Ее рекламный альбом с работами проделал круг. Однако она снимала только для журналов «Гламор» и «Селф», но и они поручали ей лишь внутренние стороны обложки. Это привело ее в рекламную межрегиональную компанию Алексы Старр.

Бретт тщетно пыталась доказать Алексе, что ее идея показа моделей на открытой площадке под звездным небом была неудачной для повседневных костюмов. Но у Алексы был уже составлен свой сценарий, поэтому в холодную темную ноябрьскую ночь они приступили к съемкам.

Реальность была далека от представлений Алексы, и это доводило всех до отчаяния. Она сама выбрала модель — стройную, тонкую девушку с копной огненно-рыжих мелких кудрей. Когда модель была уже готова, Алекса воскликнула:

— Ее волосы закрывают большую часть платья. Они так… похожи на проволоку. Можно что-нибудь сделать с этим?

После часового выпрямления волос с помощью горячего утюга бригада разместилась на поле с травой почти по пояс. Бретт было холодно и неуютно в куртке и сапогах и она понимала, что модель, на которой была только шелковая одежда, просто окоченела. Алексу это не волновало. Невзирая ни на что, реклама должна окупить коллекцию.

— Звезд недостаточно. И мне нужно, чтобы над ней горела звезда поярче, — зло сказала Алекса, будто могла приказывать звездам.

Чтобы охватить небо, полное звезд, поле и модель в одну рамку, Бретт использовала длинные линзы.

— Я едва различаю одежду. А она должна быть четкой, вот что я могу сказать! Алекса упорствовала на своем:

— Я точно обрисовала тебе, что я хочу. Почему ты не можешь этого сделать?

«Потому, что это невозможно, глупая ты сука», — вертелось на языке у Бретт, но она прикусила язык и работала до тех пор, пока Алекса не пришла в восторг.


К удивлению Бретт, ее портреты вызвали большой интерес. Бретт фотографировала для новостей и популярных изданий по всей стране разных людей, от астронавтов и евангелистов до зоологов. Это было не тем, в чем она хотела утвердиться, но она должна была влезть в американские журналы мод, чтобы доказать, что ее парижская практика была высокопрофессиональной. И все равно она гордилась своей работой, которая давала ей возможность платить Терезе жалованье. Несколько лет Бретт обеспечивала себя сама и гордилась этим.

Журнал «Нью-Йорк Стиль», претенциозное новое издание, заказал Бретт снять пять предпринимателей для одного из своих разделов под названием «Сладкая справедливость». Это должна была., быть краткая биография людей из Нью-Йорка, показавших уникальное мастерство в частном секторе рынка и увеличивших свой капитал до миллиона долларов. Бретт начала читать их рекламные листы, которые прислал ей редактор, но быстро остановилась, решив, что не должна иметь заранее составленного представления об этих персонажах, чтобы в процессе общения с ними непосредственно естественнее запечатлеть их на пленке.

Бретт всегда старалась найти таких людей, которые ни разу в жизни не фотографировались. Обычно они смотрели в камеру с трепетом, от легкого беспокойства до паники, и она проводила свои портретные съемки в условиях, отличающихся от съемок моделей.

Она поняла, что музыка помогает улучшить настроение, поэтому всегда имела кассеты с записями от классики до блюзов и предлагала клиенту самому выбрать мелодию. Она также предоставляла им возможность проявить свою индивидуальность в одежде и приходить на съемки в том, в чем они себя лучше чувствовали. Для женщин всегда предлагалась помощь парикмахера и гримера, а мужчинам — услуги почистить их костюм. Некоторые обижались на такие предложения, другие воспринимали это как приятный сеанс, как частную консультацию по их внешности.

Несмотря на сильный снегопад, который начался с утра и шел целый день, все пять клиентов оказались исполнительными и в основном менее спесивыми, чем она ожидала.

Наибольшей неожиданностью оказалась Маргарет Биль, президент и управляющий фирмы «Я сделаю это, Инк». Частный бизнес в сфере обслуживания, которым она занялась, чтобы заработать деньги во время летних каникул, процветал, и Биль упивалась своим успехом. Она приехала на полчаса раньше с двумя ассистентами, радиотелефоном, диктофоном и компьютером и превратила приемную в свой кабинет. Даже в гримерной она продолжала работать.

— Если я не буду думать о своем бизнесе, кто-то другой подумает о нем, — сказала она, и, пока Бретт налаживала освещение, диктовала заметки своему управляющему.

Потом Биль сообщила, что ей надо прерваться, чтобы дать пятиминутное интервью радиостанции в Сиэтле, новом отделении ее фирмы. Она принесла с собой телефон и начала оживленно рассказывать об истории ее компании. Бретт, понимая, что может сделать естественный снимок Маргарет Биль, принялась за работу. В течение ее разговора Бретт отсняла две пленки и была уверена, что именно эти фотографии будут самыми лучшими.

— Я рада, что день подходит к концу. Кто следующий? — спросила Бретт Терезу, которая поднялась, чтобы принести ей кофе.

