Джейн сидела, невозмутимо скрестив ножки. Джесси Боклэр передал ей записку: «Что ты об этом думаешь?»

Джейн чиркнула в ответ: «Нам не о чем беспокоиться. Он упирает на то, что она мать. Очень слабый аргумент. Этим никого не разжалобишь».

Но она не знала, какие аргументы есть еще в запасе у Чипа Бэнкрофта.

Адвокат опустил глаза. Потом, словно решившись на что-то, тряхнул головой и подошел к присяжным.

— Дамы и господа присяжные заседатели, я рассказал вам все и надеюсь, вы поняли, что моя клиентка невиновна. Мне больше нечего добавить, но прежде чем закончить свою речь, я хотел бы показать вам кое-что. Взгляните, пожалуйста, на этот снимок.

Чип взял со своего стола фотографию и показал ее присяжным. Они все наклонились вперед, чтобы лучше увидеть, некоторое время удивленно разглядывали снимок, а потом перевели глаза на Джейн Спринг.

— Что? — вскинулась прокурор. — Протестую! Позвольте подойти, ваша честь!

«Какие еще фотографии, черт побери! Что опять за грязные игры!»

— Подойдите ко мне оба. С фотографией, пожалуйста.

Чип и Джейн подошли к судье, и тут-то Джейн наконец увидела, что приберег Чип напоследок. Это был ее портрет! Снимок прежней, черно-белой Джейн. Фотография, сделанная пару месяцев назад. Унылые пряди волос, очки в черной оправе, сморщенный лоб. Джейн показалось, что она сейчас упадет в обморок.

— Ваша честь, я протестую. Я не знаю, чего добивается мистер Бэнкрофт, но моя личная фотография не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу, а потому он не имеет права показывать ее присяжным. Она не упоминалась в списке улик. Это нарушение процессуальных норм.

Судья повернулся к Чипу и вопросительно шевельнул бровями.

— Речь идет о надежности нашего прокурора, ваша честь, — возразил адвокат. — Это не улика, а потому я и не включал ее в список вещественных доказательств. Я просто показываю портрет для сравнения. Это не более чем иллюстрация к моей заключительной речи.

«Дыши, Джейн, дыши глубже. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох».

— О-о-о-о-о-о-ох! — застонала Джейн.

Судья еще раз внимательно посмотрел на снимок и повернулся к прокурору.

— Я не позволю показывать эту фотографию снова, мисс Спринг, так что ваш протест принят. Но поскольку это все-таки не улика, то о нарушении процессуальных норм говорить не следует. Присяжным будет объявлено, что это фото не следует принимать во внимание, поскольку оно не имеет отношения к делу.

— Ваша честь, — произнесла Джейн, стараясь оставаться невозмутимой, — вы сами прекрасно понимаете, что теперь, когда фотография уже обнародована, совершенно бессмысленно просить присяжных не принимать ее во внимание. Собственно, этого мистер Бэнкрофт и добивался.

Чип не смог сдержать довольной ухмылки.

— Не учите меня, мисс Спринг, если не хотите, чтобы я начал учить вас, — парировал судья Шепперд, взял фотографию и жестом велел всем вернуться на свои места.

Чип подошел к присяжным. Джейн села за свой стол. Ей казалось, что она вот-вот разрыдается.

— Дамы и господа, — вещал Чип. — Знаете ли вы, что приди вы в суд месяц назад и встреть здесь мисс Спринг, одного из наших лучших прокуроров, вы вряд ли узнали бы ее. Она не стала бы вам улыбаться и хлопать ресницами. И красоваться в розовых костюмчиках и жемчугах тоже не стала бы.

Присяжные выпрямились. Джейн смотрела прямо перед собой, стараясь не встречаться ни с кем глазами.

— Увы! Вы бы встретили женщину, которую только что видели на фотографии. Женщину в черном. Грубую и бессердечную, способную довести до обморока самого выносливого свидетеля. Уверяю вас, такое не раз случалось. Но, дамы и господа, это не единственная причина, по которой я решился продемонстрировать вам эту фотографию. Вам следует знать, что мисс Спринг не только выглядела иначе, она и вела себя соответственно. Все, что вы видите сейчас, сплошное притворство.

— Протестую! — крикнула Джейн.

— Сядьте, мисс Спринг. Вы не имеете права протестовать во время заключительной речи.

Прокурор буквально упала на прокурорский стул. «Дыши, Джейн, дыши. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох». Джесси встал рядом с ней. Он боялся, что Джейн может упасть в обморок.

Чип облизнулся и продолжил:

— Дамы и господа, очаровательная мисс Спринг хочет, чтобы мы, присутствующие в суде, поверили, будто ее шокируют, да, шокируют даже разговоры об измене и сексе. Но, в интересах правосудия, обязан вам кое-что рассказать. Она изображала перед вами мисс Невинность, а сама тем временем буквально вешалась мне на шею. Да-да, проходу не давала. Я пытался объяснить ей, что она мне неинтересна, но она была глуха. Сначала пригласила меня в бар, а потом заманила к себе домой. Все это под видом деловой встречи. Да, я мужчина, мне трудно устоять перед искушением. Я согласился. Да, я забылся, каюсь, потерял голову. Между прочим, у мисс Спринг в спальне желтое одеяло. Но я не виноват. Виноват не я, — сказал Чип и потупил глаза. — Это она соблазнила меня.

Джейн казалось, что у нее сейчас разорвется сердце.

