— Спокойно, приятель. Леди со мной.

Тина оглянулась — парень подошел сзади. Длинноволосый, как все на этом шоу, но хотя бы без бороды. В повязанной вокруг головы бандане, грязных джинсах и футболке с надписью “Staff”. Рука в перчатке с обрезанными пальцами хлопнула охранника по плечу. Тина заметил, что пальцы у парня тоже грязные.

— Зарываешься, Ник, — бросил охранник. Но, тем не менее, отступил в сторону.

— Пойдем. — Парень отцепил от столбика трос-ограждение, кивнул Тине, приглашая следовать за собой. — Кого надо?

— Что? — не поняла Тина.

— Ну, зачем ты сюда пробралась? С Густавом сфоткаться? Или с Лео? Или с кем?

— Ни с кем. Мне просто нужно позвонить и поговорить в тишине.

Парень, кажется, не поверил. Посмотрел на Тину удивленно. Однако подошел к одному из шатров, откинул полог и махнул рукой — заходи.

Шатер, судя по всему, использовался участниками шоу в качестве раздевалки. На полу валялись одежда, обувь, мотоциклетные шлемы, распотрошенные рюкзаки и спортивные сумки.

У дальней стены пристроился за раскладным столиком еще один длинноволосый парень, он увлеченно щелкал клавишами ноутбука. На вошедших не оглянулся.

— Звони, — почему-то ухмыляясь, предложил Тине неожиданный спаситель.

— Спасибо.

Тина не успела набрать номер — отчим позвонил сам. Парень прислушивался к их разговору с нескрываемым интересом. Бормотать:

— Да-да, Эндрю, все хорошо… Я просто вздремнула… Дома, да… Последний экзамен завтра, международное право. Ох, ну конечно, я нервничаю! Ужасно волнуюсь… — Тине было крайне неловко.

— Цеппер, мазерфак! Где ты шляешься? — В шатер заглянуло недовольное бородатое лицо. — У Фреда колесо завиляло, а тебя не дозваться!

— Бегу. — Спаситель, повернувшись к Тине, развел руками — мол, что поделать, подмигнул ей и выскочил из шатра.

— Кто это там? — встревожился в трубке отчим. — С кем ты, Ти?

— Ни с кем, просто выглянула в коридор. Соседи шумят.

— Ох, бедняжка! Ну, ничего. Остался всего один день, и ты будешь дома.

Тине всегда было интересно, догадывается ли Эндрю, какую кислую мину она корчит при упоминании о «доме». Она и при жизни матери не любила бывать на вилле, жизнь сонного средиземноморского городка казалась невыносимо скучной.

Когда Тина вышла из шатра, никого, кроме охранника, в отдалении не увидела. Парень по имени Ник, со странным прозвищем Цеппер, куда-то исчез. А через полчаса шоу закончилось.

Тина снова до темноты бродила по городу. Гавайский оркестр не встретила — их место занял старик в тирольской шляпе, с аккордеоном и укрепленными над плечом тарелками. Траву пришлось покупать у негра-зазывалы.

* * *

В хостел Тина приползла, едва волоча ноги — второй день прогулок давал о себе знать. А на парковке хостела увидела мотоцикл. На баке была изображена пантера, приготовившаяся к прыжку.

Ничего удивительного, сказала себе Тина. Наверняка не все байкеры — местные. Приехали из других городов, а жилье подбирают каждый по своему кошельку.

Чтобы срезать дорогу до корпуса, она пошла через внутренний дворик. Еще вчера приметила там беседку, но вчера в беседке было пусто.

Сейчас, пересекая дворик, Тина остановилась. Двор освещали фонарики на солнечных батареях — дешево и сердито. Светили они тускло, но Тина разглядела внутри беседки стол, а на столе — мотоциклетный шлем. Потом увидела развалившегося на стуле, закинувшего ноги на соседний стул, парня. Он, будто старой знакомой, отсалютовал Тине пивной бутылкой:

— Хай.

— Что ты здесь делаешь? — по-дурацки вырвалось у нее.

— Живу, — последовал очевидный ответ. — Как и ты, полагаю. Пиво будешь? Угощаю.

— Давай, — подумав, согласилась Тина.

После травки с гавайским оркестром, в дальнем углу какого-то парка, пиво во дворе хостела с почти знакомым парнем показалось детской шалостью. Она села за стол.

Парень нырнул рукой в пакет из супермаркета, выдернул оттуда бутылку. Взял со стола зажигалку, ковырнул крышку. Протянул вспенившуюся бутылку Тине:

— Держи.

— Спасибо. — Тина отхлебнула. Пиво было теплым.

— Нагрелось, — будто извиняясь, объяснил парень. — А в холодильник тащиться лень.

— Давно ты тут?

Часов у парня на руке не наблюдалось. Вместо них он посмотрел на стоящие на полу пустые бутылки.

— Не очень… С час, наверное.

— Ты участвуешь в шоу?

— Пытаюсь, но до шоу пока не дорос. В обслуге торчу. По части гайки крутить мне точно равных нет. — Парень улыбнулся. — Ребята дальше покатились, а мне остаться пришлось. Мать звонила, попросила срочно приехать… А ты чего здесь?

— Я — проездом, — соврала Тина, — путешествую автостопом. Завтра еще один день здесь, а потом — во Флоренцию.

— Бывал. Прикольно. Как тебя звать?

