Доминик Данн - Строптивая

– Нет, нет, прости, Паулина. Спи спокойно. Со мной все в порядке. Только…

– Только что?

– Ничего, в сущности, ничего. – Он начал легко похрапывать, показывая, что засыпает, хотя никак не мог заснуть. У него не было намерения влюбляться в Фло Марч. Ему хотелось только поселить ее где-нибудь, чтобы навещать, когда вздумается, дарить ей подарки, чувствовать ее рядом. Он никогда не задумывался над тем, что ему хотелось бы изменить свою жизнь и сделать Фло главной целью жизни.

* * *

Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 10.

«Жюль однажды рассказал мне о парне, который довел его до бешенства, из-за чего он уронил фигурку балерины Дега, которая была настоящим сокровищем в его коллекции. Но я даже представить не могла, что парень, о котором он рассказывал, был Филипп Квиннелл. Если бы я знала, что у Жюля с ним такие проблемы, я бы никогда не пришла в номер Филиппа в «Шато Мармон». В тот вечер я решила оставить Жюля, после того, как он притворился, что не знает меня, когда мы столкнулись с Мэдж Уайт в ресторане в Вэлли. Позже я узнала, что Филипп сомневался в самоубийстве Гектора Парадизо с самого начала. В конце концов, ведь он был один из немногих, кто видел тело и был в доме. Он отказался поверить версии Жюля о самоубийстве, а потом позвонил издателю «Трибьюнэл», чтобы выяснить, почему газета не написала обо всей этой истории. Это взбесило Жюля по-настоящему.

Жюль мог быть добрейшим парнем, но мог быть и ублюдком. На самом деле мне не приходилось сталкиваться с этой стороной его характера, но я знаю точно, что именно Жюль добился отстранения Филиппа Квиннелла от картины Каспера Стиглица, для которой он писал сценарий.»

– Голливуд никогда не прощает провала, – сказал Каспер Стиглиц, у которого четыре последних фильма провалились. Он взялся посвятить Филиппа Квиннелла в нелегкий процесс работы киноиндустрии. – Он может простить все, даже пренебречь вашими всевозможными подлогами, растратами, иногда убийствами, но не прощает провалов.

Каспер посмотрел на Филиппа сквозь очки с темными линзами, которые никогда не снимал, затем с насмешкой осмотрел зал ресторана. Он покачал головой, выражая недовольство по поводу собравшихся среди дня посетителей.

– Сегодня я здесь самый известный человек, – сказал он мрачно. Минуту он раздумывал над тем, почему Мишель, метрдотель, усадил его за этот столик, и стоит ли поднимать шум, требуя пересадить его за столик в дальнем конце зала, где он видел Марти Лески, главу «Колосс Пикчерс», когда ходил в мужской туалет. Он назвал ресторан «Ле Дом», когда позвонил Филиппу Квиннеллу и пригласил его на ленч, чтобы обсудить процесс работы над их проектом, только потому, что ресторан обслуживал тех, кто связан с кино и музыкальным бизнесом, и где могли обратить внимание на то, что разговор идет о новом фильме.

Каспер развернул большую салфетку эффектным жестом и положил ее на колени. Филипп заметил, что парик Каспера был разновидностью прически середины месяца: пятнадцать дней со дня последней «стрижки» и шестнадцать дней до следующей «стрижки», и в тот день завязал волосы в хвост с помощью резинки. В тот сезон такая прическа среди продюсеров и сотрудников кино среднего возраста считалась самой шикарной, а Каспер, как отметил Филипп, был всегда на переднем фронте киномоды. Его черный вельветовый пиджак от «Армани» был расстегнут, и под ним виднелась майка с изображением фрагмента «Герники» Пикассо. Филипп должен был признать, что парик Каспера почти нельзя отличить от естественных волос. Он подумал, участвует ли Уиллард, дворецкий, который казался таким щепетильным, в водворении парика на голову Каспера каждый день и помогает ли приклеивать, прикреплять или что-то другое, что делают с париками.

Каспер, продолжал волноваться по поводу предоставленного им столика, очень нервничал, постоянно чихал и сморкался.

– Мне надо отойти, – сказал он, вскакивая из-за стола. Поднявшись, он заметил Мону Берг. – Смотри-ка, Мона здесь. – Сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, но оборвал фразу, когда увидел кого-то, не менее известного, чем Мона Берг, в том же конце зала, где он сидел с Филиппом.

– Привет, Мона! – крикнул он в сторону ее стола.

– Привет, Каспер! – отозвалась Мона Берг, показывая жестом руки, что им надо переговорить по телефону позже.

– Поздоровайся с Филиппом Квиннеллом, – сказал Каспер, представляя ей своего соседа по столику. – Мона Берг – лучший агент в городе.

Филипп и Мона обменялись приветствиями.

– Эй, Мона, это тот Фил, что написал очень, очень острую книгу о Резе Балбенкяне, «Смена» называется. Ты ее читала?

– У меня никогда нет времени читать что-то, кроме сценариев, Каспер, ты же знаешь, – сказала Мона Берг. – Но я выберу время и прочту вашу книгу, Фил, обещаю. Что ты думаешь о моем предложении Эллиота Карвера на роль Блая? – спросила она.

Каспер отрицательно покачал головой.

– У Эллиота Карвера было шесть провалов подряд. Эллиот Карвер годится для комедий на кабельном телевидении, а не для ведущей роли в картине Каспера Стиглица, – сказал он.

