Франческа нетерпеливо смотрела, как Рошфор склоняет к ней свое лицо, и закрыла глаза, уступая сладкому чувству, когда их губы, наконец, слились в поцелуе. Рука, до сих пор касавшаяся щеки Франчески, вдруг стала почти обжигающей. Другой рукой Рошфор обнял ее за талию и притянул к себе, ее мягкое тело к своей твердой плоти.

Сердце Франчески бешено колотилось в груди, а внутренности словно превратились в расплавленный воск. Губы Рошфора приоткрыли ее рот. Франческу вдруг охватил неведомый голод, и она сжала ноги, чтобы унять расцветающее меж ними болезненное томление. Франческа дрожала всем телом, его охватывал жар, который рождал тоску по чему-то недостижимому.

Франческа открыла глаза и в темноте слепо уставилась на балдахин над своей кроватью. Ее грудь вздымалась и опускалась, а тело было влажным от пота. Сердце бешено колотилось, а меж ног томилось сладкое, болезненное тепло. Мгновение Франческа не понимала, где находится и что произошло.

А потом она поняла. Ей… приснился сон.

Слегка покачиваясь, Франческа села в постели и окинула взглядом комнату, словно желая еще раз убедиться, что находится у себя в спальне, дома. Сон был таким ярким, таким реалистичным…

Франческа накинула на плечи одеяло. Из-за влажной кожи воздух казался совсем холодным. Ей снился сон о Рошфоре и Дэнси-Парк до того, как они приехали в Лондон в ее первый сезон. Она видела Рошфора юным? Франческа не могла вспомнить его лицо.

Зато она прекрасно помнила чувства, которые вызвал сон, а тело все еще трепетало. Франческа закрыла глаза, на мгновение отдавшись на волю непривычных эмоций. Так странно, так не похоже на нее видеть подобные сны, пропитанные жаром и желанием. Франческу снова затрясло.

Она чувствовала стремление… жажду к чему-то неизведанному, чувствовала себя пойманной между пустотой и чем-то удивительным.

Было ли это желанием? Неужели оно всегда заставляет женщину чувствовать себя подобным образом? Одинокой, не зная, что делать, улыбаться или плакать? Франческа вспомнила, как однажды ночью зародившееся желание не давало ей заснуть, заставляя думать о Сенклере и его поцелуях, заставляя мечтать о том дне, когда она будет принадлежать ему.

Тогда Франческа даже не подозревала, что значит «принадлежать» мужчине. Она узнала об этом в брачную ночь, когда пьяный Эндрю задирал ночнушку и лапал ее. Франческа помнила, какое испытывала унижение, когда он смотрел на ее обнаженное тело, и внезапный страх от понимания, что она совершила ужасную ошибку.

Муж жадно разглядывал ее, расстегивая штаны и выпуская на свободу свое красное пульсирующее достоинство. Эндрю раздвинул ей ноги, и в ужасе Франческа закрыла глаза. Потом он толкнулся в нее, разрывая нежную девичью плоть. Франческа закричала от боли. Но Эндрю не обращал внимания и продолжал врываться снова и снова, пока, наконец, не упал на нее, горячий и мокрый от пота.

Франческа не сразу поняла, что Эндрю заснул на ней. Извиваясь всем телом, она кое-как выбралась из-под него. Снова надела ночную сорочку и, отвернувшись от мужа, сжавшись в комочек, дала волю рыданиям.

На следующее утро Эндрю извинился за причиненную боль, заверив, что так бывает у женщин только в первый раз. Днем у Франчески зародилась надежда на лучшее. Не ее ли мать в своей сухой манере намекала на то, что в браке главное пережить первую ночь? Возможно, именно это и имелось в виду. К тому же Эндрю просто был пьян после свадьбы. Разумеется, в следующий раз он будет более нежным и любящим. И теперь она уже не станет бояться и смущаться.

Конечно же Франческа ошибалась. Да, было уже не так больно. Но она не почувствовала никакого сладострастного жара или искрящегося счастья, которые представляла раньше. Лишь все то же ощущение неловкости и унижение от того, как Эндрю сжимал ее груди и просовывал пальцы меж ног. Он так же грубо толкался в ее нежную плоть, оставив Франческу больной и разбитой. А после она опять заплакала… только на этот раз Эндрю не спал и слышал ее и, разразившись бранью, покинул постель.

Лучше не стало. Со временем Франческа чувствовала боль меньше… Иногда совсем немного, иногда вообще ничего. Но сам процесс всегда был неловким и унизительным. И в большинстве случаев Эндрю напивался. Франческа страшилась момента, когда он ляжет к ней в постель, воняя перегаром, станет мять ее груди, ягодицы и грубо, резко начнет врываться в ее тело.

Франческа научилась закрывать глаза, отворачивать голову, думая о чем-то другом, в ожидании, когда все закончится. Эндрю проклинал ее, называя бревном и ледышкой. Кричал, что самая дешевая шлюха трахается лучше ее, а если Франческа заговаривала о его изменах, напоминал, что не завел бы любовницу, если бы жена была настоящей женщиной.

Франческа и хотела бы возразить, но сама считала, что муж прав, что она отличается от остальных женщин. Франческа слышала, как другие замужние дамы, прикрываясь веерами и хихикая, шепчутся о проведенной ночи, о страстности своих мужей. Они говорили о ночных подвигах одного мужчины, хвалили фигуру другого, строили догадки о том, как ведет себя в постели третий. Очевидно, другие женщины не страшились супружеского ложа, а получали на нем удовольствие.