«Ах ты ядовитая змеюка! Это ты, Чип, пригласил меня в бар. А домой я тебя пустила только потому, что ты вопил ночью у меня под окнами. Ты что, забыл? Да ты гнался за мной на такси! Ты кричал, что любишь меня! Что же ты теперь делаешь?! Как только мы выйдем из здания суда, я позвоню в Уэст-Пойнт и вызову сюда армию. Я разделаюсь с тобой, гнусный предатель».

— Все происходило не так, ваша честь! — пискнула Джейн, вскакивая на ноги, которые отказывались ей служить.

— Сядьте, мисс Спринг. Ведите себя прилично. Это неуважение к суду. Мистер Бэнкрофт, что все это значит?

— Говоришь, все происходило иначе, Джейн? Пусть присяжные сами решат, где истина, — резко ответил Чип и достал из кармана пиджака рождественскую открытку. «Ох господи! А я про нее совсем забыла!» Сердце едва не выскочило из груди Джейн.

— «Дорогой Чип! — начал читать он. — Ты очень честно рассказал мне о своих чувствах». Это правда, я попросил не преследовать меня. «Я бы тоже хотела быть предельно честной с тобой. Я люблю тебя с нашей первой встречи в бассейне колледжа… На этой неделе, когда ты заснул у меня дома…»

Чип остановился и повернулся к Джейн:

— Ведь это же твой почерк, да? Мне продолжать?

— Ваша честь! — взмолилась несчастная.

— Мистер Бэнкрофт, вы выбрали неудачное место и время для того, чтобы читать адресованные вам любовные письма от мисс Спринг. Я полагаю, что присяжные уже поняли, что вы хотите сказать, и я бы порекомендовал им не принимать это во внимание. Заканчивайте скорее.

— Да, ваша честь! — покорно ответил Чип, сложил руки на груди и обернулся к присяжным:

— Глаза и уши вас не обманывают, дамы и господа, Джейн Спринг лжет. Она притворяется иной, чем есть на самом деле, — увещевал Чип. — И делает это исключительно, чтобы обмануть вас. Она хочет заставить вас думать, будто она белая и пушистая, святая и невинная кошечка, что она сама никогда бы не увела чужого мужа. Позвольте мне усомниться в этом.

— Господи! — застонала вполголоса Джейн.

— А теперь задайтесь вопросом: если в течение двух недель она скрывала от вас свою подлинную сущность, не фальсифицировала ли она и истинную суть рассматриваемого дела? Женщина, из-за которой Лора Райли пришла той ночью в ярость, ничем принципиально не отличается от нашей очаровательной мисс Спринг. Ослепленная ревностью и гневом, несчастная бросилась на изменившего ей мужа, пистолет выстрелил — и ее жизнь навсегда изменилась. Не наказывайте эту женщину, она сама себя уже достаточно наказала. Подумайте о ее детях. Спасибо.

Чип Бэнкрофт вернулся на свое место и демонстративно обнял за плечи Лору Райли. Джейн хотелось провалиться сквозь землю. Он рассказал им всю подноготную. Да что там — вывернул ее наизнанку, он назвал ее соблазнительницей. Уж чего-чего, а поклепа она не заслужила. Он прилюдно назвал ее потаскушкой! Он представил ее женщиной, которая пишет любовные письма и заманивает мужчин к себе в квартиру!

Джейн уже задыхалась от ярости. До сегодняшнего дня все шло просто прекрасно. Присяжные любили ее, они верили каждому ее слову. Теперь же все висит буквально на волоске. Что, если они поверили Чипу? Что, если они ужаснулись тому, что она превратилась в Дорис исключительно с целью надуть их, только для того, чтобы выиграть это дело? В этом случае они точно проголосуют против. Они все ополчатся против нее. История трагически повторится. Все будет точь-в-точь как в прошлый раз, с миссис Маркэм.

— Не переживай, Джейн, — шепнул ей на ухо Джесси. — Все будет хорошо. Мы подадим апелляцию.

Джейн набрала в грудь воздуха и задала себе вопрос — главный вопрос. Что бы сделала на ее месте Дорис? Правильно, Джейн, дыши, дыши глубже. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Улыбайся, Джейн. Голову выше. Все хорошо.

«Какая я все-таки беспробудная дура. Бар, визиты домой, ужин при свечах, признания в любви на вершине Эмпайр-стейт-билдинг, мольба о взаимности… Неужели это все было сплошным блефом? Ох, Джейн, Джейн! Какой он все-таки прощелыга, а ты ему наивно поверила».

Конечно, Джейн знала, что в суде, как на войне, любые средства хороши, если хочешь победить. Она и сама в прежние времена ничем особенно не брезговала. Но ведь Чип сказал, что любит ее!

Присяжные дожидались последних комментариев судьи Шепперда, Джейн же сидела как ни в чем не бывало и лучезарно улыбалась: ей наплевать на то, что тут плел Чип Бэнкрофт, потому что это все закулисные игры. Если бы в его словах была хоть капля правды, она бы не стала так улыбаться.

Судья обратился к присяжным и призвал их при вынесении приговора не принимать во внимание фотографию и любовное письмо, поскольку эти частные документы не имеют ни малейшего отношения к рассматриваемому делу. А потом добавил, что личные отношения мисс Спринг и мистера Бэнкрофта не должны интересовать господ присяжных. Джейн бросила на Чипа ледяной взгляд. Она в бешенстве — пусть мерзавец знает об этом.