— Я хотел с вами поговорить, — сказал инспектор.

— Я тоже.

— Говорите первая.

— Нет, сначала вы.

Инспектор откашлялся.

— Джейн, я зашел поблагодарить вас за победу в процессе по делу миссис Райли. Это очень важно для меня и вообще для всех полицейских.

Джейн напрасно пыталась сдержаться — счастливая улыбка, несмотря на все ее усилия, поползла по губам. «Он благодарит меня!»

— Всегда пожалуйста, инспектор.

— А еще я хотел извиниться. Я был в корне не прав. Вы выкладывались на все сто процентов. Тетерь я это вижу.

Джейн лукаво склонила голову набок и вдруг услышала:

— Знаете, у меня заказан столик в ресторане.

— Ах, ну да, конечно. Не смею вас задерживать.

— Нет, я пришел пригласить вас. Нужно же мне в полной мере выразить свою благодарность.

Джейн еще ниже наклонила голову:

— Пригласить меня в ресторан?

— Да, если вы свободны, конечно. Ведь у вас уже был сегодня праздничный ужин.

— Да, конечно. Но там не было вас.

— Думаю, что это поправимо. Так вы согласны со мной пойти?

— Хорошо, но тогда мне нужно переодеться.

— Ну разумеется. Идите и переоденьтесь, я подожду. У нас еще много времени. Я заказал столик на восемь.

Джейн посмотрела на часы. Было только десять минут восьмого. «По крайней мере полчаса на подготовку у меня есть». Джейн Спринг, невозмутимая и прекрасная, зашла в лифт. Стоило закрыться дверям кабинки — и куда только девалось ее спокойствие! Она танцевала чуть ли не ирландскую джигу. Когда двери снова отворились, из лифта вышла все та же невозмутимая и прекрасная Джейн Спринг.

Когда она вошла к себе в квартиру, Тейты уже вовсю резвились (раненько же начали!). Но на этот раз соседям сверху не удалось разозлить Джейн Спринг. Она восприняла эти звуки как знак, как послание судьбы, обращенное непосредственно к ней. Но сначала нужно выйти замуж. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!

Джейн осмотрела свой гардероб и остановилась на синем вечернем платье (какой мы будем гармоничной парой!). Достала хрустальное ожерелье, лаковые туфельки и меховое боа.

«Господи! — вдруг встрепенулась она. — Что за фантазии? Миллбанк же полицейский. Может быть, он зовет меня в какой-нибудь ресторан быстрого питания типа «У Денни». Полицейские очень их любят. Впрочем, сам он надел свой лучший костюм. Может быть, и не «У Денни»».

Зазвонил телефон. Джейн задумчиво посмотрела на трубку: поднимать или нет? Это может быть генерал. Он обещал заранее сообщить, когда приедет в Нью-Йорк. Генерал уверял свою дочь, что в Нью-Йорке у него есть приятель, с которым необходимо встретиться и выпить за наступление Нового года. Джейн, впрочем, подозревала, что на самом деле отец ни с кем выпивать не собирается, а когда дочь придет в гостиницу, этот его приятель — наверняка психиатр — случайно зайдет в гости или уже будет сидеть там.

Джейн этого ничуточки не боялась. Наоборот, очень рассчитывала встретить в лице «приятеля» хорошего специалиста. Она хотела, чтобы отец убедился в том, что она здорова. Он же должен, наконец, увидеть, что его дочь стала женщиной, что она больше не маленький послушный солдатик, а уже взрослая. Что ей нравится быть женщиной. Ни один психиатр не станет утверждать, что это аномалия.

Но это оказался не отец, а Элис. Подруга звонила узнать, чем закончился процесс. Джейн писала ей, что приговор скоро будет вынесен.

— Привет, Элис. Мы победили. Ну не очаровательно ли?

— Что, прости? Ты сказала «очаровательно»? Джейн, да что с тобой творится? Ты так странно разговариваешь.

— Прости, Элис. Мне сейчас просто некогда. Я одеваюсь к ужину. И еще даже не укладывала волосы. Майк заказал столик на восемь, — ответила Джейн, засовывая свежие салфетки в бюстгальтер и душась «Шанелью № 5».

— Майк? Какой Майк?

— У нас с ним сегодня свидание. Я тебе перезвоню завтра.

Джейн повесила трубку. Элис на другом конце Америки озадаченно посмотрела на свой аппарат: «Да, я настаивала, что нужно что-то менять, но эта Дорис… Она, похоже, изменила мою лучшую подругу просто до неузнаваемости. Джейн стала такой… такой… очаровательной».

Двадцать пять минут спустя Джейн Спринг, в новом платье и со свежим макияжем, спустилась в холл. Инспектор Миллбанк болтал с консьержем о футболе. Увидев ее, он сказал:

— Шикарно выглядите!

— Спасибо, инспектор, — ответила Джейн и улыбнулась.

— Зовите меня Майк.

— Хорошо, Майк.

Инспектор открыл зонтик и довел Джейн до своей машины, припаркованной на противоположной стороне улицы.

Он распахнул перед ней пассажирскую дверь, а затем только пошел на свое, водительское место. Его костюм был уже весь в снегу.

— А можно спросить, куда мы направляемся? — промурлыкала Джейн сладким голосочком, про себя молясь: «Что угодно, только не «У Денни»».

