Мила Бачурова - Страна цветущего шиповника

— Отец с матерью тоже сейчас на побережье. — Голос Брайана поскучнел. — Но, наверное, ты права, надо и мне своих навестить.

— Отлично! Значит, поедем вместе.

— А поужинать никак не получится?

— Нет. Никак, прости.

Тина положила трубку и обняла подушку. Представила себе ужин с Брайаном, сколько их таких уже было.

Модное кафе или ресторан, заинтересованные взгляды мужчин, которыми неизменно провожали Тину, довольная улыбка Брайана. «Красивая пара», — услышала как-то Тина негромкий шепот пожилой леди, которым та обратилась к соседке.

Красивая пара… Ну, пожалуй. Одеваться Брайан умел и любил, уделял своей внешности немало внимания. Однажды долго жаловался Тине на то, что парикмахер — старый, проверенный! — ухитрился испортить его прическу, на улицу теперь не выйти.

«Естественно, больше я к нему — ни ногой, Стив порекомендовал своего. Но сейчас — ты представляешь, на что я похож?!»

Тина получила с десяток, если не больше, фотографий. Особой разницы между тем, что было, когда Брайан стригся в предыдущий раз, и тем, как выглядел сейчас, не заметила. Но говорить об этом, разумеется, не стала, выплеснула в телефонные сообщения все сочувствие, на которое была способна.

Интересно, кто стрижет Ника? В тех редких случаях, когда это вообще происходит? Густые темные волосы отросли ниже плеч, Ник перетягивал их резинкой.

«Раньше девушка приятеля стригла, она в парикмахерской работала, — получила Тина ответ на вопрос. — Если под закрытие прийти, можно было на халяву проскочить. А сейчас они с приятелем разбежались, так что пока никто. А что?»

Тина улыбнулась.

«Ничего. Просто интересно».

Красивая пара… Вряд ли у кого-то повернулся бы язык сказать такое про нее и Ника. Нику плевать, как он выглядит. Удобно, и ладно.

Тина представила в ресторане, куда обычно ходила с Брайаном, себя, в изысканном платье, и Ника — в его бандане и футболке, давно забывших изначальный цвет.

Нда… Тина почему-то вспомнила ночи в «Шиповнике».

То, как она пробиралась в комнату под крышей чердака и ждала Ника, если он задерживался, помогая матери. Лежала на матрасе, застеленном покрывалом с изображением пантеры, и листала истрепанные, двух-трехлетней давности, журналы на автомобильно-байкерскую тему. Порнографические тоже попадались, их Тина с негодованием отбрасывала.

Ей нравилось ходить по комнате, разглядывая постеры на стене. Нравилось вынимать из картонных коробок кое-как покиданную внутрь одежду Ника. Встряхивать, ворча — ох уж эти мужчины! — его футболки, рубашки. Аккуратно складывать стопками и убирать обратно в коробки.

Однажды Тина принесла с собой ветку цветущего шиповника. Пробравшись на чердак, сообразила, что ни вазы, ни чего-то похожего на нее, здесь нет и быть не может.

Подумав, подобрала с пола пластиковую бутылку. Перочинным ножом Ника отрезала верхнюю часть. Наполнила то, что осталось, водой из другой бутылки и поставила цветы. Ей показалось, что на чердаке сразу стало уютнее.

— Прикольно, — оценил появившийся через полчаса Ник. Поцеловал Тину. — Старый Федерико говорил, что женщины — это воплощенная красота, а я раньше не понимал, о чем он.

— Старый Федерико?

— Садовник. Еще сэру Джозефу служил, лет пять как помер. Не помнишь его?

— Помню, — обрадовалась Тина.

Она действительно очень ярко вспомнила седого, морщинистого старика в соломенной шляпе и с трубкой в зубах. То, как смешно шевелились желтые прокуренные усы, приподнимаясь над щербатыми зубами.

— Тот еще был философ. — Ник улыбнулся. — За шиповник на тебя ругался бы.

— Почему?

— Да не любил он шиповник. Тот, то ли опылял розы, то ли скрещивался с ними — не помню, как правильно. Но, в общем, розы от него портились. Цвели не тем цветом, пахли не так… И Федерико все ворчал, что нельзя сажать рядом благородные цветы и «дрянь подзаборную», это он так шиповник называл. — Ник усмехнулся. — Прямо, как нас с тобой.

Тина не помнила, что ответила тогда. Фыркнула, наверное. А сейчас, представив рядом в ресторане себя и Ника, вспомнила — о шиповнике и «благородных цветах».

Брайан… Благородный цветок, да. По праву рождения, так точно.

Благородный. Интересно, откуда взялось это слово? Благой род?

Ну… может, и так. Может, когда-то род леди Софии и был «благим». Но потомство этого рода, в лице Брайана, сохранило от «благости» только утонченный профиль, красивые кисти и генеалогическое дерево, заключенное в раму на стене.

Выйти замуж за утонченный профиль и красивые кисти?.. Когда-то Тина думала, что именно этого она и хочет. Понадежнее закрепиться в мире, уцепившись за фамилию Боровски… Когда-то. Не далее, чем позавчера. А то, что произошло вчера, перевернуло ее мир.

Оказалось вдруг, что жизнь может быть совсем другой. Что каморки позади байкерской мастерской и Ника, обитающего в этой каморке, Тине достаточно для того, чтобы быть счастливой.

