Кэйтлин Битнер Рот - Строптивая красавица

Рождественская ночь, 1830 год

Стоя у окна верхнего этажа, шестилетний мальчик видел, как из дома выскользнула одинокая фигура и исчезла в снежной пелене. Ком подступил к горлу малыша, и он с трудом сглотнул, борясь с ужасом, зашевелившимся в душе.

Миссис Гатри была последней из слуг, покинувших особняк, чтобы вместе с семьей отпраздновать Рождество. Мальчика охватывала дрожь при мысли о том, что ему предстоит провести эту ночь без няни, одному в комнате. Он повернулся и с удрученным видом направился к своей кровати, стараясь не смотреть туда, где залегали глубокие тени.

И тут снизу донесся негромкий стук. Мальчик замер, напрягая слух. Может быть, это кровь стучала у него в висках? Но нет, внизу снова раздались глухие удары.

Охваченный паникой, мальчик пулей пронесся по темному коридору и вбежал в спальню родителей. Его мать полулежала в постели, откинувшись на высоко взбитые подушки, с книгой в руках. Мягкий свет лампы озарял ее лицо, на котором блуждала улыбка.

– Мама!

Тяжело дыша от страха и быстрого бега, он быстро взобрался на родительскую кровать под балдахином, опиравшимся на четыре резных столба. Мать обняла его и прижала к себе.

– Не бойся, это старое дерево под порывами ветра стучит о стену дома, дорогой, – ласково сказала она.

– Угу, – пробормотал малыш, уткнувшись лицом в мягкий живот матери.

Она потерлась щекой о макушку сына.

– Когда папа вернется из Англии, он распорядится, чтобы его спилили. Хочешь, я почитаю тебе перед сном?

– Угу.

От матери исходил знакомый запах, смешанный с ароматом свежего постельного белья. Он внушал чувство безопасности и уюта, успокаивал и навевал дремоту. Забравшись под одеяло, мальчик снова прижался к маме и закрыл глаза, приготовившись слушать сказку.

Но тут тишину дома разорвал звон разбившегося стекла. Тело матери напряглось, и ее тревога передалась сыну. Он широко открыл глаза.

– Мамочка, что это?

– Тсс!

Глухой шум пронесся по всему дому. У мальчика от страха сжалось сердце.

– Мама, это вовсе не дерево… – начал было он, но мать зажала ему рот рукой.

– Ни слова… – прошептала она и, укутав в одеяло, заставила залезть под кровать. – Спрячься подальше! Прижмись к стене!

Мальчик всхлипнул.

– Тихо! – снова зашептала мать. – Что бы ни случилось, не издавай ни звука, пока я не скажу, что мы в безопасности. Никто не заметит, что ты здесь, если будешь лежать тихо.

Дрожащими пальцами мальчик раздвинул складки одеяла. Теперь из-под кровати он видел отражение матери в большом, тускло освещенном зеркале, стоявшем напротив. Ее лицо было напряженным.

Дверь спальни распахнулась, мать заерзала на постели, и пружины кровати громко заскрипели, оглушив мальчика. В поле его зрения показались мужские начищенные до блеска черные ботинки. Мальчик засунул в рот уголок одеяла, чтобы сдержать рвущийся из груди крик.

– Вы! – ахнула мать.

Незнакомец решительным шагом приблизился к кровати, и в зеркале появилось его отражение. Мальчик видел незваного гостя со спины. Это был черноволосый человек с толстой шеей. Дрожа всем телом, малыш прижался к стене.

– Так-так, – произнес мужчина грубым голосом. Теперь он стоял у самой кровати, мысы его ботинок были в полуметре от мальчика. – Думаю, вряд ли стоит говорить о том, что никто не явится к вам на помощь. Вы прекрасно знаете, зачем я пришел.

Вжавшись спиной в подушки, мать натянула одеяло до шеи.

– Вы не найдете в этом доме то, что ищете.

– И где же мне в таком случае искать, мэм?

Женщина промолчала, и тогда незнакомец ударил ее по лицу.

– Извольте отвечать!

Мальчик впился зубами в одеяло. Ничего не добившись, незнакомец стал обыскивать комнату. Изрыгая проклятия, он выдвигал ящики комода и рылся на полках шкафа, швыряя на пол все, что в нем лежало. Затем он снова подошел к кровати и опустился на колени. Мужчина был так близко, что мальчика вновь охватила паника. Он зажмурился и затаил дыхание. Мочевой пузырь малыша не выдержал таких испытаний, и он непроизвольно помочился прямо в одеяло. Что, если ворвавшийся в их дом человек учует запах мочи?

В дверь спальни негромко постучали. Мужчина встал и двинулся к двери. Мальчик открыл глаза. Когда дверь распахнулась, он увидел ноги еще одного мужчины, стоявшего на пороге. Незваные гости некоторое время тихо переговаривались. Затем второй мужчина ушел, а первый снова приблизился к кровати.

– Вы заставляете меня нервничать, мэм! – проревел он. – Но я заставляю вас говорить!

Мужчина наклонился над ней и вцепился в плечи. Мальчик все это видел в зеркале.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась мать.

