– Окей. – Паркер на безопасном расстоянии обошел его, косо глянув на застывшую Еву.

– Ева, – шепнул Шон, подходя ближе, желая утешить, показать, что он не обидит ее. Но она шарахнулась от него, как мгновением ранее от Паркера. – Прости, это полностью моя вина. Я тогда был так зол на тебя, собирал вещи – дед домой отправил. Тут приехал Паркер, и я в общих чертах рассказал ему.

Шон говорил и говорил, а она, казалось, даже не слышала его. Просто смотрела в одну точку, куда-то мимо него: не плакала, не кричала, но так молчала, что паршиво становилось.

– Черт, я даже представить не мог, что это до сих пор имеет значение. Сто лет прошло!

– О, Шон! – Она наконец посмотрела на него. – Кто не хочет – никогда не забудет. Боже, – Ева закрыла лицо руками, – это было один раз, даже не ночь, а я до сих пор расплачиваюсь за эту ошибку! – Она закусила губу, чтобы не заплакать. Она ведь ничего не сделала. За что так с ней?..

Шон ощутил болезненный укол, когда Ева назвала их отношения «ошибкой».

– Прости, я не думал. Я так виноват перед тобой.

– Конечно, виноват! – не выдержала Ева. – Ты хоть знаешь… – Она вовремя себя остановила. Это ее проблемы. Не его. Да и не виноват Шон, по сути. А если виноват, то не он один. Тут все виноваты и не виноваты одновременно. Вот такой оксюморон. – Все нормально. Ты не виноват. – Она вздохнула, собирая себя заново – ей не впервой. – Пожалуйста, придумай что-нибудь правдоподобное, почему я ушла. Не хочу возвращаться.

Ева пошла к выходу, больше не глядя на него.

– Стой, – он мягко остановил ее. – Давай отвезу тебя.

– Не надо.

– Я не отпущу тебя в таком состоянии.

– Шон, ты о чем?! – Ева освободилась от его рук, обнявших за плечи. – Возвращайся! Ты понимаешь, что подумать могут? Что Эмили подумает? – Боже, неужели он не понимает, что делает только хуже!

– Я поговорю с ней.

– Не нужно ни с кем говорить! Просто возвращайся.

– Давай я Натана или Кевина позову, пусть отвезут, если ты не хочешь ехать со мной.

– Не нужно никого звать, просто уходи.

– Я не уйду, – Шон каждое слово произнес раздельно. Все-таки они не могут не спорить.

– Я жила здесь с рождения. Со мной ничего не случится.

Шон стоял и просто смотрел. Он не хотел ее оставлять, и Ева видела это, поэтому сказала:

– Пожалуйста, возвращайся. Пожалуйста, – теперь она умоляла его быть благоразумным.

– Хорошо, но если через пятнадцать минут ты не напишешь, что дома, я приеду сам.

Ева попыталась возразить, но Шон, взяв ее лицо в ладони, сказал:

– Ева, я приеду к тебе. Я не шучу. – Она согласно кивнула – хорошо.


Ева поднялась на крыльцо и достала телефон. Она ведь должна Шону написать. Страх, что он исполнит свое обещание, был. Если он сделает это, то неудобных вопросов и пересудов не избежать. А пока есть шанс отделаться малой кровью.


Я дома


Буквально через три секунды, словно он ждал, пришел ответ:


Отдыхай, до завтра


Ева бросила телефон обратно в сумочку. Сначала он ее ненавидел, теперь жалеет. Только этого не хватало! Жалость от Шона Пристли! Да нахрен она ей не сдалась! Ева устало рухнула в плетеное кресло на террасе. Как же она вымоталась за эти три месяца. Как устала. Скорей бы уехать. Она сделает все, чтобы ее взяли. У Рафа Симонса и у всего чертова «Прада» нет шансов против Евы Кьяри. Ей надо сбежать не просто из города, из страны. Она больше не может находиться в одном полушарии с Шоном.

Ева закрыла лицо руками и, не сдержавшись, дала волю слезам. Она так давно не плакала. Не давала жалости сломить волю. Но иногда, наверное, плакать все-таки нужно.

– Ева, девочка, что случилось?

Ну вот, мама снова караулит ее. Как и тогда, восемь лет назад. Ева зарыдала еще пуще.

– Да что случилось? – в голосе Джеммы прорезались истеричные нотки. Давно она не видела дочь в таком состоянии. – Кто тебя обидел?

– Мама, – всхлипнула Ева, – я, кажется, люблю его.

– Господи, Ева, – она обняла ее, целуя в макушку, – неужели опять?

– Он меня ненавидит! Мама, ну зачем, зачем ты взяла эти проклятые деньги?!

– Да какие деньги?! – воскликнула Джемма. – Те десять тысяч я отдала на следующий день мистеру Пристли!

– Отдала? – Ева подняла голову, с неверием рассматривая темноту во дворе. – Но как же… почему же…

– Ева, – мать взяла ее за плечи и, взглянув прямо в глаза, твердо сказала: – Ты ни в чем перед ним не виновата. Ни в чем! Этому Шону повезло, что его полюбила ты. И если он этого не ценит – пошел он в задницу!

– Мама! – удивилась Ева, даже слезы на глазах высохли. Но с тоской она все же сказала: – Он женится на другой.

– Значит, это не твой мужчина, – упокоила Джемма. – Твой – женится только на тебе. Пойдем, – она помогла Еве подняться. – Я чай заварила и пирожные с ресторана принесла. Все будет хорошо. Обязательно будет.