— Ему не назначено время, Дэвид Пауэл, — прочла Тереза в книге записей, — его фирма…

— Дэвид Пауэл? Не может быть! Дай посмотреть его листок. Это он! Это брат Лизи. Она говорила мне, что штаб-квартира «Руки вверх» переезжает в Нью-Йорк, но я не ожидала, что он может оказаться в этом списке.

— Здесь говорится, что фирма открывается в марте. Это для мартовского выпуска журнала, да? Я думаю, очень хорошая реклама, он выглядит очень приятным, — сказала Тереза. — Я спущусь и провожу твоего друга наверх.

Впервые за этот день взглянув в зеркало, Бретт нырнула в гримерную, покрасила губы и завязала черным серебряным шнуром волосы в «конский хвост», поправила аметистовый фланелевый костюм и одернула красный кашемировый джемпер. «Лизи сказала, что он опять стал похож на самого себя», — подумала Бретт с надеждой.

— Дэвид! Я вижу тебя, но все еще не верю, что ты здесь! — Бретт обняла его и взяла его холодные руки в свои.

— Я удивлен, как и ты, но рад видеть тебя, Бретт. Ты прекрасно выглядишь. Это тебя надо фотографировать, а меня в паре с тобой в качестве отвратительного снеговика.

Он стряхнул снег с кожаной куртки, а снежинки на его волосах стали быстро превращаться в блестящие бусинки воды.

— Не переживай, мы позаботимся обо всем, — сказала она. — Когда ты приехал?

— Вчера ночью. Сегодня после полудня я впервые заглянул в карточку, которую дал мой помощник, когда я уезжал из Калифорнии. И там была ты, прямо в моем кармане!

Дэвид казался не таким напряженным, как на свадьбе Лизи, и Бретт подумала, что время делает свое благодатное дело.

— Мне нужно снова привыкать к этой погоде. Калифорния меня испортила.

— В твоей карточке написано, что «Руки вверх» открывается здесь в марте, а тогда все уже будет позади, — сказала Бретт.

— Ха, но я-то буду здесь все время. Поживу со своими стариками, пока не найду собственного жилья.

Бретт представила ему Роки, который должен был привести Дэвида в порядок, и они все болтали, пока Роки сушил ему волосы и припудривал нос и лоб.

— В инструкциях сказано надеть то, в чем ты хорошо себя чувствуешь. Надеюсь, это подойдет.

На Дэвиде были хорошо поношенные джинсы из грубой ткани и голубая рубашка с расстегнутым воротником.

— Это не фирменная одежда для успешного ведения дел, но я надеваю костюм и галстук в случае крайней необходимости, обычно на встречах с банкирами, но теперь, когда «Руки вверх» аккуратно возмещает все инвестиции, их не волнует, как я одет! — шутливо сказал он.

— Ты первый сегодня, кто не выглядит будто открыл Америку. Выбирай, где тебе удобнее.

Дэвид выбрал табуретку, сел, поставив ноги на ступеньку, рассматривая Бретт, устанавливающую освещение и отражатели.

— Я делаю так, чтобы увидеть твои глаза сквозь твои очки.

— Если это упрощает жизнь, я их могу снять. На самом деле они для профилактики. Когда я сбрил усы, вы с Лизи смеялись надо мной, и мне потребовалось что-то, что бы сделало меня старше и более похожим на владельца компании. Я так к ним привык, что по утрам сразу тянусь за ними.

— Отлично, мы сделаем несколько снимков с очками и без них.

Они говорили, а Бретт фотографировала, следя за беседой и давая Дэвиду возможность рассказать о его фирме. Она схватывала его мимику, когда он рассказывал о своих делах, и ловила себя на том, что его ответы помогают ей сделать снимки выразительными.

— Если бы я не знала, то подумала бы, что ты говоришь о какой-то игре или хобби, а не о полупроводниках! — заметила Бретт перед последним кадром.

— Работать администратором — необходимое зло. Мир думает, что это трудная работа, когда на самом деле она делает меня счастливым как ребенка с новой игрушкой.

Дэвид нетерпеливо ерзал на табуретке. Бретт вдруг поразилась, насколько он красив. Причем красив не как модели, с которыми она работала. Она невольно любовалась его характерным подбородком и вьющимися каштановыми волосами, которые, казалось, так и ждали, чтобы их потрепал ветер… или пальцы. Может, это из-за грубых джинсов и рубашки, но его широкие плечи и прямая осанка напомнили Бретт ковбоя в седле.

— В недалеком будущем каждому потребуется компьютер, и я мечтаю, что «Руки вверх» заставят смотреть на это, как на само собой разумеющееся, — сказал Дэвид.

— Конец! — сказала Бретт, делая последний кадр на пленке.

— Что ты сказала? — улыбнувшись спросил Дэвид.

— Извини, привычка. Мы закончили. Давай посмотрим, что там на улице, я умираю от любопытства.

Они подошли к окну. Два этажа под ними снег покрыл пушистым одеялом. Блестящая черная железная изгородь вокруг парка словно плавала в облаках, а снег все падал хлопьями, которые кружились вокруг уличных фонарей, перед тем как тихо приземлиться на мягкую подушку земли.

— Я собирался предложить тебе пообедать, но в такую погоду, наверно, это не самая лучшая идея. Посмотри, нет даже пешеходов, не видно следов! — сказал Дэвид.