В гостиной особняка Доминика Пристли мягко горели свечи и настенные бра. Марта велела подать ореховый торт, кофе, бренди – мужчинам и терпкий ликер – женщинам. Ужин прошел достаточно непринужденно, только вот Шон не сводил с Евы глаз. Это даже становилось неприличным. А может, ей просто кажется? Может, она сама не выпускает его из поля зрения? Ведь никто ничего такого не заметил. Но, когда появилась возможность, Ева улучила момент и шепнула Натану, что хотела бы ретироваться. Он предложил уединиться, чтобы ее уход не казался скоропалительным, и ему ненужных вопросов не задавали. Как итог, они взяли чипсы и пиво и сели досматривать «Игру престолов» в его комнате.

Ева выскользнула из спальни своего предполагаемого парня в два часа ночи. Натан после двух серий и двух бутылок отрубился в обнимку с подушкой. Ева же сезон досмотрела, а когда вышла во двор, сразу заметила, что не спится не ей одной. Шон расслабленно откинулся в шезлонге и неспешно тянул кальян. И сидел так, чтобы видеть парадную дверь. И Еве, чтобы добраться до выхода и своей машины, необходимо пройти мимо него.

– Не спится? – спросила нервно. Неужели правда ее караулил? Шон не ответил, неспешно выдохнув ягодную струю. Ежевика с малиной что ли? А еще он шарил взглядом по ее лицу и телу. Неужели ищет следы блуда?

– В доме пожилых людей… – протянул он. – Ай-ай-ай. Не стыдно, мисс Кьяри?

Ева на этот выпад даже отвечать не стала. Почти не стала:

– Да пошел ты, – и прошла мимо.

– Ну хоть бесплатно. Или нет?

Ева резко остановилась, круто разворачиваясь.

– Когда ты уже отстанешь от меня со своими деньгами?! – Шон поднялся, готовый схлестнуться. – Я вернула тебе эти чертовы десять тысяч! А то, что ты их футболишь, не мои проблемы! Отвали уже от меня! – Ева ткнула ему пальцем в грудь.

– Думаешь, мне нравится цепляться к тебе? – Шон перехватил ее руку. – Я тоже хочу развязаться с тобой, но я не могу! Просто не могу!

– Пошел к черту! – не выдержала Ева и с силой выдернула руку. Она поскользнулась на белом мраморном бортике. Шон попытался поймать ее, не вышло. Они вдвоем упали в бассейн. – Ты что сделал?! – вынырнув, возмутилась Ева. – Вообще уже!

– Ты сама свалилась! – прорычал Шон. – И меня потянула, пигалица.

Ева выплыла и, подтянувшись, выкарабкалась на сушу. Мокрая, как курица: волосы облепили лицо, с юбки текло, а топ неприятно льнул к телу.

– Все! – выдохнула Ева. – Я так больше не могу! Ты победил. Я не могу бесконечно сражаться с тобой. Не могу! – Она покачала головой. – Больше ты меня не увидишь. – Ева развернулась и бросилась к выходу. Да пошло оно все! И Шон Пристли в первую очередь!

– Ева, стой, – он догнал ее, останавливая.

– Ненавижу тебя! – выплюнула она, оказавшись к нему лицом.

– А я тебя! – Что произошло дальше – просто не поддается логике. Магнитная буря, космические войны, природные катаклизмы, или, вообще, война миров. Их губы просто встретились, а мозг отключился. Голые инстинкты. Страсть и ненависть. Разомкнуть объятия стало невозможно. Шон крепко стиснул ее бедра, покусывая губы, и подхватил под ягодицы. Беседка была рядом. Он усадил ее на что-то деревянное и гладкое, а сам оказался меж ее широко разведенных ног. Ночь была прохладной, но тело Шона – это пожар. Ева чувствовала жаркие губы у себя на шее и жадные руки на груди. Она ногами обхватила его бедра, прижимаясь к паху. Мягкие трикотажные брюки, в которые он переоделся после ужина, облепили тело, и Ева остро ощущала, насколько Шон напряжен. Чувствовала, как его твердый член упирается ей в промежность. Только ее мокрые трусики и ткань штанов отделяли их от пропасти. Его рука нырнула меж ее ног, огладив бедро, и прикоснулась к тонкому кружеву. Шон, отодвинув узкую полоску, прошелся пальцами по влажным складочкам и глухо застонал. Ева отозвалась томным вздохом, потершись о его пальцы. Благоразумие? Нет, не знаем.