Может, внутри что-то умерло, когда ее сердце разбил Рошфор? А если он почувствовал таящуюся в ней холодность и именно отсутствие в ней страстности толкнуло его в объятия Дафны? Франческа считала, что от ласк и поцелуев в темном уголке Рошфора удерживает джентльменская сдержанность. Но возможно, он не делал этого, заранее чувствуя, что она холодна как рыба?

По крайней мере, она родит детей, успокаивала себя Франческа, но даже в этом ошибалась. Через полгода после свадьбы она забеременела. На четвертом месяце во время ссоры из-за проигранных Эндрю денег Франческа кричала на мужа и уже хотела уйти, но он грубо схватил ее за локоть. Франческа вырвалась, но по инерции отшатнулась назад и упала с лестницы. Спустя несколько часов Франческа потеряла ребенка, а доктор нахмурился и сообщил, что у нее, возможно, больше никогда не будет детей.

Он оказался прав. Франческа так и не забеременела. Начались самые темные дни ее жизни. Она потеряла всякую надежду иметь семью, о которой мечтала. Любила ли она когда-нибудь Эндрю? В любом случае вся любовь к нему умерла, стоило им стать мужем и женой. А теперь ей не суждено познать и радость материнства.

Эндрю все реже приходил в комнату Франчески, и она чувствовала огромное облегчение. Честно говоря, ее уже не заботили частое отсутствие мужа дома, его любовницы и пьянки. Франческа ни о чем с ним не спорила, кроме постоянных проигрышей, которые подтачивали их и без того шаткое финансовое положение.

Когда Эндрю упал пьяный с лошади и умер, Франческа не пролила и слезинки. На самом деле она наконец-то почувствовала себя свободной. Да, ей стоило огромных усилий все эти пять лет держаться на плаву, но теперь Франческа принадлежала лишь себе. И теперь не нужно было опасаться, что пьяный Эндрю ворвется в ее спальню заявить право на тело своей жены.

Ничто не заставит ее снова подвергнуть себя таким унижениям. Франческа решила больше никогда не выходить замуж. Разумеется, многие мужчины вели бы себя куда лучше лорда Хостона, но кому нужна жена, которая не хочет делить с мужем постель? А у Франчески не было никакого желания выполнять супружеский долг даже по отношению к хорошему человеку. Возможно, Эндрю был прав, и она действительно фригидна. Но в ее возрасте люди уже не меняются.

Поэтому приснившийся сон так ее и напугал. Что за жгучее томление она испытала? И что оно означало? Откуда возникло?

Наверное, сон родился из воспоминаний, что занимали ее накануне вечером, — мыслей и чувств пятнадцатилетней давности, когда она была влюблена в Рошфора. Девичьи надежды и неизведанные ощущения каким-то образом пробрались в ее сон. Но к пустой скорлупке, к женщине, которой она теперь была, эти чувства не имели никакого отношения.

Абсолютно никакого.


Спустя два дня Франческа была наверху и обсуждала возможность подновления одного из старых платьев со своей служанкой Мэйзи, когда к двери подошел дворецкий и объявил, что пришел сэр Алан Шербурн.

— Сэр Алан? — переспросила Франческа. — Я знаю его, Фэнтон?

— Не думаю, миледи, — ответил дворецкий.

— Как ты думаешь, мне принять его?

— На вид он вполне достойный человек. Думаю, этот джентльмен больше времени проводит в деревне.

— Понятно. Что ж, я заинтригована. Проводи его в гостиную.

Через некоторое время Франческа спустилась вниз. Сэр Алан в точности соответствовал описанию дворецкого. Среднего роста, с приятным лицом, которое нельзя было назвать ни красивым, ни отталкивающим. С виду мужчина не обладал ничем примечательным, но в то же время не имел внешних недостатков. Его карета, речь, манера держать себя явно свидетельствовали о благородном происхождении, но вместе с тем сэр Алан был лишен заносчивости. И, несмотря на одежду хорошего покроя и качества, он несколько отставал от сегодняшней моды, тем самым подтверждая наблюдение Фэнтона о том, что больше времени проводит в деревне. Это ощущение усилилось и за счет простоты и открытости его манер.

— Сэр Алан? — слегка вопросительно произнесла Франческа, ступая в гостиную.

Мужчина отвлекся от рассматривания портрета над камином и взглянул на Франческу расширившимися глазами.

— Леди Хостон. Прошу прощения… Я и не думал… — Он замолчал, слегка краснея. — Извините. Обычно я изъясняюсь лучше. Боюсь, я был не готов увидеть леди Хостон такой молодой и лучезарной.

Франческа не сдержала улыбки. Услышать комплимент всегда приятно, особенно такой внезапный и нежданный.

— Ох, боже, — игриво ответила Франческа. — Неужели кто-то говорит, что я стара и уродлива?

Сэр Алан покраснел еще больше и, запинаясь, выговорил:

— Нет. О нет, миледи. Никто ничего такого не говорит. Просто, слыша о вашем умении оказывать влияние и искусно вести беседу, я представлял вас намного старше. Пожилой женщиной… — Он резко замолчал. — Кажется, я сказал что-то не то.