Гортензия взяла его карточку и прочла имя, словно не запомнила его. Она прищурила глаза и сложила губы трубочкой, пока читала. – Вы зарабатываете на жизнь писательским трудом, мистер Квиннелл?

– Да, конечно, – сказал он.

– Хм, – ответила она и склонила голову. Филипп наблюдал за ней.

– А я знаю, что вы зарабатываете на жизнь не как певица ночного клуба, – сказал он.

Она посмотрела на него испуганно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Как только что заметила Перл Силвер «все люди имеют компрометирующие их секреты», – сказал Филипп.

– Не могу понять, о чем вы говорите, – сказала Гортензия.

Филипп очень тихо, так, что даже его соседка Паулина Мендельсон не могла услышать, начал напевать:

– «Ты не первая моя любовь, я знавала другие чары, но то была прелюдия, прелюдия в других объятиях».

Гортензия смотрела не него, напуганная возможным разоблачением.

– Марвин Маккуин? Певичка? В «Мисс Гарбо»? Кстати, о плохих рецензиях. Ваш коллега Сирил Рэтбоун не рецензировал еще ваши выступления? Мне было бы очень интересно почитать его рецензию, – сказал Филипп и снова запел, немного громче:

– «Теперь тебе лучше уйти, потому что я слишком люблю тебя, лучше уходи».

– Чего вы хотите? – спросила она.

– У меня есть рукопись, я хочу, чтобы вы ее прочли.

– Ваша?

– Нет, не моя.

– А чья?

– Вот этого я вам не скажу. Я хочу, чтобы вы ее прочли и сказали, кто, по вашему мнению, ее написал.

– Что это, игра?

* * *

Марти и Сильвия Лески ушли сразу после обеда, объяснив, что видели этот фильм накануне у себя дома. Перл Силвер, сославшись на головную боль, уехала с Лески. Дом Бельканто, выполнив обязательство перед Арни Цвиллманом, тоже уехал, сказав, что он с женой в тот же вечер собирается вернуться в Палм-Спрингс. Амос Свэнк с женой вообще ушли по-английски, не извинившись и не попрощавшись.

Спустя пятнадцать минут после начала фильма в темноте демонстрационной комнаты Арни Цвиллман похлопал Жюля по колену и вышел из комнаты.

– Если тебе не нравится этот фильм, мы можем показать другой, – сказал вслед уходящему Арни Каспер Стиглиц.

– О, нет, нет, я смотрю с удовольствием, – сказала Адриенна Баскетт. – Люблю исторические фильмы.

– Картина не заработает и цента, – сказал Каспер. Через несколько минут после ухода Арни, Жюль шепнул на ухо Паулине:

– Я скоро вернусь. Надо позвонить Симсу Лорду. Когда он поднялся с места, его фигура оказалась в луче проектора, отбросив огромную тень на экран.

– Не загораживайте экран, – послышался голос Гортензии Мэдден, которую больше не восхищало присутствие Мендельсонов, поскольку они так и не знали ее имени и всячески избегали разговора с ней за кофе.

Пока Жюль пробирался к двери, через которую вышел Арни Цвиллман, Паулина наблюдала за ним. С тех пор, как возникла идея посетить прием у Каспера Стиглица, Паулина не понимала цели их визита. Она чувствовала, что уход Жюля как-то связан с отсутствием Арни Цвиллмана. Она не могла понять, что связывает их, и только надеялась, что это не имеет никакого отношения к Киппи.

– Разве она не божественна? – прошептал Сирил Рэтбоун, наклонившись к Паулине, которая сидела впереди него. Сирил был не из тех, кто легко сдается.

– Кто? – спросила Паулина.

Сирил назвал имя очень красивой актрисы, появившейся в этот момент на экране. Паулина, не оборачиваясь, согласно кивнула головой. Она никогда не вмешивалась в дела Жюля, но сейчас у нее появилось непреодолимое желание последовать за ним.

– Видите этого актера? – сказал Сирил об актере, показанном крупным планом. – У него уже было семь провалов подряд. После этого фильма ему ничего не остается, как играть в комедийных сериалах. К тому же, он спит с режиссером.

* * *

Выйдя из демонстрационной комнаты, Жюль в нерешительности остановился в гостиной, не зная, в какую сторону идти. Следы предобеденной выпивки были убраны. Из кухни доносились голоса официантов, моющих посуду, а из столовой был слышен звук пылесоса.

– Мистер Цвиллман просил передать вам, что он в кабинете, – раздался голос за спиной Жюля. Он обернулся. Дворецкий Уиллард стоял в дверях гостиной.

– Где это? – спросил Жюль.

– Пройдите через холл. Первая дверь налево, – ответил Уиллард.

– Благодарю вас.

Жюлю было не по себе из-за того, что он оказался в такой ситуации, но все-таки пошел в указанном направлении и открыл дверь кабинета. Арни Цвиллман сидел на диване с бокалом в руке. Мужчины пристально посмотрели друг на друга.

– Закрой дверь, – сказал Цвиллман. Жюль закрыл за собой дверь.

– Выпьешь? – спросил Цвиллман.

– Нет, спасибо, – ответил Жюль.

– Лучше выпей. Прочищает мозги.

– Я никогда не пью после обеда, – сказал Жюль.

– Сегодня можно сделать исключение, – сказал Цвиллман, наливая виски и содовую из бутылок, стоявших на столике рядом с диваном.

– Твоя жена всегда такая молчаливая или считает, что сегодняшнее сборище не подходит к ее обычным стандартам? – спросил Арни.

