Джефри потянулся через стол и передал ключи.

— Я так удивлю их сегодня за обедом, — сказала Бретт, принимая маленький белый конверт.

«Как просто», — подумала она. Джефри предложил завести ключи к ней домой, но Бретт предпочла сама прийти. Она считала, что было бы честнее сказать Джефри, что ее отношение с кем-то не случайны, но не знала, с чего начать разговор.

Джефри оперся на угол стола рядом с Бретт, листая свой ежедневник.

— Думаю, мы могли бы вместе провести ленч. У нас предварительный заказ в «Фор Сизенз» на половину второго, и мы можем воспользоваться этим. Да, пока я не забыл, — сказал он, рассматривая ежедневник. — Мне прислали приглашение в Санта-Верде на неделю начиная с субботы. Ты не хочешь присоединиться ко мне?

Ларсен начал добиваться влияния в Центральной Америке после недавних открытий золотых приисков. Маленькая страна стремилась принести цивилизацию на свои пляжи с белоснежным песком и превратить их в места для отдыха. «Ларсэр» увидела в крошечной стране путь к расширению доходных территорий в карибском бассейне.

У Бретт перехватило дыхание. И вдруг она решилась:

— Джефри, я не смогу поехать. Я хочу что-то сказать тебе.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты стал мне потрясающим другом с тех пор, как я вернулась из Парижа. Бьюи такие моменты, когда ты оказывал мне неоценимую помощь, и я всегда буду благодарна тебе за это.

— Прими к сведению, что это были приятные моменты в моей жизни, Бретт, — сказал Джефри.

Бретт играла маленькой золотой застежкой на сумке и, заставив себя прервать это занятие, положила руки на колени.

— Джефри, я всегда хотела быть честной, поэтому хочу тебе сказать, что есть человек, который стал мне очень дорог. Мы были знакомы много лет — с детства, и только недавно мы познакомились еще раз.

Бретт заметила испуг в глазах Джефри.

— В любом случае я хотела бы, чтобы мы остались друзьями. Это очень много значило бы для меня.

— Я потрясен, Бретт. Это похоже на шок, — сказал он, повернувшись к ней, с руками за спиной. — Я думал, если ты часто так тепло… я никогда не говорил, что я чувствую, потому что не знал, как открыться, но, наверно, сейчас было бы бесполезно обсуждать это.

Не зная, что предпринять, чтобы сделать разговор менее болезненным, Бретт сидела молча.

— Знай, я всегда буду рядом, и ты можешь позвонить по любой причине — по любой. Это будет неизменным, — сказал он, глядя на нее пронзительными голубыми глазами.

— Спасибо, — сказала Бретт. На момент Джефри задумался, потом произнес:

— Я не очень тебя обижу, если откажусь от ленча с тобой? Я не уверен, что я…

— Понимаю.

Бретт поцеловала его в щеку и вышла из кабинета. «Ты идиот. Ты чертов идиот!» Его медлительные, неуверенные ухаживания были отвергнуты и поставили в неприятную ситуацию, но ему нельзя терять головы. Надо очень многое предпринять. Ему было необходимо остаться в добрых отношениях с Бретт, стать для нее еще более необходимым. Он также должен отслеживать все ее дела. Он отпер ящик картотеки и достал две папки. Отложил папку с информацией о Бретт и открыл другую. Сверху была пожелтевшая вырезка из газеты, сообщавшая о свадьбе Барбары Ларсен с Брайаном Нортом. Пришло время для поиска других возможностей.

Глава 26

— Тридцать шестая и Пятая, — объявил Джефри, закрывая дверцу машины.

Он вздрогнул от слабого запаха чеснока в такси, но брать собственную машину и водителя было сейчас нереальным. Джефри опустил окно, но какофония звуков моторов и клаксонов была такая же неприятная, как и вонючий шофер. Он закрыл окно.

Такси скрипело, резко остановившись у статуи Святого Бартоломея, пропуская пешеходов.

Джефри качнуло вперед, но он не придал этому никакого значения: Барбара Ларсен-Норт наконец согласилась встретиться с ним, и этим забита его голова.

Годы Джефри собирал по кусочкам материал о Ларсенах, и даже Барбара, будучи наиболее ярким членом семьи, была труднодоступна. Можно было только отслеживать тень ее существования.

Хотя донесения о Бретт поступали регулярно и не реже раза в неделю, он разговаривал с ней по телефону, Джефри весь был во власти злобы и бешенства. Сначала он винил в этом Бретт, затем стал корить себя за глупость.

Он столько лет вынашивал план своего реванша, и Свен, основной предмет мести и ненависти Джефри, невольно предоставил ему такую возможность, а он не сумел ее использовать. И вот теперь Барбара стала вторым партнером в его игре.

Барбара не общалась со своей дочерью, и поэтому слишком мала вероятность их встречи по каким-либо делам. Джефри почти ничего не знал о детских годах Барбары, жившей вместе с овдовевшим отцом, а период начиная с того, как Барбара уехала из Расина поступать в Барнард Колледж в Нью-Йорке, и до рождения Бретт будто вообще потерялся. Происшедшие затем инциденты, с которыми Джефри был знаком, его не интересовали.