Три года назад Тину напугали слова Эндрю: на что ты будешь жить? Заканчивать учебу? Сейчас она вдруг поняла, что не боится будущего. Что мысль о том, как полгода будет копить деньги на новый телефон, уже не пугает. Да и зачем ей новый телефон, откровенно-то говоря?

Хвастаться перед подругами? А если рядом не будет подруг, которые измеряют достоинство человека телефонами? Тогда… Тогда, пожалуй, и старый неплох.

За эти полгода Тина успела вдоволь наесться обедами и ужинами с красивыми платьями и белоснежными улыбками. Узнала, что неизменное сопровождение таких мероприятий — фальшивые реверансы и притворные восторги. Попробовала заняться работой, приносящей доход — но не удовольствие от того, что делаешь… Все вокруг было неправильным, — поняла вдруг Тина. Неискренним. Начиная с Брайана, которому гораздо более интересны игры, чем невеста, и заканчивая подругами, измерявшими крепость дружбы количеством лайков.

Я не хочу так жить, — подумала Тина. Не хочу! Я хочу приходить в дом, где меня будет ждать парень, которого люблю, а не тот, кто обозначен этим статусом на интернет-страничке.

Брайан, слушая рассказ Тины про лизинговую компанию, с трудом сдерживал зевоту.

— Так и не понял, зачем тебе это, — заключил в итоге он. — Обычно девчонки всякими там дизайнами увлекаются. Цветочки, пейзажики… Кстати! Ты забыла лайкнуть мой последний арт. — Он вздохнул. — То есть, конечно, если тебе не нравится, я не настаиваю…

Брайан в последнее время увлекся, как он считал, рисованием. Как-то это — то, что он делал — даже называлось, Тина все не могла запомнить. Брайан скачивал фотографии — свои, знакомых, известных сетевых личностей — и обрабатывал с помощью какой-то программы. Обводил контуры, а потом раскрашивал то, что получилось, в немыслимые цвета. У Тины, вынужденной рассматривать шедевры, от увиденного рябило в глазах, а Брайан, выкладывая «арты» в сеть, радовался, как ребенок.

— Ох. Прости! Я видела, но так засмотрелась, что забыла лайкнуть.

Брайан снисходительно улыбнулся:

— Я так и подумал. Иногда ты очень забывчива.

Тина торопливо увела разговор подальше от его «артов».

Ник, слушая ее рассказ, не зевал. Не задавал вопросов, зачем ей это, и не приравнивал владение лизинговой компанией к «пейзажикам»…

— Шиповник и роза, — сказала вслух Тина.

Если я буду с Брайаном, останусь розой. И всю жизнь придется притворяться. Если буду с Ником, окажусь в шиповниках. И буду пробивать себе дорогу, не имея поддержки. Опираясь только на свои силы… И на то, что рядом Ник.

Тина крепче обхватила подушку.

Подумала, что в объятиях парня проснулась сегодня далеко не в первый раз. Но только сегодня первой мыслью, пришедшей в голову, было не: «Проспала занятия?!» и не: «Ох, я точно выпила вчера таблетку?», а: «Как же хорошо».

Сегодня утром Тину обнимал мужчина, в объятиях которого ей хотелось проснуться. И было плевать на пары и таблетки.

Ну, опоздает на занятия или вовсе не придет — ничего страшного, придумает что-нибудь. Ну, забыла выпить таблетку… ммм.

Презервативы были, конечно. В самый первый раз, Ник вытряхнул пакетик из кармана. Потом Тина сама его остановила:

«Не надо. Я на таблетках».

«А зачем про гондоны спрашивала? Думала, что я за три года всех портовых шлюх передрал и нацеплял хрен знает чего?»

«Н-ну… — Тина смутилась. — Я же тебя давно не видела».

«Все нормально, Ти. — Ник потрепал ее по руке. — Монахом не жил, но и волноваться тебе не о чем. Обещаю».

И Тина перестала волноваться. В его объятиях не хотелось волноваться. Хотелось чувствовать объятия, и ничего больше.

Всегда чувствовать. Всю жизнь. Каждый день вот так просыпаться.

— Ого, какую ты перестройку затеял.

Тина с интересом оглядывалась по сторонам. Из разговоров с Эндрю знала, что «Шиповник» давно нуждается в ремонте, и что в этом году отчим наконец решил пригласить мастеров.

«Дальше нельзя было тянуть, — объяснил он, — складывалось впечатление, что потолки вот-вот начнут падать на голову».

Судя по тому, что увидела, выйдя из машины, Тина, перестройка затронула не только дом.

Вместо отделанной потрескавшейся от старости плиткой овальной лужицы — глубиной в полтора метра, больше предназначенной для красоты, чем для купания — теперь перед домом красовался настоящий прыжковый бассейн трехметровой глубины. Притягательно прохладного синего цвета, со строгими хромированными лесенками и штрихами-указателями глубины.

Пятиметровую вышку для прыжков Тина тоже увидела. Ее сложно было не увидеть.

— Ты наконец реализовал свою мечту? — Она постаралась улыбнуться.

Истории о том, как в молодости Эндрю выступал за команду университета по прыжкам в воду, слышала еще в детстве. Пока губы Тины улыбались, мозг пытался прикинуть, в какую сумму обошлась постройка бассейна.