– Ты делаешь большую ошибку, Каспер, – настаивала Мона, которая славилась упорством в продвижении своих клиентов. – Марти Лески просмотрел вчера вечером у себя дома монтажный вариант «Карьеры для девушки» и сказал, что Эллиот потрясающ. Даже Сильвия Лески пришла к выводу, что он великий актер, а ты знаешь, как трудно угодить Сильвии.

– Извините, я на секунду. Мне надо высморкаться, – сказал Каспер.

– Когда-нибудь он упадет замертво из-за того, что вытворяет со своим носом, – сказала Мона.

Филипп кивнул, соглашаясь, но не ответил.

– Я слышала, вы пишите сценарий для документального фильма о наркотиках?

– Да.

– Неблагодарная работа.

– Я это уже понял.

– Если вы не найдете настоящих полицейских и вам понадобятся актеры на роли полицейских, что всегда получается лучше, то позвоните мне. Мне бы очень хотелось, чтобы вы встретились с Эллиотом Карвером.

– Хорошее предложение, но всем занимается Каспер.

– А, наконец-то пришел мой партнер по ленчу. Ты заставляешь себя ждать, Джоэль, – сказала она, посмотрев на часы и с укоризной в голосе.

– Извини, Мона, – сказал Джоэль, усаживаясь за стол.

– Ненавижу ждать, Джоэль.

– Я же сказал, извини, Мона. Попал в «пробку».

– Как вас зовут? – обратилась она к Филиппу.

– Квиннелл, Филипп Квиннелл.

– Джоэль Циркон, Филипп Квиннелл, – сказала Мона, представляя их друг другу.

– Не вас ли я видел на похоронах Гектора Парадизо? – спросил Джоэль. – Вы – тот парень, что передал платок Фло Марч, правильно?

* * *

– Слушай, Фил, тебе следует одеваться по-другому, – сказал Каспер Стиглиц, когда в очередной раз вернулся к столу. Филипп заметил, что после каждого из многочисленных посещений туалетной комнаты он возвращался с новой идеей, которую тут же выкладывал.

– Что же тебе не нравится в моей одежде? – спросил Филипп.

– Здесь так не одеваются, – сказал Каспер. – Голубой блейзер, серые фланелевые брюки, рубашка от «Брукса». Все не то. Так одевались много лет назад. И надо отказаться от этих галстуков в горошек. Ты выглядишь, как учитель истории, а не как сценарист. Для полного сходства тебе не хватает трубки. Это очень важно для сценариста, особенно сценариста-документалиста. Наркоманы не захотят разговаривать с тобой, если ты так одет.

– Мне казалось, что тебе нравится то, что я уже написал.

– Нравится, конечно.

– Следовательно, наркоманы будут разговаривать со мной, хотя я одет в голубой блейзер, серые фланелевые брюки, рубашку от «Брукса» и галстук в горошек.

– Я имею в виду, что твой вид не подходит для здешних мест, вот и все.

– Послушай, Каспер, а мне не нравится, как одеваешься ты. Черный вельвет мне всегда казался дешевкой, но мне нет никакого дела до этого, потому я молчу, так и тебе не должно быть никакого дела до того, как одеваюсь я. Ты одеваешься по-своему, я – по-своему. О'кей?

– Согласен, о'кей. Не кипятись. Я лишь попытался объяснить тебе, как одеваются в Калифорнии, вот и все, – сказал Каспер.

– Я в Калифорнии ненадолго, – заметил Филипп. Каспер прищелкнул пальцами.

– Послушай, ты подал мне идею. Мне вдруг понравилось, как ты одеваешься. Даже твой галстук в горошек. Я хочу попросить тебя об одолжении.

– Это касается фильма?

– Нет, речь идет о том, чтобы ты пришел на обед в следующее воскресенье вечером.

– О, нет, благодарю, не могу. Я собираюсь с подругой на ее ранчо в Солванг, – сказал Филипп.

– Вот как? Приезжай пораньше.

– Зачем?

– У меня на обеде будет несколько шишек, и, сдается мне, ты им подойдешь. Я никогда не знал, о чем с ними разговаривать.

– А кто они?

– Арни Цвиллман.

– Кто такой Арни Цвиллман?

– Это тот, кто поджег «Вегас Серальо», чтобы получить страховку.

– Так ты его называешь «шишкой»?

– Нет, он не «шишка». Будут другие, кто действительно являются «шишками».

– Кто, например?

– Жюль и Паулина Мендельсоны.

– Жюль и Паулина Мендельсоны придут к тебе на обед? – спросил Филипп, не скрывая удивления.

– Ты их знаешь?

– Скажи мне, ты и Ину Рей с Дарлин собираешься позвать на обед?

Каспер засмеялся.

– Я тебе не рассказывал, в какой майке была одета Ина Рей?

– Нет.

– На майке было написано: «Внимание! Я воплю, когда занимаюсь любовью». Смех да и только! Я думал, живот надорву от смеха. Эта девчонка – настоящая хулиганка.

– Паулине Мендельсон это показалось бы очень забавным, – сказал Филипп.

– Не думаю, что Ина Рей подходит этим людям, – сказал Каспер, размышляя о том, что сказал Филипп. – Я позову ее позже, когда будут показывать гостям фильм, но не на обед. Мне нужна еще одна девушка за столом. Как насчет девушки, с которой ты встречаешься? Как ее зовут?