– Черт! – Шон оторвался от нее резко, ошарашив опустошением. Черт! Черт! Черт!

Ева и сама, с трудом приведя в порядок мысли, повторяла про себя: боже, боже, боже! Что же они чуть не натворили?!

– Прости, – хрипло проговорил Шон, – я не знаю, что на меня нашло.

Ева поспешно кивнула, хотя она-то понимала, очень хорошо понимала. В иной ситуации она ни за что бы не спросила, но сейчас ей нужно было знать:

– Шон, зачем ты делаешь это? Зачем женишься?

Он медленно повернулся и внимательно посмотрел на нее, словно пытался осмыслить такой, в сущности, легкий вопрос.

– А зачем люди женятся?

– По разным причинам: от любви, по расчету, от скуки и одиночества. По залету, наконец!

– Ну вот и выбирай любую причину, – загадочно шепнул он, показывая, что откровенничать с ней не собирается.

– Ты ведь не хочешь жениться, – Ева не спрашивала – утверждала.

– Да что ты знаешь обо мне и моих желаниях? – Шон снова приблизился, положив руки по обе стороны от ее бедер. Не касался, но был рядом, обжигая дыханием.

– Я не говорю, что знаю тебя, – ответила, абстрагировавшись от его близости. Ева пыталась говорить с человеком, а не с мужчиной. – Но я видела много пар. Знаешь, во что такие браки превращаются через пару лет?

– И во что же?

– В тоску смертную!

– Предлагаешь жениться на тебе подобной, чтобы собачиться без конца? – насмешливо поинтересовался он, полностью придя в себя.

Ева вспыхнула красным. Кретин несносный! Да причем тут вообще она!

– Что значит «мне подобной»? – с вызовом спросила она. Как он достал со своими оскорблениями! Навешал на нее ярлыков и любуется!

– Да с тобой же вообще невозможно нормально диалог строить! Ты либо язвишь, либо мы просто ругаемся.

– Что же ты тогда прохода мне не даешь? Даже в Принстон меня затащил!

– Раз уж встречаешься с Натом, то лучше будь под присмотром. Нечего тебе одной по Манхэттену шататься.

Ева открыла рот, задохнувшись от негодования! Как можно быть таким… таким…

– Знаешь, кто ты?

– Знаю, – улыбнулся Шон. – Тот, от кого ты, как кошка гулящая, с ума сходишь!

– Нужен ты мне! – Ева оттолкнула его и спрыгнула, как оказалось, с декоративной деревянной бочки. – Ты, конечно, кретин невозможный, – она решила не доказывать с пеной у рта, что он ее не волнует: во-первых, это ложь, во-вторых, равнодушие – оружие покрепче! – Вопреки всем твоим дурацким домыслам, я не желаю тебе плохого. Как и Эмили. Она очень хорошая. – Ева обняла себя руками – стыд и раскаяние запоздали, но все же пришли.

– А Натан что, плохой? – Шон резко развернул Еву. – Как ты можешь спать с ним и так отвечать мне?!

– А ты? – Она снова оттолкнула его. Ну все, достал ее этот самец орангутана! – А ты как можешь? Или скажешь что-то тупое, вроде: я же мужчина! Или что я сама напросилась! Ну давай! – Ева напирала на него, злясь за это вечное перекладывание ответственности: улыбнулась, надела слишком облегающую одежду, сделала яркий макияж или, о боже, выкрасила ногти возмутительно алым! Все, соблазнила мужчину, а он, вообще, бедный-несчастный и просто не смог устоять против уловок очередной самки и охотницы!

– Ева, – Шон схватил ее за руки и завел за спину. Слишком уж разъяренной она выглядела.