— Нет, это сюрприз. Но что-то мне подсказывает, что тебе придется по душе, — ответил кавалер, переходя на «ты».

Джейн Спринг и Майк Миллбанк ехали по городу в полном молчании.

— Вот сюда мы и пойдем! — наконец объявил он и указал на ресторан на том конце улицы. — Приехали.

Джейн наклонилась к запорошенному снегом стеклу. Первая буква «К». Что ж, слава богу! А вторая — «О». Они вышли из машины и направились к заведению. По мере приближения проступали все новые и новые буквы. И наконец Джейн смогла прочитать слово целиком.

— «Копокабана»! — радостно воскликнула она.

Майк был крайне доволен собой и своим выбором.

— Я знал, что тебе понравится.

— О, я всегда мечтала сюда попасть! — щебетала Джейн: Дорис в каждом фильме обязательно сюда ходила.

Метрдотель провел гостей к столику. «Если закрыть глаза, — думала Джейн, — то можно вообразить, что дело происходит лет сорок назад». На всех официантах были смокинги и галстуки-бабочки. Играл духовой оркестр. Четырнадцать инструментов. Пятнадцать, если считать латиноамериканские маракасы. Танцевальная площадка, вокруг нее двадцать столиков. Напитки подаются с зонтиками.

— Ах, как мне здесь нравится! — воскликнула Джейн.

— Тебе не могло не понравиться, — ответил Майк, отодвигая ей стул.

Они заказали по мартини. Джейн улыбалась Майку, а Майк улыбался Джейн.

— Хочешь, сначала потанцуем?

— О, с удовольствием.

Они направились к танцполу. «Слава богу, я сходила на тот урок танцев!» Майк оказался так близко, что Джейн чувствовала, как у него колотится сердце. Она едва слышала музыку, в ее голове гремела песенка: «С днем рожденья тебя!» Джейн и Майк протанцевали два медленных танца в полном молчании и вернулись за свой столик.

Мартини уже дожидалось их. Оба отпили по глотку из бокалов, и Майк Миллбанк тихо наклонился к своей белокурой спутнице. Между ними трепетало пламя свечи.

— Джейн, я бы хотел еще раз тебя поблагодарить. И еще раз перед тобой извиниться. Я в тебе сомневался, но ты все сделала просто здорово.

— Спасибо, Майк.

— Но, признаться, мне не дает покоя один вопрос. Относительно твоей… м-м-м-м-м, стратегии.

— Да?

Майк Миллбанк по-полицейски сложил руки на груди — так он всегда делал, когда допрашивал подозреваемых.

— Что у тебя за маскировка?

— Что, прости? Ты о чем?

— Я про туфли. Про перчатки. Про голос. Про волосы. Зачем тебе все это понадобилось?

Джейн сделала еще один глоток — и впервые за прошедшие две недели заговорила обычным голосом. Своим собственным, низким, уверенным, обычным голосом. Никаких пузырьков, никакого меда, никакой Дорис.

— Господи, как у меня болят ступни, — сказала она и потерла ногу. — Ты и представить себе не можешь, что это такое — носить туфли на высоких каблуках по пятнадцать часов в день.

Инспектор Майк Миллбанк довольно улыбнулся:

— Значит, ты все-таки не сошла с ума?

— Нет. А ты что, думал, я спятила?

— Нет. Хотя многие и подозревали.

— Я догадывалась.

— Расскажи мне, зачем ты это сделала?

Джейн покраснела.

— Ну, ты же сам знаешь. Чтобы выиграть дело. Все же об этом говорят.

— Все, но не я. Я думаю, что дело тут не в судебном процессе.

— Почему нет? — прищурилась Джейн. Ей было интересно знать, догадается ли хитроумный инспектор, где кроется истина. Ей было одновременно интересно и страшно.

— Потому что ты слишком умна для того, чтобы прибегать к таким жалким уловкам. Ты бы и так выиграла это дело.

— Ну, ручаться было нельзя.

— Джейн, будь со мной откровенна. Почему ты это сделала?

Девушка смотрела через плечо Майка Миллбанка, якобы разглядывая музыкантов.

— Я не могу рассказать тебе правду. Мне неловко.

— Послушайте, леди, я же полицейский. Я только тем и занимаюсь, что слушаю истории, которые неловко рассказывать. Я умею это делать.

— Ну, не такие, как моя.

— Попробуй, Джейн.

Она отрицательно покачала головой.

— Хорошо, если ты не хочешь открыть мне душу, я тебе сам все расскажу.

Тут Джейн не на шутку испугалась.

— И вот что я тебе поведаю. Судя по уликам, ты превратилась в Дорис Дей для того, чтобы получить то, что есть только у нее.

Джейн кивнула, но продолжала смотреть на оркестр.

— И получила желаемое?

Она повернулась и посмотрела инспектору Миллбанку прямо в глаза:

— Да, думаю, что получила.

— Знаешь, Джейн, должен признать, что я просто восхищаюсь твоим самообладанием. Я знаю очень мало женщин (если не считать психопаток и серийных убийц), которые бы решились полностью измениться лишь для того, чтобы получить то, к чему стремятся.

— Хороший солдат не дезертирует с поля посреди битвы. Так учил меня мой отец. Он генерал. Так что раз уж я начала, то просто должна была довести дело до конца. Сражаться до тех пор, пока победа не будет за мной.