В личном деле Свена Джефри нашел, что, когда Бретт исполнилось четыре недели, Барбара получила чек на четыре миллиона долларов и стала получать двести пятьдесят тысяч долларов ежегодно. Джефри чувствовал, что в этом скрывалось что-то необычное, тогда как на имя Бретт ничего не приходило, и, казалось, это было связано с началом выпадов Барбары против отца.

Этот раскол не был секретом. У них не было даже попыток примириться. Все старания Джефри узнать, что вызвало их ссору, всегда пресекались, так как Свен упрямо отказывался говорить о дочери.

Через семь месяцев после рождения Бретт Барбара вышла замуж за Брайана Норта. Это было первое прямое представление мужчины в ее жизни: в свидетельстве о рождении Бретт в графе «отец» написано «неизвестен».

Следующие два десятилетия жизни Барбары проследить было просто, так как ее разноцветная жизнь методично и регулярно описывалась в светской хронике. Пять лет назад, когда, по мнению Джефри, вся сумма в четыре миллиона была израсходована, ее имя совсем исчезло из печати.

Джефри использовал Бретт для подтверждения большей части информации, которую он собрал о ее матери. В дополнение он узнал от нее, что Барбара губит себя алкоголем и транквилизаторами. Убежденный, что Барбара будет бороться за то, чтобы вернуть себе прежний образ жизни, к которому привыкла, две недели назад Джефри позвонил ей с предложением — из лучших побуждений — своей помощи: совета, как увеличить ее годовое содержание. В процессе общения он намеревался подлить масла в огонь и составить альтернативный план атаки. Барбара отреагировала на это с яростью. Она завизжала в трубку:

— Тебе и этому подонку лучше бы подальше держаться от меня! — И бросила трубку.

После такой неудачи он попытался связаться с Брайаном Нортом в надежде, что отставной актер мог бы пролить свет на прошлое Барбары и финансовые расчеты с ее отцом. Джефри узнал, что развод был скандальным и для всех неожиданным: слухи о том, что Брайан гомосексуалист — грязные и омерзительные, — подтвердились. Но и здесь Джефри перекрыли кислород: Брайан Норт был при смерти.

Когда утром Барбара позвонила и попросила прийти к ней в шесть, Джефри почувствовал, что окошко снова открывается, и на этот раз он уже не даст ему закрыться. Ошибок больше быть не должно. Он факсом передал в банк о переводе пятидесяти тысяч долларов на ее счет. Затем оплатил баланс по каждому неоплаченному счету на имя Бергдорфа, Сакаса, Бовита, Марты и Тифани. Джефри знал, что ему нужен был благородный жест.

По мере того как такси приближалось к месту назначения, Джефри все более утверждался в мысли, что он должен сделать все возможное, чтобы расположить Барбару.

Экономка проводила Джефри в библиотеку. У него была возможность оглядеться. Он не знал точно, что высматривал, но старался не упустить ни одной детали. Он включил микрокассетный диктофон в нагрудном кармане.

— Я не очень долго заставила вас ждать, мистер Андервуд?

— Нет. Совсем нет.

— Андер… вуд. Это наводит на мысль об огромных дубовых бревнах, которые бедный простолюдин должен складывать одно к другому, Это тяжелое имя, мистер Андервуд? — спросила Барбара в открыто провокационной манере.

Ее голубые глаза, оттененные театральными стрелками, устремились на Джефри. Он произвел на нее впечатление одаренного человека с даже большей, может, чем у ее отца, волей. После своего утреннего звонка Джефри она провела весь день в подготовке к встрече, и его слова постоянно вертелись у нее в голове.

— Я думаю, ваш отец обкрадывал вас. Я могу помочь вам, — сказал он по телефону.

Он мог помочь ей опять сесть на шею своему отцу. Ее обида и злость на Свена годами ничем не подпитывались, так как она жила в полном одиночестве, и у нее оставалось все меньше союзников, чтобы поддерживать вспышки гнева, а в одиночку у нее не было возможности чувствовать это пламя.

— Это имя не тяжелее всех остальных, — ответил Джефри и подумал: «Итак, это та самая Барбара Ларсен-Норт. Она смахивает на трофейную свинью».

Барбара была намного ниже ростом и полнее, чем он ожидал. Ее шелковая одежда из пестрого материала состояла из широкого топа до середины бедер и прямой рубашки. Она была похожа на абстрактное пасхальное яйцо.

Барбара устроилась на стуле напротив Джефри. Он сел и, сложив руки, положил их на стол.

— Миссис Норт, я уверен, что мой телефонный звонок должен был показаться крайне непонятным.

— Непонятным! Слышать такое от человека, работающего на моего отца? Это звучит как речь душевнобольного. Я все еще не уверена, что вам здесь есть место.

— Пятнадцать лет я трудился на «Ларсен Энтерпрайсиз», последние семь лет я был личным советником Свена Ларсена. Позвольте мне быть откровенным с вами, миссис Порт. Я это делаю больше для себя, чем для вас. Человек должен оставаться человеком, а последние несколько лет ведение некоторых финансовых дел мистера Ларсена относительно вас меня глубоко беспокоило.

Во взгляде Джефри было столько искренности, что она поднялась со своего места, торопливо закрыла дверь и сказала: