Голубое свадебное платье было готово, и теперь оно висело в шкафу в отеле. Конкурс должен был начаться завтра, а сразу после него Марк собирался уехать. Он не назвал ни точного числа, ни времени отъезда, но ему звонили из Лондона, и Рейчел знала, что долго он не задержится.

Она старалась не думать об этом, ей хотелось бы просто выбросить из головы все мысли о том, что должно будет случиться, чтобы не портить этих последних дней, пока он еще оставался рядом. Ведь она была готова к этому с самого начала, и ей не хотелось, чтобы Марк решил, будто бы она обвиняет его в чем-то. Рейчел мечтала проститься с ним легко, с милой улыбкой и сохранить об их знакомстве самые приятные воспоминания.

Мелодия снова изменилась, но Рейчел уже была готова к тому, чтобы как можно лучше показать выход на сцену первого козлика – маленького робкого ребенка в белом костюмчике, который посмотрел в зал и глубоко вздохнул: «Ахх-х-х…»

– О, где же мои братцы? – грустно спросил малыш – оказалось, что это была девочка, – и посмотрел направо и налево.

Марк взглянул на Рейчел:

– Все в порядке?

Она кивнула и чуть поправила резкость перед появлением следующего артиста. Два других козлика появились на сцене. Оба были и крупнее, и выше первого.

– Мы здесь! – громко отозвались они.

Марк придвинулся совсем близко.

– Когда выходит Бритни?

– После них.

– Трава на нашем лугу чахлая и сухая, – пожаловался один из козликов. – Что нам делать?

Рейчел не выпускала камеру из рук.

– Вот так.

Марк кивнул.

– Держи ее прямо на Бритни. Чтобы Чаку было лучше видно.

– Не беспокойся, – мягко отозвалась Рейчел, когда Бритни появилась на сцене в ярко-розовой накидке.

Ее волосы были украшены цветами, на ней было желтое платье с зеленым поясом, вероятно, так мистер Хайк представлял себе лесную фею.

– Господи, – прошептал Марк, – она выглядит как новогодняя елка.

Но зрители радостными улыбками встретили Бритни, с гордым и неприступным видом подошедшую к козликам.

– Идите через мост, – сказала она им, пританцовывая, пока козлики обеспокоенно прислушивались к звукам пианино.

Рейчел направила свет прямо на Бритни. Девочка прижала руку к сердцу.

– Но вы будете скучать по бабочкам и шмелям…

Марк зажал рукой рот, чтобы не расхохотаться.

– Сразу видно, что мистера Хайка тянуло на лирические отступления.

– Ничего, – возразила Рейчел. – Это все чепуха, если девочка действительно хорошо поет.

Бритни запела песенку, в которой она прощалась с цветами, деревьями и бабочками. Голос у нее и правда был сильным, выразительным и для ребенка необычно эмоционально насыщенным.

Но могла ли передать все это запись на пленке, Рейчел не была уверена. Представляет ли Чак, насколько талантлива его маленькая дочь? Ему бы следовало самому приехать и послушать ее. Теперь Рейчел казалось, что не так уж несправедлива была София к своему бывшему мужу.

Рейчел взглянула на Марка и увидела, что сейчас он не интересовался происходящим на сцене. Он следил за Софией, которая стояла у двери. Она держала в руках платок, который время от времени подносила к глазам.

Марк тронул Рейчел за плечо:

– Продолжай снимать Бритни.

Он укрепил и развернул вторую камеру и нажал на запись. Теперь он направил объектив и свет на Софию, но так и не сдвинул камеру, пока не закончилась песня и не стихли аплодисменты.

Он повернулся к Рейчел:

– Захвати всю сцену и так и держи ее, пока я не подключусь.

– Трип, трап, трип, трап…

– По крайней мере Хайку не все удалось испортить, – пробормотала Рейчел, выполняя указания Марка.

Марк оглядел проход между рядами, его камера скользила по залу пятном света. Он пытался выхватить самые интересные моменты, и Рейчел с интересом наблюдала за ним. Он отметил энтузиазм детей, волнение бабушек, легкую зависть младших сестер и братьев к тем, кто сегодня выступал на сцене.

Марк был поглощен своим привычным занятием, полностью отдавшись своей профессиональной привычке; для него все это не было просто элементарной съемкой на память.

– Кто это разгуливает по моему мосту?

Рейчел сразу же направила камеру в нужное место и зафиксировала ее. Но теперь она уже многое понимала, ее отношение к происходящему изменилось, ей тоже хотелось в подражание Марку запечатлеть самые любопытные вещи, реакцию зрителей и учителей, а не просто снимать спектакль.

– Трип, трап, трип, трап.

Она улыбнулась, довольная своими достижениями, понимая, что и ей тоже удалось поймать подлинно живые моменты этого вечера.

* * *

– Все так волновались из-за записи – родители, учащиеся, даже преподаватели. – София оглянулась.

Почти никто еще не ушел. Родители обсуждали спектакль с учителями, дети с криками бегали друг за другом, прячась за припаркованными у школы машинами.