– Моя жена сегодня чувствует себя неважно, – ответил Жюль.

– Она знает, что твой отец был бухгалтером у Аль Капоне и все свое время посвящал тому, чтобы найти способы увильнуть от налогов? – спросил Арни.

– Нет, не знает, – ответил Жюль невозмутимо. – Это было пятьдесят пять лет назад, и теперь это не имеет никакого значения для нас.

– Только не дави на меня своим дерьмовым превосходством, Жюли, – сказал Арни.

– Жюль, и только Жюль, – сказал Жюль.

– О, извини, Жюль, – сказал Арни с притворной церемонностью.

– Послушай, Цвиллман, в чем дело? Я не нуждаюсь в поддразниваниях дешевого поджигателя и карточного шулера, – сказал Жюль, не пытаясь скрыть насмешку в голосе.

Арни Цвиллман уставился на Жюля. Затем очень спокойно сказал:

– А знает ли твоя жена, эта светская дамочка, о девушке со сломанной рукой, упавшей с балкона гостинцы «Рузвельт» в Чикаго в тысяча девятьсот пятьдесят третьем?

Жюль весь вспыхнул. Арни Цвиллман улыбнулся.

– А может быть, об этом знает твой друг президент, который собирается послать тебя главой делегации на экономическую конференцию в Брюссель?

Жюль почувствовал, как сдавило грудь. Сердце билось тяжело, и он приложил к нему руку.

– Это был несчастный случай, – сказал он почти шепотом.

– Сядь, – сказал Арни таким тоном, словно говорил с мелким служащим.

Жюль, тяжело дыша, опустил свое грузное тело на стул и посмотрел на Арни Цвиллмана.

– Сюда, – сказал Арни, похлопывая по дивану рядом с собой. – У меня полип на голосовых связках, и я не люблю повышать голос.

Жюль с трудом поднялся со стула, подошел к дивану и сел рядом с Арни Цвиллманом.

– Жирка многовато у тебя, приятель, – сказал Арни. – Сколько тебе лет, Жюль?

– Давай поговорим о том, зачем ты хотел видеть меня, Цвиллман, – сказал Жюль.

– Так сколько? Пятьдесят семь? Пятьдесят восемь? Или около того? Надо беречь себя. Посмотри на меня. Я тех же лет, что и ты. А посмотри на мой живот. Плоский, как гладильная доска. И знаешь, почему? Я ем овощи. Ем фрукты. Каждый день прохожу по пять миль. Каждый день принимаю массаж. Ежедневно парюсь в сауне. Помогает сбросить эти дерьмовые лишние фунты. Тебе лучше спустить жирок. Он вреден для сердца. Что думает об этом твоя дамочка? Или это ее не волнует?

– Если миссис Мендельсон и недовольна, то молчит об этом.

– Я говорю не о миссис Мендельсон, Жюль. Жюль помолчал, затем спросил:

– Ради чего мы здесь сидим?

– Я друг твоего сына Киппи, – сказал Арни.

– Пасынка, а не сына, – сказал Жюль.

– Ты прав, пасынка. Он постоянно говорит мне то же самое о тебе: отчим, а не отец. Очень испорченный малый, этот твой пасынок, но обаятельный. Прямо скажу: очень обаятельный. Честолюбивый не в меру, но с таким богатеньким отчимом, как ты, его ждет, вероятно, большое наследство.

– Нет, не ждет, – сказал Жюль, выразительно покачав головой.

– Ну, возможно, не прямо от тебя, но уж, наверняка, от его мамочки при условии, если ты окочуришься первым, что вполне вероятно, – сказал Арни.

Для Жюля Мендельсона мысль о смерти была отвратительна. При его удачливости в делах он все еще строил планы, как преумножить свое состояние и власть. А венец достижений в его жизни уже близок – назначение главой американской экономической делегации на европейские государственные переговоры в Брюсселе.

– Со стороны Киппи было любезно устроить нашу встречу – сказал Арни. – По телефону тебя не так просто поймать.

– Не понимаю, каким образом мой пасынок знаком с тобой, – сказал Жюль.

– О, я уверен ты знаешь, что Киппи время от времени попадает в маленькие неприятности, и, когда не может обратиться за помощью к своему известному отчиму или к своей светской мамочке, он приходит ко мне, – сказал Арни. – На днях его дела могут кончиться совсем плохо. Ты знаешь об этом, не так ли?

Жюль спокойно выслушал Арни. Не в первый раз ему приходилось выслушивать подобные пророчества о пасынке. Директора нескольких очень дорогих школ в один голос предсказывали почти то же самое Киппи Петуорту после исключения из очередной школы.

– Я думаю, предварительные разговоры окончены, Цвиллман. При чем тут мой пасынок? Ради чего я сижу и веду разговоры с тобой в доме этого кокаиниста Стиглица, которого раньше никогда не встречал? – спросил Жюль.

– Пасынок, черт возьми, тут ни при чем. Я здесь не для того, чтобы обсуждать Киппи, а для того, чтобы поговорить об отмывании денег, имея в виду, что тебе приходится, или скоро придется, иметь дело с международной банковской системой в Брюсселе. Как насчет того, чтобы войти в мое дело по отмыванию денег, Жюль?

* * *

– Красивая девушка, не так ли? – сказала Паулина об актрисе, сидя в темноте демонстрационной комнаты. Свое замечание она адресовала Филиппу Квиннеллу, но его услышал Каспер Стиглиц, вернувшийся в комнату после очередного посещения ванной комнаты явно на взводе.