Свадьбу устроили торжественную и роскошную; на нее ушли все сбережения родителей Теи. Впрочем, это была их инициатива: Тея просила не тратиться. Для свадьбы сняли огромный банкетный зал на Второй авеню, претенциозно отделанный, но довольно запущенный; при нем была специальная комната, где проходил свадебный обряд. Святости во всем этом было не больше, чем в дамской парикмахерской по пятницам, накануне уик-энда. Свадьбу назначили на двенадцать часов в воскресенье; около четырех в субботу я с ужасом обнаружила, что у меня нет подходящего платья. Помчалась в магазин и за двадцать минут до закрытия без примерки купила сразу три. Дома, примерив их, решила надеть узкое платье из розовой парчи, а наутро, уже одетая, принялась ломать голову, как бы получше уложить волосы и какие выбрать серьги. В результате мы чуть не опоздали. Выходя из такси, я увидела Дэвида. Он стоял у входа и курил. Сердце застучало у меня в груди как бешеное. Я подошла к нему, пока Уолтер расплачивался с шофером.

– Здравствуй, Дэвид.

– Привет.

– Ты изменился.

– Ты тоже.

– В какую сторону?

– Сразу не скажешь. Пожалуй, выглядишь старше.

Я согласно кивнула.

Он наконец улыбнулся:

– Но не слишком.

Раздался звук отъезжающей машины, и к нам подошел Уолтер. Не сводя глаз с Дэвида, я сказала:

– По-моему, вы знакомы. Мой муж Уолтер Штамм. Дэвид Ландау.

– Да-да, припоминаю. Очень приятно. – Уолтер протянул руку, и Дэвид ее пожал.

– На моих уже двенадцать, – заметил Уолтер, взглянув на часы. – Но они могут спешить.

– Да нет, точно, – ответил Дэвид.

– Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет, все уже собрались.

– Что ж, пора. – Уолтер взял меня под руку, и мы втроем вошли в зал.

Там мы услышали, что орган заиграл свадебный марш. Мы быстро сняли пальто, и мужчины надели ермолки, которые подал им служка. Не успели мы проскользнуть на свободные места в последнем ряду, как показалась свадебная процессия. Мимо нас прошли дед и бабка Теи. Затем ее уродина-кузина, подружка невесты. Затем брат Меррея, шафер. Сам жених – маленький, тщедушный, страшно взволнованный, – в сопровождении родителей, которые выглядели намного счастливее сына. Почему бы и нет? Они отдавали его в хорошие руки и могли быть уверены, что Тея позаботится о мальчике, когда у него случится очередной задвиг. Потом шла Тея со своими родителями. Образцовая невеста. Ее лицо было таким безмятежно-счастливым, что на какую-то долю секунды я даже усомнилась: такую ли уж страшную ошибку совершает Тея? Я почти не следила за церемонией и совсем забыла про Уолтера, потому что слева от меня сидел Дэвид – в белой шелковой ермолке, с небрежным изяществом надетой на черные кудри, и в старом выходном костюме, немного тесном в плечах.

Раввин совершал обряд на иврите, но брачный контракт зачитал еще и по-английски, чтобы Тея и Меррей могли за ним повторять. По мне, он мог бы говорить хоть по-китайски: я все равно ни слова не понимала от волнения. Было очень жарко, и меня слегка подташнивало – от огорчения, что Тея выходит замуж, и оттого, что рядом Дэвид. Казалось, обряд никогда не кончится; но вот процессия двинулась к выходу, мы поднялись с места и медленно направились в банкетный зал. Уолтер пошел в гардероб сдать пальто и сказал, что он нас догонит.

– Ну и что новенького? – спросил Дэвид.

– Ничего. Совершенно.

– Так не бывает. Наверно, уже освоила французскую кухню? Угадал?

– Готовит прислуга. Когда у нее выходной, мы ходим в ресторан.

Кто-то наступил мне на ногу, и я чуть не потеряла туфлю.

– Как учеба? – спросила я, отчаянно пытаясь надеть туфлю, пока на нее не наступили еще раз.

– Надоела до чертиков. Одно хорошо – скоро конец. Мне удалось надеть туфлю, но тут чей-то локоть уперся мне в плечо.

– Извиняюсь, детка, – сказал незнакомец. – Вы с чьей стороны?

– Невесты.

– Мазлтов, примите мои поздравления! – воскликнул он. – Я Гарри из Сент-Луиса, троюродный брат Меррея.

– Очень приятно, – ответила я и повернулась к Дэвиду: – Работаешь?

– Делаю кое-что для Морзе.

– Ты похудел.

– А, не успеваю поесть. Занятия, Морзе, еще пишу иногда в один юридический журнал.

Достал из кармана пачку сигарет и протянул мне. Я взяла сигарету.

– Давно куришь?

– Да не очень.

Обоим было неловко. Мы старались не смотреть друг на друга. Дойдя до банкетного зала, где было посвободнее, он достал зажигалку. Я взяла его за руку и, прикурив, неохотно ее отпустила. В одном конце зала стоял огромный стол с закусками, в другом – бар. С бокалами в руках мы бродили в толпе гостей, обмениваясь дежурными фразами со знакомыми и улыбаясь незнакомым. Здесь нас и нашел Уолтер.

– А, вот вы где.

– Сбылась твоя мечта, Уолтер. Ты побывал на еврейской свадьбе.

Он смущенно рассмеялся и не ответил. Мы тоже не знали, что сказать.

Наконец Уолтер прервал молчание:

– Как учеба, Ландау? Если не ошибаюсь, вы на юридическом?

