Лейси сделала очередной глоток из своего бокала, а Тим, улыбнувшись в ответ, продолжал:

– Так, а теперь – место для банкета. «Синее» крыло Музея науки оказалось свободным, поэтому я его зарезервировал. Вы только представьте: динозавры, звезды, молнии в миллион вольт!.. Бокалы для вина мы украсим подвесками с планетами Солнечной системы. Кстати, не думайте, что я забыл о Рождестве. Проходы мы декорируем ветками вечнозеленых деревьев и зажжем гирлянды, а официантов нарядим в ангелов. Это будет свадьба века в Новой Англии. Ну, за наш успех.

Забыв о том, что категорически возражал против добавки, Тим опять наполнил бокалы девушек и почему-то тяжело вздохнул. Сестры в недоумении переглянулись – и выпили. А час спустя они, спотыкаясь и поддерживая друг друга, медленно брели в сторону своего дома.

– Ты была права, – пробормотала Лейси. – Этот Тим… Он и впрямь жутковатый. – Во всяком случае, из-за него она и думать забыла о своих несбывшихся свадебных мечтах.

– Я же тебе говорила!.. Черт возьми, Лейси, я ведь зарабатываю на жизнь тем, что квассифици… классифицирую людей. А… не обращай на меня внимания. Между прочим, ты ему понравилась.

– Да ты что?! Он же меня сразу возненавидел! – Лейси налетела на угол дома и еще крепче вцепилась в сестру.

– Ничего подобного, – возразила Энди. – С людьми, которые ему нравятся, Тим ведет себя особенно плохо.

Лейси хотела возразить, но, передумав, спросила:

– Как ты думаешь, он специально напоил нас? Может, хотел, чтобы мы размякли и не стали ему ни в чем возражать?

– Да, конечно, – отозвалась Энди. – Я подписала с ним договор в таком же состоянии. Тим провернул трюк с коктейлями при первой же нашей встрече. – Она захихикала. – Но мне его тактика нравится. Надо повторить это в офисе, во время корпоратива.

– Должна признать, что в его идеях есть смысл. Конечно, они у него… довольно странные, но зато свадьба у тебя будет незабываемая. Стой, а где мы?..

Тут сестры остановились и начали озираться. Наконец поняли, что уже какое-то время шли не в том направлении.

– Знаешь, я лучше позвоню Блейку, – сказала Энди. – Он приедет за нами на машине. – Она начала рыться в сумке, но телефон никак не попадался в ее неловкие руки.

– Нет, не звони ему, – пробурчала Лейси. – Он скажет, это я виновата в том, что ты напилась с утра. – Лейси нравился жених сестры, но он был слишком уж «правильным», и их с Энди состояние ему наверняка не понравилось бы.

– Ты шутишь? Да он тебя расцелует. А потом еще пришлет цветы и открытку. На, поищи мой телефон. – Энди передала сумку сестре и направилась в кафе, у которого они остановились. – Пожалуйста, нам надо побольше кофе и поменьше осуждения, – сказала она официантке. Услышав такое, Лейси не выдержала и рассмеялась.

Через некоторое время, когда Энди уже садилась в машину своего жениха, Лейси почувствовала, что понемногу трезвеет.

– Хочешь, я отвезу тебя домой? – спросил ее Блейк. В его голосе слышалось раздражение, но Лейси видела, что он не столько злился, сколько завидовал их состоянию.

– Нет, – ответила она. – Я поеду на метро. – Счастливые жених и невеста никогда не намекали, что хотят остаться одни, но Лейси часто чувствовала себя третьей лишней.

Машина тотчас же отъехала, а Лейси вздохнула с облегчением и, вставив наушники в телефон, включила «Блу Хиллз», которых скачала накануне. В ушах зазвучал голос вокалиста, но перед ее мысленным взором возник не он, а парень, игравший на банджо. И ей снова почудилось, что его карие глаза смотрели прямо ей в душу.

Направляясь к ближайшей станции метро, Лейси тихонько подпевала блондину-вокалисту, и ей казалось, что она уже была не так одинока, как еще несколько минут назад.

Глава 5

– Слушай, я хочу поменять припев в «Годриковой Впадине», – сказал Джакс, переминаясь с ноги на ногу.

Элай поднял голову и с удивлением взглянул на вокалиста.

– Что значит «поменять припев»? Мы репетируем эту песню уже два месяца. И она отлично звучит. – Произнести нечто подобное, когда работа кипит, – это было вполне в духе Джакса.

Элаю сначала очень нравилось их сотрудничество. Удивительный талант Джакса сплотил парней, и они стали друзьями. Но теперь его озарения больше походили на капризы, и они все чаще из-за чего-нибудь спорили.

Остальные же члены группы уже привыкли к перепалкам между двумя лидерами. В такие моменты парни молча хмурились и ожидали, когда спор закончится.

– Знаешь, вчера вечером, когда я вдруг почувствовал энергию толпы… В общем, именно в тот момент мне пришла в голову эта мысль, – заявил Джакс.

– Но мы еще не показывали «Годрика» на сцене, – возразил Элай. Вчера вечером у них была разминка перед туром – отличная возможность обкатать материал перед серьезным делом. Но они выступали со старыми песнями, а в программу тура включили и новые тоже. Поэтому было так важно вызубрить их на репетициях.