София понизила голос и сообщила:

– Только между нами, мы ведь чуть было не заплатили другой компании, еще до того как получили ваше предложение.

– Значит, тем более все сложилось отлично, – сказал Марк, уложив камеру в сумку и поставив ее на заднее сиденье автомобиля. – Неизвестно еще, какая запись бы получилась, ведь не все компании работают добросовестно.

Повернувшись, он увидел, как Бритни и Рейчел прощались, стоя около машины.

– Все готово, – сказала Рейчел Софии. – Сегодня же все будет просмотрено, и если дефектов нет, то в течение двух ближайших недель все будет сделано.

– Не торопитесь, пожалуйста, пусть у вас будет побольше времени. – София улыбнулась и пожала ей руку. – Мне было очень приятно с вами познакомиться. Но конечно, было бы лучше, если бы отец Бритни снимал ее сам.

Бритни помогла Марку погрузить все стойки в багажник.

– Спасибо, – сказала она, – и передайте моему папе привет от меня. Скажите, что моя мама еще не решила, куда мы поедем летом, и пока у меня много свободного времени.

Она пристально посмотрела Марку в лицо. Ее настойчивый взгляд немного смутил его. Этой девочке ужасно хотелось, чтобы ее отец приехал увидеться с ней, и она верила, что Марк может помочь ей в этом.

– Я обязательно передам ему все это, – сказал Марк, посигналив Рейчел. – Пора ехать.

Бритни и София проводили их, помахав рукой вслед отъезжавшему автомобилю. София положила руки на плечи дочери, словно старалась удержать ее. Она теперь понимала, что не должна препятствовать встрече отца и дочери; он был частью ее жизни, и девочка мечтала вновь обрести его. И как счастлив был бы Чак, если бы он узнал об этой перемене в ее взглядах.

– Чудесная девчонка, – сказал Марк, глядя прямо перед собой на дорогу. – Я надеюсь, она отлично получилась на пленке.

– Иначе и быть не может, – отозвалась Рейчел, – Ведь это твоя работа, для школы это был просто подарок.

– Да, если все это как следует отредактировать и обработать. – Марк остановил машину, ожидая, пока поменяется сигнал светофора. – У меня уже есть кое-какие соображения, как надо скомбинировать каждую сцену, только жаль, у меня не так много времени, чтобы поработать с редактором монтажа.

Он оглядел улицу. Солнце медленно садилось, и в городе начиналась обычная оживленная ночная жизнь, клубы и бары заполнялись посетителями. Из всех увеселительных заведений слышалась музыка; латиноамериканские ритмы, свинг, джаз призывно приглашали присоединиться к отдыхающим.

Но Марку хотелось как можно скорее вернуть оборудование, приехать в отель и остаться наедине с Рейчел.

Завтра он должен был уехать, сразу же после показа мод. Он до сих пор не сказал ей об этом, не показал билет. Была бы его воля, он бы и вовсе не стал упоминать об отъезде. Они болтали о семье, друзьях, книгах, политике, но ни разу ни словом не обмолвились о расставании. Как будто каждый из них страшился взглянуть в лицо правде, а уж сегодня по случаю напряженного расписания и съемки эти мысли были просто отодвинуты на задний план.

Но Рейчел знала, что Марк был собой доволен. Он даже сам не рассчитывал на такой успех, ему вся эта затея со съемкой спектакля представлялась примитивной рутинной работой с камерой. Когда же он проникся настроением зрительного зала и понял, что значил для этих людей обычный школьный спектакль, он не пожалел сил на то, чтобы их впечатления сохранились в самом лучшем виде.

Светофор переключился, и машина резко рванулась с места.

– Наверное, лучше всего оставить пленку редактору. Он специалист и знает, что нужно делать. – Он взглянул на Рейчел. – Иногда результат после обработки напоминает мне о том, что совершенство все же недостижимо.

Она улыбнулась:

– К совершенству можно только стремиться.

Марк чувствовал, что она собиралась сказать, о чем думала, ведь и его тревожили те же самые мысли. Она, конечно, хотела бы его спросить, не может ли он остаться. Ему предстояло проститься с Рейчел, собраться и двинуться дальше, в будущее, где его отделят от нее годы и расстояния, где он по-прежнему будет заниматься своим любимым делом.

Мир быстро меняется. Тем более быстро меняется видеоиндустрия. Без контактов и протекции он не смог бы осуществлять свои проекты, ему требовались деньги и время. Идеалистом он не был. А это означало, что остаться с Рейчел он не может.

Все эти надежды были пустыми фантазиями, замками на песке. Марк это почувствовал, когда вновь сегодня взял в руки камеру.

Остановившись на очередном светофоре, он снова посмотрел на Рейчел, и ему показалось, что он уже начинает скучать по ней.

Ярко освещенная дорога была пустой. Марк заметил на углу открытую дверь кафе и припарковал машину неподалеку, ему вдруг захотелось дать волю своим мечтам, просто забыться и посидеть с ней вместе за чашкой кофе.

Он повернулся к Рейчел и выключил двигатель.

– У тебя есть ручка?

– А ты как думал, – отозвалась она, выбираясь из машины.