Мила Бачурова - Страна цветущего шиповника

Ткань недешевая, и пошит неплохо. Цвет приятный, но вышедший из моды лет пятнадцать назад. На какой-то распродаже ухватил. Или жена ухватила — что более вероятно…

Так, всё. Она собралась. Она спокойна.

— Я перезвоню, Эрнесто, — сказала Тина в трубку.

— Извините, что напугала посетителей. Проблемы в личной жизни не спрашивают, когда им прийти, — обаятельно улыбнулась официантке.

Обернулась к бармену, замершему за стойкой, ему тоже достался край очаровательной улыбки.

— Прости, Джузеппе, — Тина доверительно тронула старика за рукав.

— Ох, барышня, — горько вздохнул тот. — Зачем только я…

— Ты все сделал правильно, — твердо сказала Тина.

Недавняя паника ушла. С Джузеппе разговаривала спокойная, уверенная в себе женщина.

— Ты молодец. Дай бог всех благ, тебе и твоей семье… Я позвоню. Спасибо. Сожалею, но сейчас мне надо идти. — Тина вытащила бумажник — догадываясь, что расплатиться ей не позволят.

Не ошиблась.

— Я заплачу, барышня. — Джузеппе накрыл ее руку своей. — Бегите… Я вижу, дела у вас. Да не забудьте Ники передать то, что я просил. — Крепкие загорелые пальцы сжали Тинину руку, Джузеппе заглянул ей в глаза. — Не забудете?

— Не забуду. — Голос у Тины дрогнул. — Клянусь, не забуду.

Она осторожно высвободилась, коснулась губами морщинистой щеки Джузеппе. Повторила:

— Спасибо. Я позвоню.

И поспешила к машине.

Погода начала портиться, когда Тина выбралась за город. Она вспомнила прогноз, предсказанный синоптиками утром: дожди, местами сильные. Шквалистый ветер.

Утром Тину не беспокоил прогноз. Утром она была уверена, что к вечеру напьется в хлам — дома, за закрытыми наглухо дверями.

Марию, по просьбе Тины, няня увезла на два дня в детский парк развлечений. Ночевать они должны были в отеле при парке, а на следующий день Тина обещала присоединиться.

Завтра, когда очнусь, думала она. Знала, что долго спать не будет, пьяный сон — короткое забвение. Наглотается таблеток от похмелья, вызовет такси и поедет к дочери. И навсегда выбросит из головы Ника.

«Он сам виноват. Я пыталась договориться по-хорошему…»

Это было утром. Сейчас Тина, наплевав на камеры, мчалась по скоростному шоссе.

Только бы успеть. Только бы успеть… Мачты освещения, за стеной дождя, сливались в смазанную полосу. Не проморгать бы съезд, сто лет здесь не была.

Тина сбросила скорость. Вовремя — указатель поворота увидела раньше, чем завопил навигатор.

Свернула с автострады на шоссе. Здесь на освещении экономили, фонари стали тусклыми, расстояние между ними увеличилось.

Тина постепенно спускалась к морю. Не видела его в темноте, но знала, что спускается. Запах моря пробивался сквозь дождь.

«Море — оно такое, — вспомнились давние слова Ника, куда угодно пробьется».

«Ты поэтому так любишь море?»

«Я разве сказал, что люблю?»

«Нет. — Тина улыбнулась. — Но ты и мне не говорил, что любишь».

Ник тогда как-то выкрутился. Засмеялся и перевел разговор на другое — а может, просто обнял покрепче. О том, что любит ее, он сказал гораздо позже. А тогда слова были не нужны, тогда они и так все знали.

Скоро по правую руку потянулись скалы.

Где-то там, высоко — обрыв, куда привел ее когда-то Ник.

«Сидел вон там, — вспомнила Тина, — и думал: вот сорвусь сейчас, и никто меня не найдет. Они ведь даже знать не будут, где искать! И жутко этим гордился».

Теперь она знала, от чего прятался Ник.

«Думал, стану взрослым — и сразу все проблемы закончатся. Просто, сами собой исчезнут»…

Не исчезли. Догнали и пустили жизнь его под откос. А она, Тина, собиралась поставить последнюю точку.

Нет!.. Тина нажала на газ.

С трудом выровняла вильнувшую на мокром асфальте машину и сбавила скорость — поняла, что ехать быстрее, чем сейчас, не сумеет.

Звонить Нику она уже не пыталась, бесполезно. Надеялась только на то, что доберется до городка раньше, чем он решит оседлать байк.

В конце концов, дождь! Ветер. Не сумасшедший же он, куда-то ехать по такой погоде!..

Так Тина пыталась успокоить себя, а в глубине души знала — сумасшедший. Ему плевать на погоду, не зря же в штормовом море купался. Захочет — поедет, и никто его не остановит. Русский — а они, говорят, все ненормальные. Может, за эту отчаянность она его и любит.

Среди знакомых мужчин, а было их в жизни Тины немало, такие, как Ник, не встречались. Способные на то, чтобы зачеркнуть собственную жизнь — и ведь даже не ради женщины.