– Да, не показывали, – кивнул Джакс. – Но я же сказал: на меня снизошло вдохновение. И мне вдруг представилось, как мы будем петь припев «Годрика» все вместе. – Джакс расплылся в улыбке. Было совершенно ясно: он в восторге от своей идеи.

«А может, идея и впрямь не так уж плоха?» – подумал Элай.

– Что ж, можно устроить и хор, – сказал он. – Возможно, так песня будет звучать ярче. – И Элай принялся напевать себе под нос, пытаясь понять, как улучшить припев, чтобы он зазвучал выразительнее.

– Нет, ты не понял, старик, – сказал Джакс. – Я – и толпа: вот с кем я буду петь вместе. Сейчас в припеве четыре строчки, а я пропою «да-да», а потом протяну микрофон к толпе, и люди начнут повторять за мной этот припев. Фанаты с ума сойдут от восторга!..

– Значит, ты хочешь обрезать припев? Хочешь заменить его слова на «да-да», которые ты будешь орать вместе со зрителями? – Элай даже не пытался скрыть отвращение. С каких это пор рев фанатов стал важнее текста?

– Точно, – кивнул Джакс. – Ведь так будет гораздо лучше, верно?

Элай нахмурился, однако промолчал. Конечно, было совершенно ясно: нельзя менять прекрасные слова припева на идиотское «да-да». Но спорить с Джаксом не имело смысла, а все остальные члены группы прекрасно это понимали. И даже если бы Элай сейчас заявил, что менять припев ни в коем случае нельзя, Джакс все равно проигнорировал бы его мнение и на первом же концерте заорал свое отвратительное «да-да». Но, может быть, все это – не так уж и важно? Ведь их группа наконец начала набирать обороты. На первые альбомы отзывы были средние, но последний взорвал рок-сцену Бостона, и теперь они собирались ехать в свой первый серьезный тур, а менеджеры пообещали организовать еще один. Сбывались все его мечты, но почему же он тогда не чувствовал радости?

Впрочем, Элай знал ответ на этот вопрос. И ответ был очень коротким – Джакс. Да, этот парень был харизматичным лидером, но уж слишком театрально держался на сцене. Их выступления превращались в спектакли, и Элай порой спрашивал себя: уж не в этом ли заключался успех «Блу Хиллз»? Но он-то хотел совсем другого – хотел, чтобы люди приходили слушать музыку, а не смотреть на шоу.

Раньше он считал, что работать с группой – очень легко, но вот теперь, после того как вышел их последний альбом, ему все чаще стали приходить в голову мысли о сольной карьере. И действительно, может, стоит уйти в свободное плаванье? Он верил в себя, верил в свой талант. Ведь почти все песни для «Блу Хиллз» были написаны им. К тому же он умел играть на многих инструментах, так что мог бы не очень тратиться на запись своего первого альбома.

Но ему не хватало смелости. Если у группы что-то идет не так, всегда есть возможность переложить вину на другого. Например, можно сказать, что Джеймс плохо сыграл на басу. Или барабаны Уэса слишком громко звучат на записи. Или Джакс где-то сфальшивил. А вот если он останется один, то вся ответственность будет на нем. Это не просто пугало, а вымораживало. Поэтому Элай все еще оставался с группой.

Кроме того, он не хотел ссориться с Джаксом. За последний год они многого добились вместе. Не важно, догадывался ли об этом сам Джакс, но ему не справиться одному, и Элай чувствовал, что не имеет права бросить друга. Джакс стал для него почти как брат. Капризный младший братишка, который всегда получает то, что хочет.

– Ладно, я не против, – проворчал Элай. – Ты все равно настоишь на своем. – Он перехватил взгляд Уэса из-за барабанов и скорчил гримасу. Уэс сочувственно пожал плечами и принялся поигрывать палочками. Элай же со вздохом повернулся к Джаксу и добавил: – Можешь считать, что старый припев умер. Пусть будет твое «да-да».

Джакс расплылся в улыбке и заявил:

– Знаешь, это место станет самым крутым в нашей программе. Я чувствую это… прямо здесь. – Джакс взмахом руки указал то ли на свой живот, то ли на промежность. Но если учесть, что восторги девиц ему особенно нравились… Скорее всего, источником его вдохновения была именно промежность. Когда Джакс вещал о своей мистической связи с залом, то в основном имел в виду девиц из первых рядов – те, казалось, умоляли его взглядами поскорее ими овладеть.

Как бы то ни было, факт оставался фактом: еще одну его, Элая, песню Джакс забрал себе и ужасно опошлил. Да, поклонники придут в восторг от возможности спеть вместе со своим кумиром, но Элай никогда не сочинял песни в угоду толпе. И если бы Джакс оставлял их такими, какими они рождались, то получались бы очень даже неплохие тексты. Но Джакс думал только о фанатах и переиначивал все под себя. Просто чудо, что «Годрикова Впадина» продержалась в своем первозданном виде целых два месяца.

Тяжко вздохнув, Элай взял гитару и махнул парням, чтобы те начинали. Дальше репетиция шла как обычно. Перед туром они собирались все чаще и долгие часы гоняли программу. И чем длиннее становились репетиции, тем больше скапливалось напряжения. Но это было неизбежно – мало кому из музыкантов нравилось сидеть в пустом помещении и слушать друг друга. Ведь с музыкой, как и с сексом, всегда нужен настоящий партнер, а такими партнерами могли быть только пришедшие на концерт люди.