Глава 14. Когда ты спишь…

Ева быстро поднялась наверх, и Шон сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Сейчас он переварит случившееся и пойдет убивать Паркера. Он не сделал этого сразу, только чтобы не напугать Еву еще больше. А вот сейчас…

Шон быстро поднялся, обшаривая взглядом каждый закуток в сумрачном зале. Эмили болтала с этой Тори или Лори; Кевин с Натаном смотрели бейсбол и активно обсуждали. Где же ублюдок Паркер? Неужели свалил? Ничего, Шон к нему домой поедет и вытрясет все дерьмо, накопившееся за жизнь.

Судьба была милостива – Паркер нашелся возле барной стойки, в самом конце. Все же хорошо, что Джуди не пришла: принять, что муж тот еще гавнюк, не просто, но по-хорошему такое знать надо, чтобы не было иллюзий.

– Еву не видел? – спросил Натан, когда Шон прошел мимо. Он не остановился и не ответил: у него была цель, которую надо всенепременно ликвидировать. Шон постучал по плечу Паркера, а когда тот повернулся – врезал по морде. Нечестно? Так они не на ринге! Да и в любом случае они в разных весовых категориях. Шон выше, крупнее и занимался боксом с детства. Шансов у Пакера ноль.

Крик и суета поднялись мгновенно, но Шон не обращал внимания: он схватил бывшего приятеля за шиворот и, вытерев им барную стойку, швырнул на пол. Дальше его схватили за руки и начали оттаскивать.

– Я вызываю полицию! – закричал кто-то.

– Шон, ты чего? Что случилось? – Это уже был Натан. Шон поднял руки, показывая, что успокоился и держать его нет необходимости.

– Боже, Шон! – Эмили подскочила с круглыми от испуга глазами. А то ли Тори, то ли Лори кинулась проверять, жив ли Паркер.

– Что на тебя нашло?

– Он приставал к Еве, – сухо ответил Шон, разглядывая разбитые руки. Как в молодости, ей богу!

– Где она?

– Как она?

Вопросы посыпались, как из рога изобилия. Бармен принялся вызывать полицию и службу спасения. Похоже, ночь все же придется провести в участке.

– Я все улажу, – бросила Эмили. Шон скупо улыбнулся. Она отлично умела договариваться и решать проблемы. Тестостерон и юношеская агрессия в студенческие годы не раз толкали в драки. У Эмили хорошо получалось успокаивать и разруливать. У Шона пискнул телефон. Ева дома. Отлично.

– Я поеду к ней, – бросил Кевин. Натан поддержал.

– Оставьте ее, – оборвал Шон. – Она дома, отдыхает. – Иногда ему казалось, что мужчинам всего-то и нужно для счастья – просто быть в ее руках. Эти двое, как собачки дрессированные скачут. Да и сам Шон не лучше, даже в драку полез. Ева. Везде Ева. Этот городок, она и он связаны неразлучно.

– Я ей позвоню, – не унимался Кевин.

Ну все, терпение закончилось.

– Отвали от нее, – достаточно агрессивно оборвал Шон. А что, он и ему может лицо разукрасить.

– Тебя забыл спросить! – Кевин оказался не из робкого десятка. И, судя по недоброму взгляду, у него были к Шону претензии. – Заступник хренов. Если бы не ты – этого вообще бы не произошло! – Кевин бросил взгляд на Эмили, мягко увещевавшую хозяина бара, и сбавил пол-оборота: – Во всем, что с Евой произошло, виноват ты! – Он единственное, что пальцем в Шона не ткнул.

– О чем он? – не понял Натан, глядя то на брата, то на нового знакомого, но они не слышали его.

– Ты хоть знаешь, что ей пережить пришлось? Знаешь, что такое забирать документы с колледжа, когда до начала семестра две недели? Знаешь, что она пешком не ходит, чтобы вот с такими Паркерами Нортонами не столкнуться?! Ее травили, пока она не сбежала отсюда! И все из-за тебя!

– Ну все, кажется, порядок, – подошла Эмили, всматриваясь в напряженные лица.

– Приятно было познакомиться, – кивнул ей Кевин и, едва улыбнувшись Натану, ушел. На Шона он даже не взглянул.

В полицию Паркер решил не обращаться, вероятно, не хотел, чтобы жена знала о его поступке, и во что он вылился. Ущерб бару Шон компенсировался без вопросов. Виноват. Вообще, он даже смирился, что придется ночевать в камере, но дома так дома. Заснуть все равно не сможет.

Так и вышло. Как только они приехали, Шон тут же, не обсуждая произошедшее ни с невестой, ни с братом, поднялся к себе. Он принял душ и лег. Голова работала, перемалывала каждое слово, каждый жест, поступки и даже взгляды. Ведь он действительно ни разу за прошедшие восемь лет не подумал о том, как Ева переживала всю эту ситуацию. Для него все было однозначно. Она хотела денег, поэтому отдалась ему. Продала свою девственность, как юная гейша. Вот только он не собирался покупать, поэтому-то и возмутился до крайности. Его семья не дойная корова. Его дед не должен был оплачивать его развлечения. Шону было жутко стыдно тогда перед ним. И как-то быстро забылось, что мать Евы требовала не отступных, а возмездия. Она считала, что Шон воспользовался ее молоденькой дочерью. А решать вопрос с помощью финансов было уже предложено самим дедом.