Мила Бачурова - Страна цветущего шиповника

«Ты заплатил?»

«Да, дело замяли. Но, едва поправившись, Ники снова с кем-то подрался. А потом сбежал, и еще два года его никто не видел. Изредка он звонил Марии, но в городе не появлялся… Понятия не имею, где он жил и чем занимался. Ти. — Эндрю взял меня за руку. — Я понимаю твои чувства. Ники — яркий, не лишенный обаяния парень, а ты еще очень молода. Ты влюблена, а когда приходит любовь, разум засыпает… Иначе ты бы давно задумалась о том, кто он, и кто ты. Когда схлынет первая влюбленность, о чем ты будешь разговаривать с этим полуграмотным бродягой? На что будешь жить, заканчивать учебу? Ты ведь пришла мне сказать, что хочешь быть с Ники, а мое мнение тебя не интересует, так?»

Я покраснела, потому что действительно собиралась сказать именно это. Пролепетала:

«У меня есть мамино наследство».

Эндрю грустно улыбнулся:

«Которое ты получишь только по достижению двадцати одного года. Никогда не задумывалась, почему именно двадцать один, а не восемнадцать?»

Я задумывалась, разумеется. И страшно злилась, что это так.

«Почему?»

«Потому что если, скажем, между «тридцать» и «тридцать три» разницы почти нет, то между «восемнадцать» и «двадцать один» — колоссальная пропасть. К восемнадцати ты едва успеваешь выбраться из-под домашней опеки, а в двадцать один многие уже самостоятельно зарабатывают на жизнь. Снимают квартиры, создают пары, заводят домашних питомцев — уровень ответственности повышается. Понимаю, что в это трудно поверить, но через три года ты будешь рассуждать совсем не так, как сейчас. И я пытаюсь уберечь тебя от ошибки».

Я опустила голову. Я не знала, что ответить. Эндрю вздохнул. Привлек меня к себе, погладил по волосам.

«Попрошу, чтобы тебе постелили в спальне Маргариты, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты сегодня ночевала в гостевом домике. Мне кажется, тебе нужно побыть одной. И хорошенько подумать».

Я не стала спорить. А на следующий день Ника в поместье уже не было. Заплаканная Мария сказала, что он уехал еще ночью.

«Сплошное горе с ним, барышня, — вытирая слезы, пожаловалась она, — такой же бешеный, как отец».

«Вы любили его отца?» — вырвалось у меня.

Мария не удивилась вопросу. Просто ответила:

«Любила, барышня. Ох, как любила… Сошлись по молодости, потом его в армию забрали. Я ждала. Пришел — поженились, Никитка родился. А времена тогда сложные настали, денег нет, работы нет… Меня подруга пристроила на рынке торговать. Со временем я с ней начала в Турцию за товаром ездить, подолгу дома не бывала. Муж ревновал — хотя, чем угодно поклянусь, зря. Никиткой совсем не занимался, скинул моим родителям. Я прощала, даже когда он выпивать начал — все ждала, что стерпится-слюбится. Пока он однажды руку на меня не поднял. И вот тут я испугалась — хотя потом, как протрезвел, умолял простить и клялся, что больше никогда… Но я к тому времени поумнела. Поняла, что ничего не изменится. И уехала — чтобы с глаз долой, из сердца вон. Сначала в Турцию, потом сюда перебралась — спасибо леди Маргарите, царство ей небесное. Больше с мужиками всерьез не сходилась, хватило мне одного. Да и Никитка, как подрос, на кавалеров моих крысился. В отца пошел характером. — Мария вздохнула. — И девкам проходу не дает, и подраться — только повод дай… Ох, не надо было его сюда звать, знала ведь, что не ладят они с мистером Кларком… И не позвать не могла, соскучилась ужасно. А что случилось-то, барышня? — спохватилась она, — вы знаете? Никитка ведь толком ничего не сказал. Я, говорит, уезжаю, как на месте буду, позвоню — и только я его и видела».

«Не знаю, — соврала я. — Просто Ник… э-э-э… обещал меня проконсультировать по мотоциклам, одна моя подруга интересуется этой темой. Я собиралась поговорить с ним сегодня, а Роберта сказала, что он уехал».

Мария засуетилась, дала мне телефон Ника — который я уже месяц как выучила наизусть.

Я не стала звонить. Ни тогда, ни после. Я вдруг вспомнила о том, как мы купались в шторм.

На мотоцикле Тина и Ник катались едва ли не каждую ночь. Тина потихоньку выбиралась из своего домика, через заднюю калитку выходила на улицу, а Ник дожидался ее за виллой миссис Остин.

Тина не спрашивала, куда они едут. Молча садилась позади Ника и прижималась к его спине. Молча смотрела на мелькающую внизу ленту побережья — то освещенного огнями, то пропадающего в темноте. В ту ночь, когда спустились к берегу, она увидела море.

Не прирученное и аккуратное, бьющее волнами лишь там, где положено — здешнее море было совсем другим. Без чистенького, ухоженного пляжа с обнесенной буйками акваторией, без быстрых спасательных катеров и самих спасателей, в любую минуту готовых прийти на помощь.

Здесь море было таким же, как сто, двести, тысячу лет назад — когда оно точно так же беспрепятственно билось о берег.

Это море звало. Пугало темнотой и неизвестностью, но все равно звало.

— Ну что, идем купаться?

Ник прислонил мотоцикл к большому камню. Стащил с себя майку и перчатки. Бросил на седло мотоцикла — Тине показалось, что бросает вызов ей.