— Тина. А тебя? Хотя, я помню. Ник.

— Ага. — Он сказал это не сразу. А потом вдруг произнес что-то на незнакомом языке.

— Что? — удивилась Тина.

— Да решил проверить, вдруг мы с тобой земляки. Ну, нет так нет.

Его акцент Тина заметила и раньше.

— Так ты эмигрант? А откуда?

— Из бывшего Союза. Но мы давно переехали, я совсем малой был. Показалось почему-то, что ты из наших.

— Это я поняла. А что ты сказал?

Ник ухмыльнулся, отхлебнул пива.

— Что у тебя классные сиськи.

— Врешь! — возмутилась Тина.

— Чего это? Я про сиськи никогда не вру.

— Врешь, что ты это сказал! Ты со всеми так знакомишься?

— Не, — ощерился Ник, — только с девчонками. И только с теми, у кого правда сиськи классные.

Тина невольно одернула майку. Своей фигурой она гордилась, и парни к ней нередко прикипали взглядами. Но, чтобы так откровенно… Удивительный нахал.

— И как? — Лицо у Тины пылало, но говорить она старалась небрежно. — По морде часто давали?

— Веришь — ни разу. — Ник, отставив бутылку, подался через стол к ней. То, что глаза у него черные и насмешливые, Тина разглядела еще днем. — А вот, чтобы просто давали — такое случалось.

— Не мой случай, — фыркнула Тина.

— Как знать, как знать. — Ник снова откинулся назад, забросив ноги на соседний стул. Он с удовольствием разглядывал Тину. Так, что в голове пронеслось: вырез у майки, пожалуй, слишком глубокий. А джинсовые шорты — слишком короткие.

Приличия требовали оскорбиться и уйти. Тина поставила на стол недопитую бутылку, и, всем своим видом изображая негодование, пошла в сторону корпуса.

— Передумаешь — заходи, — прилетело ей вслед. — Первый этаж, двенадцатая комната… Кажется.

* * *

Тине не спалось. Ни прихваченный в дорогу любовный роман, ни наушники с тихой музыкой не помогали. Она долго ворочалась в кровати, пытаясь поудобнее пристроить под головой тощую хостельную подушку.

В конце концов, не выдержала — выглянула из коридора во дворик.

Окна выходили прямо на беседку. Ник, оказывается, даром времени не терял, успел обрести компанию: вместе с ним за столом сидели две девицы. Одна — с наполовину выбритой головой, другая — в спутанных дредах. От беседки тянуло марихуаной.

Девица в дредах заливисто расхохоталась, откинулась назад. Ей на плечи уверенно легла рука в перчатке с обрезанными пальцами. Девица не возражала.

— Вот шлюха! — вырвалось у Тины. Она сердито захлопнула окно.

И Ник этот хорош! Так вот запросто, с первой встречной… Правильно сделала, что ушла.

Недовольно ворча, Тина вернулась в комнату. Снова улеглась.

Вскоре поймала себя на попытках угадать, что будет происходить в беседке дальше, и сердито выругалась. Вытащила из чемодана взятый в университетской библиотеке сборник статей по международному праву, постаралась сосредоточиться на чтении.

Сработало: на второй странице заснула.

Глава 3

Вилла «Шиповник», 12 лет назад

На вокзале Тину встретил шофер отчима — немолодой, благообразный Андреас. Он предупредительно перехватил у нее чемодан — ах, сеньорита стала настоящей красавицей, вся в покойную сеньору! — и распахнул перед Тиной дверь автомобиля.

* * *

— Здравствуйте, барышня! Ох, похудели-то как, господи прости! Совсем вас в ваших Неаполях не кормят?.. Мария!.. Мари-ия! Барышня приехала!

Радушные объятия пожилой, дородной горничной Роберты пахли детством: корицей и розовым маслом. Объятия Тину едва не задушили, она, смеясь, отстранилась.

— Я тоже рада тебя видеть, Роберта.

— Бегу! — на зов горничной спешила из дома кухарка Мария, на ходу отряхивая руки от муки. Приезд «барышни» в дремотной, размеренной жизни «Шиповника» считался выдающимся событием.

— Здравствуй, дорогая.

Отчим привычно взял Тину за руки, привычно-сдержанно коснулся сухими губами ее щеки. Чуть отступил, разглядывая падчерицу.

— Чудесно выглядишь! Как добралась?

Сам мистер Кларк с годами не менялся, оставаясь безупречным джентльменом: подтянутым, импозантным, в благородных сединах и тонких очках.

— Хорошо. Спасибо, Эндрю. — Роль пай-девочки Тина освоила еще при жизни матери. Она оправила платье — подчеркнуто скромное, такая простота стоила отчиму немалых денег. — Правда, устала немного. Жарко.

— О, да! Жара сегодня небывалая, даже для здешних мест… Ну, ничего. Отдохнешь, искупаешься. К вечеру будешь как новенькая.

Эндрю — Тина привыкла называть его так — улыбнулся падчерице. Тот, кто мог бы сейчас фотографировать его для постера «отец года», сердечностью улыбки остался бы доволен.

— Ники, — окликнул отчим. — Будь любезен, проводи барышню в гостевой домик.

Тина узнала «Ники», появившегося откуда-то из глубины сада, только по татуировке — приготовившейся к прыжку пантере. И закашлялась, подавив изумленный возглас.