Сдавленный звук клокотал в горле незнакомца. Он размахнулся и сильно ударил женщину. На ее лице появилась кровь. «Мамочка, мама, – повторял про себя малыш, – как же мне помочь тебе?» Он не хотел, чтобы она страдала, но страх сковывал его тело, заставлял прижиматься к стене.

Мужчина снова нанес удар, а затем, упершись коленом в край кровати, стал душить свою жертву. Вцепившись ей в горло, он тряс женщину, как тряпичную куклу. Из его груди вырывались свистящие звуки. Наконец он швырнул ее на подушки, вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

Перепуганный мальчик не решался вылезти. Забившись в дальний угол, он смотрел в зеркало на отражение неподвижной фигуры матери. Ее рука безжизненно свисала с кровати. Мальчик увидел лежавшую на полу серьгу и быстро схватил ее.

Едва он успел отползти к стене, как дверь распахнулась, и незнакомец снова переступил порог спальни. Мальчик снова увидел блестящие ботинки. Они приблизились к кровати. Мужчина стал что-то искать на полу, бормоча проклятия. Его рука шарила по половицам в опасной близости от мальчика. Не найдя то, что искал, незнакомец грязно выругался, вырвал из уха женщины оставшуюся серьгу и удалился.

Боясь, что злодей вернется, мальчик долго сидел под кроватью, глядя на отражение матери. Поленья в камине прогорели, угли остыли и превратились в золу, в комнате стало холодно. По щекам малыша текли слезы, но ужас не позволял ему покинуть свое убежище.

На следующее утро мальчика и его мертвую мать нашли вернувшиеся в особняк слуги. Опасаясь, что убийцы вернутся за малышом, они тайно отправили его в деревню, где он должен был дожидаться возвращения отца. Убитый горем, он не выпускал из ладошки единственную вещь, которая напоминала ему о матери, – золотую серьгу с гранатом.

Дни складывались в месяцы, а месяцы – в годы, однако отец все не приезжал. Он так и не вернулся домой.

Сан-Франциско, 1854 год

– Скажи, Вулф, ты долго еще собираешься заниматься проблемами других людей, не желая решать собственные? Ведь ты так и не нашел убийц своей матери!

Холодок пробежал по спине Вулфа, когда серьезный женский голос, произнесший эти слова, вывел его из оцепенения. Он заерзал на стуле, но, обведя глазами элегантный ресторан в отеле, который принадлежал семье Дианы, с облегчением заметил, что на ее вопрос никто не обратил внимания. Во всяком случае, вокруг не стихали разговоры и шутки. Шум голосов не могла заглушить даже музыка, доносившаяся из дальнего конца зала, где стоял рояль.

Последние двое суток Вулф много пил, поэтому сегодня за столом не притрагивался к алкоголю, потягивая воду. Тем не менее, услышав вопрос Дианы, он почувствовал, что во рту у него пересохло. Большую часть жизни он проводил в седле, разыскивая пропавших людей, и чертовски устал от этого занятия. Последние несколько недель он вместе с Тревором Андрузом занимался поисками его невесты, которую похитили индейцы. Доставив девушку в Сан-Франциско, он немного отдохнул, но ему пора было снова собираться в путь. Вулф с отвращением думал о том, что завтра утром придется опять садиться в седло и ехать домой в Миссури.

Сколько еще побед суждено ему одержать над хищниками, прежде чем он совершит роковую ошибку? Сколько еще опасных поручений он выполнит и получит вознаграждение от тех, кто не знал, каким одиноким чувствовал себя Вулф, когда возвращался из экспедиций? Сколько месяцев или, быть может, лет пройдет, прежде чем он упадет из седла на землю и больше не встанет?

– И что же ты на это скажешь? – раздался голос Кэмерона Андруза, кузена Тревора, совладельца прибыльной судоходной компании.

Кэмерон сидел напротив Вулфа, рядом с Дианой, и хорошо слышал ее вопрос. Серьезный тон кузена Тревора расстроил Вулфа не меньше, чем слова Дианы. После того, как Тревор и Селина поженились и отплыли в Китай, у Вулфа осталось только два друга – Кэмерон и Диана. Но если и дальше так пойдет, то эти двое, пожалуй, лишатся его дружбы.

– Продолжай, Диана, выкладывай все, что ты хотела еще сказать. Что же касается меня, то мне нечего ответить на твой вопрос, – заявил Вулф.

– Да, тебе не дано быть дипломатом, – сказал Кэмерон, поднеся к губам десертную вилку с кусочком шоколадного торта.

Вулф отодвинул свою тарелку в сторону и взглянул на друзей. У Кэмерона был странный акцент – смесь протяжного франко-креольского и британского. Первый он приобрел во французском квартале, где родился и вырос, а второй – в Кембридже, где получил образование. Что касается Дианы, то ее сильный, густой, как мед, южный акцент был неистребим, несмотря на то что она уже давно жила в Сан-Франциско.

Диана перегнулась через стол и дотронулась до серьги с гранатом, висевшей в ухе Вулфа.

– Эта серьга как-то связана с теми поисками, которые ты ведешь? – спросила она.

– Вряд ли, – ответил Вулф, не скрывая раздражения.