— На пляже объявляли, что будет шторм, — напомнила она.

— Да. Я помню. Так это и круто, купаться перед штормом. Для того и приехали. — Ник сбросил сандалии, стоптал с себя джинсы, вместе с трусами. — Идешь?

Подождал, глядя на Тину. Та не трогалась с места.

— Ну, нет так нет.

Ник разбежался и нырнул. Вынырнул далеко, в темноте Тина с трудом разглядела появившуюся над водой голову.

Это круто — купаться перед штормом? Возможно… До сих пор у Тины не было повода проверять.

Она сняла шорты, майку. Белье, подумав, тоже. Купальник с собой не брала, но в два часа ночи, на диком пляже — кто ее увидит?

Тина разбежалась и тоже нырнула.

Долго, пока не закончился воздух в легких, плыла под водой. Вынырнула. Перевернулась на спину, раскинула руки.

Она впервые в жизни купалась без одежды. Оказалось, что это удивительно приятно, Тина плыла и наслаждалась. Здесь, подальше от берега, волны уже не казались большими. Теплые, прогретые за день солнцем, они обволакивали. Качали. Ласкали и звали куда-то — чему Тина и названия не знала.

— Ты с ума сошла? — Ник вынырнул перед ней. — Я же просто дурака валял! Не думал, что правда в море полезешь.

— Ты и про чердак не думал, что полезу, — отплевываясь от соленой воды — Ник своим появлением заставил ее перевернуться, — напомнила Тина.

— Сумасшедшая.

Ник поймал ее за руку, притянул к себе. Тина обхватила его ногами, засмеялась, откидываясь назад.

— Я и не знала, что это так здорово — купаться голышом.

— Да я тоже сто лет голым не купался.

— Почему?

— Не с кем было. — Ник улыбнулся. — Ты охрененно красивая. — Он любовался Тиной. — И как будто с каждым днем все красивее становишься.

— Сиськи подросли? — поддразнила Тина. — Или задница?

— Ой, доиграешься, — пообещал Ник. Стиснул ее ягодицы, крепче прижал к себе.

Вряд ли собирался на этом останавливаться, но тут их накрыло внезапно накатившей волной. Объятия пришлось расцепить, Тина и Ник забарахтались под водой, выплывая на поверхность.

— Нас снесло! — вынырнув, крикнул Ник. Игривость из голоса пропала как не было. — Плыви к берегу!

Повернувшись туда, где в ее понимании находился берег, Тина похолодела. Она не увидела ничего, только темноту. А в следующий миг их накрыло новой волной.

— Ник! — вынырнув, проорала Тина. — Ник!!! — В панике заколотила руками по воде.

— Тихо, тихо. — Ник быстро оказался рядом. — Держись за меня. Да за плечо держись! — Он скинул с себя руку Тины, судорожно ухватившей его за шею.

— Держись — за — плечо! — снова уйдя под воду из-за новой волны и выныривая перед Тиной, раздельно прокричал он.

Тина ухватилась, и в следующий миг их накрыла еще одна волна, опять разделив.

Вынырнув снова и увидев рядом Ника, Тина уже не разбирала, за что хватается.

— Отпусти! — услышала она. — Задушишь!

Руки Тины оторвали от того, во что она вцепилась. Тина, взвизгнув — когда сумела вынырнуть и отплеваться — ухватилась за Ника снова. И снова он решительно ускользнул из-под ее руки.

— Прости, — услышала Тина.

За секунду до того, как ей в висок прилетел удар.

— В себя я пришла уже дома. — Тина поставила на стойку опустевший бокал. — Лежала в постели, с холодным полотенцем на голове, Ник хлопотал рядом. Он объяснил, что я хваталась за его шею, руки, мешала плыть — все утопающие, сказал он, так делают, от того, что впадают в панику. Нику рассказывали парни, работавшие на пляже спасателями. И самый надежный способ, как они объяснили, ударить по голове, чтобы вырубить. Если бы Ник этого не сделал, мы утонули бы оба. А так он сумел вытащить меня, сказал, что я даже почти не нахлебалась воды.

Я проспала остаток ночи и половину следующего дня, Эндрю наврала, что перегрелась на солнце и плохо себя чувствую. К вечеру оклемалась… Только подойти к морю решилась не сразу, еще несколько дней на пляж не выходила.

Я почти забыла об этой истории и не вспомнила бы, если бы не рассказ Марии о муже. О том, как он ее ударил. И… в общем, я не стала звонить Нику. И он мне тоже не звонил.

Мы увиделись снова только через три года. И все эти годы я старалась забыть о нем. Выкинуть из головы, из памяти… Внушала себе, что первая любовь — всего лишь первая, будут и другие отношения, с гораздо более подходящими мне по духу и воспитанию людьми. Ведь объективно Эндрю, назвав Ника «полуграмотным бродягой», был прав!

С Ником нас не связывает ничего, кроме физического влечения, внушала я себе. Да и то, вероятно, связано с моей сексуальной неопытностью, ведь Ник был у меня первым. И на самом деле в том, что я принимаю за сумасшедшее чувство, нет ничего особенного, а Ник ничем не отличается от других парней. Даже наоборот, во многом им уступает, все-таки основной круг моего общения — это студенты лучших университетов страны, а Ник сбежал из дома раньше, чем закончил школу. Он грубый, неотесанный мужлан, и я совершенно правильно делаю, что не звоню ему…