Уже не улыбается, надо же…

Не сейчас. Пытаюсь обойти, но он преграждает путь.

— Полина… Прости меня! Прости меня за все! Ты права, это виноват я! — глаза наполняются слезами, но мне не жалко его.

— Попросишь у него, когда он… — сглатываю ком, — придет в себя.

Обхожу и уже почти оказываюсь на улице, как до меня долетаю его слова.

— Это я нанял трех отморозков, чтоб его избили после нового года.

Замираю. Не могу пошевелиться. Что он говорит? Каких отморозков?

В голове всплывает картина пьяного Эрнеста на лавочке, его разбитая губа и бровь…

— Мне так жаль…Я не знаю, почему творю все это…Но ведь он первый начал!

— Это твой брат. С ним не нужно соревноваться…

Делаю шаг и закрываю дверь. Я не хочу ничего слышать. Какой же он мерзкий! Какой он ужасный!

Хватаю воздух ртом, как рыбка. Горячие слезы оставляют соленые дорожки на щеках. Внутри все органы сдавливает пустота. Тело трясет в предсмертном ознобе, но мне не холодно. Мне никак.

Заполняю легкие свежим воздухом, но меня начинает мутить.

Нет, здесь еще хуже… Здесь слишком далеко от него.

Как только подхожу к дверям, оттуда выскакивает Эмир. Вокруг него тут же собрались все.

— Как он? — щебечет мать. — все хорошо?

— Не знаю, мама… Слишком много крови потерял, к тому же внутренние кровотечения. Я сейчас иду сдавать ему кровь… Врачи делают все возможное.

Мать снова зарыдала в голос, Лика коротко кивнула и села обратно на кресло, где покачиваясь, не отрывала взгляда от пола.

Алиса гладит ее по плечу, прислонившись лбом к ее виску.

Эрик стоит в углу, обхватив себя руками.

Прислоняюсь к стенке и сползаю по ней. Закрываю глаза — передо мной темнота. Но не та, что пугает многих, а та, что очаровала меня однажды. Темнота его глаз, и свет его сердца.

Улыбка, такая родная рисуется в памяти, оживляя все воспоминания.

Вкус сегодняшнего кофе.

Приятные ощущения от его прикосновений.

Взмах его ресниц у меня на шее.

Снова начинает трясти. Только не тело, а все внутри.

Голову накрывает стеклянный купол, и я больше не слышу тихие рыдания матери, шёпот Алисы и шорох от ботинок отца. Я больше не слышу ни единого звука. Тишина давит на перепонки, проникает в мозг и ударяет по нервам.

Усердно тру виски, где уже пульсирует острая боль.

Смотрю на свои руки… Засохшие, потрескавшиеся пятна крови больно режут глаза. Начинаю усердно тереть их, но они никак не хотят стираться. Слезы срываются с глаз и окропляют пол.

Не знаю, сколько проходит времени до того момента, как двери операционной распахиваются и выходит врач. Седые волосы, высокий рост и измученные глаза.

Из последних сил встаю и подхожу. Перед ним уже стоит Лика и Мария. Алиса с Альбертом подходят позже, и лишь Эрик остается стоять в углу.

— Он жив?! — спрашивает мама.

— Мы сделали все, что смогли…

Не нужно так начинать, пожалуйста!

Мать охает и хватается за сердце.

— Очень много кровоизлияний, в том числе и в мозг… Нам удалось их остановить. Он жив.

Облегченный вздох. Он жив.

Лучших слов не найти!

— Вот только… — неуверенно начинает врач. Что еще за «только»? — пациент… Он впал в кому. Травма оказалась очень серьезной. Кризис еще не миновал, несколько дней он проведёт в реанимации, мы будем следить за тем, чтоб остановка сердце не повторилась вновь…

Дальше было много объяснений, вопросов матери, слез лики и пустые отрешенные глаза Эрика.

Снова купол накрывает меня с головой, разворачиваюсь и выхожу на улицу.

Ночь.

Бреду одна, с трудом передвигая ногами. Слезы высохли, глаза пекут, а сердце щемит.

Телефон разрывается в кармане, но это не то, что мне сейчас нужно.

Дохожу до автобусной остановки, после чего сажусь на последнее сиденье и долго наблюдаю за мелькающими огнями в окне. Пропускаю остановку, выхожу немногим позже и снова иду.

Подъезд. Лифт. Поднимаюсь.

Глаза автоматически находят его дверь и застывают на ней. Снова горло сковываю слезы. Трудно даже вдохнуть.

Щупаю ключи в кармане и открываю.

Стаскиваю с себя куртку, которая тоже в крови и кидаю ее на пол с такой силой, что телефон, лежащий в кармане, с грохотом падает и отскакивает.

Поднимаю его и смотрю на дисплей.

Алиса (12)

Лика (6)

Нелли (2)

Нелли?

Всматриваюсь в буквы, напрягаю зрение…Не подводит ли оно меня?

Набираю номер, слушаю длинные гудки, затем приятный голос на том конце отвечает:

— Привет, Полина?