Ради нее, Тины, сейчас она это поняла, Ник молчал на процессе — хотя у него наверняка было что рассказать. Кларк ведь не по доброте душевной не стал писать заявление в полицию, когда у него появилась возможность упрятать Ника за решетку. Еще тогда, двенадцать лет назад, когда застукал их с Тиной в сарайчике для инструментов… Чем-то Ник сдерживал Кларка все эти годы — значит, доказательства у него были. Он держал Кларка за горло, но почему-то не сжимал кулак. Почему?..

Да потому, что верил Кларку! — поняла вдруг Тина. Тот, вероятно, дал обещание прекратить свои гнусности, и Ник поверил. А потом узнал от меня о «благотворительности». Его ведь так и подбросило от слова «школа», а я тогда не обратила внимания… Господи, какая я была дура!

Ник пошел на убийство, вспомнив то, что сам пережил когда-то, и не желая своей участи незнакомым пацанам. Он ненавидел Кларка. И в тот день ненависть захлестнула настолько, что на последствия стало плевать.

Тина поняла, что впервые называет Эндрю по фамилии. И поняла, что думает о нем с гадливостью, так же, наверное, как думал Ник.

Пожалуйста, — взмолилась она, — прошу тебя, Ник, сиди дома!

Напейся, воткнись в телек, приведи бабу — делай что хочешь, только не прикасайся к байку! Пожалуйста, умоляю!..

И в этот момент Тина увидела впереди огонек фары. Он едва пробивался сквозь дождевые струи, но второй огонек виден не был. Перед Тиной ехала не машина, мотоцикл.

В темноте. В дождь. По дороге, идущей вдоль скал — на скорости, сопоставимой с той, что показывал спидометр Тины…

«Это не он, — попробовала Тина успокоить себя. — У кого-то просто не работает одна фара. Или это другой байкер. Это не он. Не он!»

Дорога вышла на прямой участок, Тина прибавила скорость.

Скоро стало видно, что надежда на неработающую фару — ерунда. Перед ней ехал мотоцикл.

«Это не он…» Справа мелькнул дорожный знак — опасный поворот.

Догнала. Фары осветили байкера.

Ярко-желтый шлем. Черную пантеру, приготовившуюся к прыжку…

— Стой! — Тина кричала — понимая, что кричать бесполезно, Ник входил в поворот. — Стой!

Она попыталась обойти его. Прикрыть, заслонить собой от столкновения со скалами. От того неминуемого ужаса, когда у мотоцикла сорвется колесо, и Ник ничего не сможет сделать.

— Сто-о-ой!!!

Тина опоздала. Вылетев за поворот, увидела упавший на бок мотоцикл — скользящий, будто по льду, по мокрой дороге влево, к обрыву.

И увлекающий за собой человека — за руль Ник уже не держался, откинулся назад.

Ярко-желтый шлем будто катился по асфальту, и казалось, что изображенная на нем пантера пытается уцепиться за поверхность когтями.

Тина закричала. Не удержала машину, ее занесло. Попыталась выровнять руль — уже понимая, что не сумеет. Машина жила своей жизнью. Развернулась и врезалась в скалу.

* * *

Море. Теплое, ласковое море. Тина не плывет — раскинула руки и лежит, качаясь на волнах. А Ник где-то здесь, рядом. Она знает, что стоит повернуть голову, и увидит его.

Но голова отчего-то не поворачивается. И руки… они тоже не поднимаются. Тина силится повернуться, сбросить невидимые оковы — и не может.

— Ник! — зовет она. — Ник! Помоги мне!

— Я здесь, — отвечает он, — сейчас.

Ник появляется перед ней.

Моря вокруг уже нет, волны исчезли. Есть только Тина и Ник.

Тина видит лицо Ника, видит, как он тянет к ней руки.

— Сейчас, — повторяет Ник, — сейчас… Не могу до тебя дотянуться, что-то мешает. Посмотри?

Поворачивается к Тине спиной, и она видит, что голова у Ника размозжена, по спине стекает кровь.

Это не он. Это Эндрю! Поднимается со дна бассейна.

— Хочешь искупаться, Ти?

Тина кричит от ужаса и снова проваливается в небытие.

* * *

— Ох!.. Наконец-то вы очнулись, сеньора.

Полная женщина в белом халате поправила подушку под Тининой головой. Представилась, предупреждая вопрос:

— Меня зовут Анна, я сиделка. Вы находитесь в больнице. Сейчас я позову доктора.

— С-с… — язык во рту едва ворочался.

Сиделка покачала головой:

— Вам пока не стоит разговаривать.

— С-скажите, — все же выдавила Тина. В горле будто песок скрипел, она откашлялась. — Скажите… Ник жив?

— Кто, простите? — Сиделка наклонилась к ней, прислушиваясь.

— Байкер. Я попала в аварию…

— Да-да, верно! Хорошо, что вы помните, сеньора. Это очень хороший признак.

Тина досадливо отмахнулась.

— Там, на дороге… я видела, как упал мотоциклист. Он выжил?

— Не знаю, сеньора. — Сиделка отвела глаза. — Меня не посвящали в подробности аварии. Я сейчас позову доктора. И, если не возражаете, позвоню няне вашей дочери — она просила сообщить, как только вы придете в себя.

— Ох, — спохватилась Тина, — конечно. С Марией все в порядке?

— Да-да, не беспокойтесь. Девочке не говорили про аварию, сказали, что вам пришлось срочно уехать по делам.

— И правильно. Спасибо… Может, я сама позвоню домой?