– Не ошибаетесь. В этом году заканчиваю.

– Заранее поздравляю. Какие планы?

– Да есть тут одно предложение. – Взглянул на меня и быстро отвел взгляд, обращаясь к Уолтеру: – Приглашают в Сан-Франциско.

– Сан-Франциско? – как эхо повторила я. Удивилась, будто он должен был согласовать это со мной. И испугалась, будто не прожила без него все эти месяцы.

– Морзе там начинал когда-то.

– Помню, до того как занялся Хартией ООН, – отрешенно сказала я.

– Точно. Он и порекомендовал меня в свою прежнюю фирму.

– В Сан-Франциско. – Я совершенно забыла, что Уолтер стоит рядом.

– Говорят, прекрасный город.

– Кто говорит?

– Люди. Знаешь, слухами земля полнится. Я все равно хотел уезжать из Нью-Йорка. Морзе считает, лучше Сан-Франциско ничего не найти. Он и сам бы туда вернулся, но его жена из Нью-Йорка, и он никак не может ее уговорить.

Уолтер кашлянул, деликатно напоминая о себе.

– Морзе, – объяснил Дэвид, поворачиваясь к нему, – это мой профессор. В Колумбийском. Специалист по международному праву. Потрясающий мужик.

– Он совершенно прав насчет Сан-Франциско, по крайней мере я с ним полностью согласен. Это, пожалуй, самый культурный город в Соединенных Штатах. И, безусловно, один из самых красивых.

– Ты рекламируешь его, как на аукционе, – заметила я.

– Знаете, – продолжал Уолтер, обращаясь к Дэвиду, – иногда мне самому хочется туда переехать. К сожалению, у меня все здесь: дела и прочее, а то бы всерьез подумал.

На нас налетел маленький официант в смокинге и не отстал, пока мы не взяли по бутерброду.

– Там живет мой отец. – Как будто Дэвиду это интересно. – Ушел на пенсию и построил себе дом у океана.

– Что вы говорите, – вежливо ответил Дэвид.

– Да. Я все собираюсь к нему съездить.

– Извините, – перебила я, – мне что-то нехорошо. Здесь очень душно. Пойду подышу воздухом.

Уолтер предложил пойти со мной, но я сказала, что хотя бы один из нас должен остаться. Взяла у него свой номерок, спустилась в гардероб. Не торопясь, надела пальто, медленно двинулась к выходу, чтобы Дэвид мог меня догнать, если захочет. Не зная, как еще растянуть время, подошла к стеклянной двери и стала смотреть на холодную серую улицу. Через минуту он подошел ко мне.

– Отвратительная погода, – сказала я.

– Надо было надеть норковое манто.

Я улыбнулась:

– Пожалуй, но я постеснялась.

– Хочешь прогуляться?

– С тобой.

– Думаешь, это прилично?

– Мне плевать. Я ужасно скучаю по тебе, Дэвид. Не думала, что буду так скучать.

Помолчав, он ответил:

– Пошли отсюда.

Взял меня за руку и вывел на улицу. На Вторую авеню. Я шла рядом с ним, и сама в это не верила: сколько раз я мечтала об этом во время своих одиноких прогулок!

– Я страшно расстроилась из-за Теи.

– Да?

– То есть из-за Меррея.

– Почему?

– Противный тип.

– И не за таких выходят.

Я взглянула на него, подумав, что он имеет в виду Уолтера. Нет, вряд ли. Мы остановились у перехода. Дул пронизывающий ветер, я дрожала от холода. Дэвид обнял меня, и я покрепче к нему прижалась.

– Мне кажется, это сон, – сказала я. – Мы с тобой столько раз бродили здесь.

– Пойдем, угощу тебя кофе, потом вернемся.

Мы вошли в кафе, взобрались на высокие вертящиеся стулья и молча склонились каждый над своей чашкой. Через несколько минут, крутанувшись на стуле, он посмотрел на меня.

– Не знаю, что и сказать, Руфь.

– Скажи, что рад меня видеть.

– Мне пришлось отложить собеседование в Сан-Франциско. Иначе не попал бы на эту дурацкую свадьбу.

От счастья я не могла вымолвить ни слова. Смотрела на него, глотая слезы, забыв о том, что он все равно скоро уедет.

– Пойдем, Руфь.

Я неохотно встала, вышла на улицу и попыталась взять его под руку. Он отстранился.

– Пора возвращаться в роль замужней дамы.

Мы молча вернулись назад и остановились у входа. Нам не хотелось туда идти.

– И что же дальше, Дэвид?

– Сам не знаю. Слишком все сложно. Не говоря уже об очевидном.

– О чем?

– О том, что в этом чертовом городе полно гостиниц, а мне не на что снять номер.

– Мне есть на что.

Он улыбнулся:

– В этом-то и загвоздка.

– Раньше тебя это не смущало.

– Раньше это были твои деньги.

– У меня и сейчас есть свои. Мой старый счет. Я его не закрывала. – Необязательно добавлять, что с тех пор он солидно вырос.

Дэвид не ответил; задумавшись, взъерошил мне волосы. Вспомнил, где мы находимся, опустил руку.

– Ты бы предпочел мои деньги?

– Я бы предпочел, – медленно ответил он, – вообще не ввязываться в эту историю. Мне противно наставлять твоему мужу рога за его же счет. Твои деньги! Да не выйди ты за него замуж, их бы давным-давно не было. Ты что, не понимаешь?

– Ты прав, – прошептала я, сгорая от стыда. – Я даже не могу винить тебя за то, что ты меня презираешь.