— Да.

— Хотела сказать, что мы вернулись в город. У Антона лучший друг разбился на мотоцикле, выехали первым рейсом… Неудобно спрашивать, но когда ты сможешь освободить нам квартиру?

Друг…

Сердце пропускает удар, замирает.

— Завтра, — на выдохе говорю я, после чего слышу еще раз двести «извини».

Когда разговор окончен, достаю чемоданы и начинаю скидывать в них свои вещи. Небрежно, комкая и безразлично отправляя их в чемоданы.

Снова жгучие слезы.

Моя счастливая сказка рушится по крупицам, превращается в пыль, которую разносит ветер.

Минута.

Что для вас значит минута? Ничего, когда рядом спит любимый. Ничего, когда минута это всего лишь минута, а не огромная жирная точка на твоем счастье.

Утром приехала Лика, стала уговаривать меня переехать к Эрнесту, но я не смогу. Тогда она предложила остаться у нее… А другого выбора и нет.

Ехать к маме?

Как же я оставлю его тут одного?

— Сейчас, возьму кое-какие документы у Эрнеста и поедем, — говорит Лика.

Киваю, мы заходим к квартиру, и пока она роется в поисках документах, я сижу на кровати, вдыхаю еле уловимые нотки его аромата. Взгляд привлекает рамка с перевернутым фото на верхней полке. Тянусь к ней и беру.

Рамку узнаю сразу — та, что я разбила в клубе по своей неуклежести…

А фото… На нем два счастливых брата. Два улыбающихся парня, в глазах которых икрится жизнь.

Эрик и Эрнест.

Фото без затеи, и вероятно, сделано случайно, но такое живое.

Живее, чем сейчас я.

Достаю фото из разбитой рамке и кладу в карман.

Через день иду в магазин, где приобретаю новую, на свой вкус.

Фото ставлю в его палате, когда Эрнеста переводят из реанимации.

Минута.

Смотрю на мирноспящего Эрнеста, а сердце на лоскуты исходится. Как же снова хочется прижаться к нему, вдохнуть полной грудью и услышать рожной голос.

Моя минута никак не закончится, она перетекает в вечность, которая становится пыткой для меня.

Эпилог

Alex Band-Only One

Спустя три месяца…

Лениво размешиваю сахар в кружке с чаем и любуюсь еще одним закатом последнего месяца лета. Посетителей в пиццерии мало, а если обернуться и присмотреться, то можно заметить, что сижу одна. Конечно, кому же захочется сидеть в помещении, когда за окном такая прекрасная погода?

Только дурочке, которая скучает по своей старой работе.

Да-да, после того, как я получила свой честно выстраданный диплом, я ушла из пиццерии. Мне хотелось опробовать себя в том, на что убила несколько лет своей жизни.

Обычный бухгалтер и практически никакого живого общения. Разве что только с бумажками и цифрами.

Больше никаких чаевых и фальшивых улыбок, но только разве своему новому начальству. Пока я справляюсь, что будет дальше — неизвестно. Не хочу загадывать вперед и строить много планов.

Обычнее всего, когда много мечтаешь, то получаешь по голове потом осколками своей мечты.

Алиса уволилась еще раньше меня. Вернее, Эмир склонил ее к этому, а она и рада. Сейчас они вместе будут открывать вою частную клинику. Не знаю, каким боком к этому причастная Алиса, но таковой была причина ухода.

— Ты чего киснешь тут? — со звоном колокольчиков в пиццерию врывается Лика.

— Не знаю, а что мне еще делать? Есть предложения?

— Есть одно. — падает рядом, — тебе прямо сейчас нужно идти домой и собирать свои вещи.

— Зачем? — отодвигаю кружку в сторону и пристально гляжу на Лику, у которой, судя по всему, поехала крыша.

С чего бы мне сейчас собирать свои вещи?

Ранее я могла бы счесть это за то, что она решила прогнать меня из своего дома. Но я уже давно съехала оттуда, при чем по своей воле.

Нашла неплохую студию за приемлемые деньги и сразу же съехала. Да, не в центре и ремонт уже не новый, зато своя, и никто не сможет потревожить.

— Вообще-то у меня на этих выходных на тебя планы!

— Почему о них не знаю я?

— Просто я поняла, что иногда тебя не нужно спрашивать, а нужно брать и решать!

— И что же ты решила?

— Что эти выходные мы проведем в Греции!

— Где? — от удивления едва не вываливаются глазки на поверхность стола.

— В Греции! — повторяет радостно она.

— Исключено. У меня работа, злющий босс…

— С этим я разберусь, уж поверь мне! Даже скажу больше: уже разобралась!

Хитрая лиса! То, что я работаю на ее отца не дает ей возможность отпрашивать меня когда ей вздумается! Альберт Эрнестович может подумать, что я несерьёзная и давлю на него через дочь. А мне этого очень не хочется! Авторитет и хорошее расположение так сложно завоевать, учитывая все, что было в прошлом.