– Как у тебя вообще встал? – Ее уже было не остановить. – Я ведь такая неприятная, непривлекательная уродина.

– Что?! – непонимающе воскликнул Шон. – Что за бред ты несешь?

– Слова твои повторяю! – Она дернулась, высвобождаясь и отворачиваясь.

– Ева, ты красивая и очень сексуальная, – Шон подошел сзади и положил горячие руки ей на бедра. – Ты рядом, – его голос упал до шепота. – И я хочу тебя. Это больше невозможно отрицать. А ты хочешь меня.

– Да я лучше через шеренгу портовых грузчиков пройду, чем с тобой! – Ева сбросила его руки и, не оглянувшись, выбежала из беседки. В понедельник она сделает все, чтобы мистер Симонс не отказался от решения взять ее помощницей. Затем уедет и больше никогда не встретится с Шоном. Свадьба подготовлена, осталось только проконтролировать, а этим может заняться Сара. Ева уговорит ее, обязательно. За половину гонорара та точно согласится выручить поехавшую головой подругу!

Ева убежала, а Шон, опершись о пресловутую бочку, закрыл глаза. Нужно поймать дзен. Но вместо необходимого спокойствия только вкус ее губ во рту. Они у нее мягкие и нежные, а тело невыносимо податливое. Упругая грудь с острыми сосками, бархатная кожа с потрясающим запахом лесных ягод. Ева хотела его. Она была такой горячей между ног. Черт! Схлынувшая волна возбуждения снова накрыла, унося рациональные мысли. Ну и как ему пережить ночь? Шон бросил взгляд на темные окна второго этажа. Там спала Эмили, его невеста, и ведь он мог пойти к ней. Забыть в ее объятиях пагубную страсть к другой женщине. Но это сублимация оскорбительна для всех трех участников шекспировской драмы под названием «жизнь». Точнее, четырех участников. Есть еще Натан, которого, получается, тоже обманывает Шон. Не Ева, а именно он. Как легко было бы на нее переложить ответственность, но это стало бы диким самообманом. Шон не привык прятать голову в песок: его приучали решать проблемы и оценивать ситуацию трезво. Ева не соблазняла его и не очаровывала, не пыталась разрушить жизнь или сорвать свадьбу. Она просто была. И ее присутствие отразилось на нем весьма странно. Оценить сексуальность и красоту женщины – это одно. Даже предоставить возможный секс с очаровательной девушкой – вполне бывало. А вот приступить к активным действиям – это другое. Шон не был праведником и грешил сексом без обязательств до решения остепениться, но сейчас-то он без пяти минут женат! Он вышел из беседки: ледяной душ и спать. А с Эмили он обязательно поговорит до свадьбы, но для начала ему нужно внутренне определиться, каким будет этот разговор.

***

Проснувшись, Ева поспешила собрать вещи, которые вчера сдуру разложила. Все, для нее уикенд закончился. Бежать. Бежать в большой город. В маленьком они с Шоном притягивались друг к другу, как бешеные магниты. Ева даже не знала, как смотреть на него: очевидно же, что он заметил, как она реагирует на его близость. Ева боялась, что в последствии он использует это против нее же. Увы, в их отношениях, в отношениях, в сущности, двух неплохих людей, завязалась странная токсичная борьба: Шон считал ее дешевой аферисткой и боролся всеми способами, но при этом и сам превращался в человека с размытыми представлениями о чести и морали. Они определенно плохо друг на друга влияли. Необходимо разорвать этот порочный круг. А ведь была еще и Эмили, перед которой стыдно и неловко. Очень, очень стыдно. Но, признаться, Ева к их браку давно относилась со здоровым скепсисом, сейчас же радар человека, видевшего не одну пару будущих супругов, просто вопил о скором разводе! Если вообще эта свадьба состоится. Ева желала им счастья, обоим, но была не уверена, что они подарят это самое счастье друг другу. Но это, конечно, не ей решать и, вообще, в ее интересах, чтобы свадьба все-таки состоялась.