить. Такая серьезная, милая девушка. Мэри Гульд! Мэри Гульд!

— Спасибо старушке, я увидела, как она размахивает целой связкой писем, — рассказала Мэри своей тете спустя некоторое время. — Папа не захотел слушать вести из вторых рук, а я захотела. И угадай, что произошло? Хорейс уехал в Новый Орлеан.

— Для чего это?

— Он ищет перевозку. Это входит в его обязанности. Как папа будет рад узнать, что мы из-за этого не получаем писем. Но, тетя Каролина, это не все. — Мэри задержала тетю на минуту снаружи церкви и прошептала: — Вдова Шедд прочла в другом письме, что дочь Лайвели распустила по всему городу слух, что Хорейс влюблен в нее. Ужасно, правда?

— Ужасно, Мэри? Не знаю, ужасно или нет.

— Ну, а я считаю, что ужасно. Разве только если жена Лайвели просто богиня, — в чем я сомневаюсь, — у них должна быть противная дочка. Не может быть, чтобы Хорейс в нее влюблен.

— Ш-ш, тише, Мэри. Сейчас начнется служба.

Немногочисленные прихожане замолчали в церкви, и тишина захватила и кладбище. Пастор возгласил: «Господь в своем святом храме, да будет на земле тихо перед лицом Его».

— Нам надо войти, Мэри.

— Я знаю. Но помолимся о том, чтобы Хорейс приехал домой на Рождество. Насчет этой дочки Лайвели я не беспокоюсь, но я почему-то вдруг очень встревожилась насчет Хорейса. Будем молиться как можем. У меня нехорошее предчувствие.

Глава XII

Хорейс приколол галстук, в третий раз причесал волосы, надел визитку и осмотрел себя в зеркале своей комнаты на Шартр-Стрит в Новом Орлеане. Он сегодня в первый раз появится в Театре Орлеана и поэтому важно выглядеть как можно лучше. Его новый друг и начальник, театральный антрепренер, мистер Джон Дэвис, будет доволен его видом.