Любовь к малышке пришла не сразу. Он много работал, возвращался поздно, мечтая только об одном — упасть на кровать и уснуть. Но маленькая Элис так доверчиво тянула навстречу ручки и улыбалась, что сердце Алекса смягчалось все больше и больше, пока не стало как воск. Дочь могла делать с ним все, что угодно. В доме это знали даже слуги.

Алексу предстояло доказать, что он способен справиться со свалившейся на него громадной ответственностью, и ему это удалось. Он расширил дело и перебрался в Калифорнию. За все годы у него ни разу не возникло желания жениться снова. При одной мысли, что нужно приспосабливаться к чужому характеру, привычкам, настроениям, его мутило. Алекс ненавидел это, а вынужденное притворство с Эбби далось ему нелегко, потому что по натуре он не был двуличным. В отличие от жениха его дочери, Тревиса, Алекс Китон был трудягой, работа являлась смыслом его жизни. Цели у них с Тревисом были разные, но добивались они их одинаково — посредством выгодной женитьбы. Когда Бренда пыталась раскрыть глаза Алексу, он отмахивался еще и потому, что не хотел даже мысленно сравнивать себя с Тревисом. Уж больно жалкой рисовалась ему тогда собственная роль в браке с Эбигейл Стэнфилд.

Хотя Джери и была во многом права насчет поведения Алекса с ее матерью, она кое-чего и не знала. Алекс относился к Бренде, как и ко всем прочим женщинам, потребительски. Плакался в жилетку, вспоминал по настроению, но в глубине души Алекс знал разницу между ней и другими. Она видела его насквозь и любила таким, каков он на самом деле, не ожидая красивых слов и поступков, на которые он не был способен. И ей действительно ничего от него не было нужно. Тогда как другие думали только о его деньгах и возможностях. Иногда, оценивая свою жизнь, Алекс был близок к пониманию, как ему повезло с этой женщиной. Но гнал подобные мысли, убеждая себя, что Бренда — одна из многих. И найти ей замену не составит труда.


Дин Стэнтон положил трубку и задумался. Он уехал два года назад, едва простившись, и теперь просто не знал, стоит ли пытаться вернуть то, что потерял. Джен свободна, ее голос многое ему сказал, но Дин не был уверен, что у них еще что-то получится. Они с Дженнифер похожи — упрямые, настойчивые и очень ранимые. Она не забудет и не простит ему предательства и тех жестких слов на прощанье.

За то время, что они не виделись, он не встречался ни с кем. Просто не мог. У него была тысяча возможностей хорошо провести время, но ему это казалось кощунством. Джен одна, она страдает, хотя и пытается его забыть (он не мог винить ее за это). Все чаще и чаще Дин вспоминал их свидание накануне того страшного дня, когда ему показали результаты анализов.

Они с Дженнифер пошли в театр. Шла пьеса «Стеклянный зверинец» Теннесси Уильямса. Дин помнил, как насмешила их актриса, играющая роль Лауры, хрупкой девушки, прячущейся от жестокой реальности в мире фантазий. Она ужасно переигрывала, гримасничала, ее лицо ходуном ходило от усердия, и эффект был прямо противоположным. Они с трудом сдерживали смех. Но ничто не могло испортить ощущение праздника. Им была в радость даже бездарная игра «Лауры». Они собирались объявить о своей помолвке и были счастливы. После спектакля они отправились в ее квартиру и долго сидели на диване обнявшись. Ни с кем у Дина не было такого взаимопонимания. Иногда казалось, что не нужно даже говорить, обниматься, целовать… Они были счастливы, просто глядя друг другу в глаза. А потом… тот страшный день. Он узнал, что болен редкой формой туберкулеза, не поддающейся лечению пенициллином. Врачи говорили что-то… но он не слушал. Значит, его дети могут унаследовать это… а Джен… А что, если она… Дин пришел в ужас. Он понял, что не имеет права ломать жизнь молодой, прекрасной девушке, которая ради него готова на все. Он должен предоставить ей возможность начать все сначала… но без него.

Последняя встреча далась ему нелегко. Но Дженнифер должна изменить к нему отношение, иначе нельзя. Когда она посмотрела на него своими непонимающими глубокими глазами, его будто ударило током… что же он делает с ее жизнью… со своей… Но он вспомнил их разговоры о детях и почувствовал свою правоту. Дженнифер имеет право на счастье. А он не может ей этого дать.

Ее подруги тогда были с ней. Дин не сомневался в их поддержке. Но он слишком хорошо знал характер Джен. Она больше ему не позвонит, не объявится… слишком она ранима и горда.

За все это время Джен ни разу не попыталась связаться с ним. В глубине души, несмотря на все разумные доводы, которые он приводил наедине с собой, Дин мечтал, чтобы она его не послушалась. Сколько раз он представлял себе их встречу, воображая, что скажет и сделает, случись это на самом деле.

И тут вдруг… как гром с ясного неба. Дин пришел к доктору Джеймсону узнать, как его дела, и услышал поразительную новость.

— Парень, зачем ты вообще ко мне обратился? Легкие у тебя в норме… Что беспокоит? Я не понял.

— Простите, доктор… вы сказали — легкие в норме?!

— А что? Кашель мучает?

— У меня туберкулез.

Доктор так хохотал, что, казалось, больничные стены трясутся вместе с ним.

— Да кто тебе это сказал?

— Мой врач в Лос-Анджелесе. Я переболел воспалением легких, были осложнения, потом бронхит…

— Тогда поезжай туда. И проверься еще раз.

Дин потерял дар речи. Такого не может быть! Он позвонил своему врачу и все ему рассказал. Они договорились о встрече.

Пройдя необходимое обследование, Дин получил результат. Норма, как ему и говорили. За месяц до свадьбы Элис он выяснил все. Никто не знал о его пребывании в городе. Даже домашние.

У него было время подумать. Джен по-прежнему одна. Но где гарантия, что она все еще его любит и сможет простить? Дин знал только то, что чувствует сам. Ни одна женщина не заменит ему Дженнифер, она создана для него. И никто не займет ее места в его сердце и в его жизни. Оставалось выяснить, что об этом думает сама Джен.

Он нервничал как никогда, набирая ее номер трясущимися руками. Он заставил ее поверить в свое равнодушие, заставил страдать. Дин ненавидел сам себя. Джен серьезная, целеустремленная, она не из тех, кто легко влюбляется и так же легко забывает. Но кто знает…

Что-то подсказывало, что еще остался шанс вернуть прошлое, а значит, есть будущее. Но сомнения перевешивали. При одной только мысли, что у нее есть другой, ужас сковывал ему горло. Все, что угодно, только не это. Хотя вправе ли он ее в чем-то винить?..


Дженнифер задумчиво сидела у зеркала в своей спальне. Она вновь и вновь прокручивала в памяти телефонный разговор с сестрой Дина Стеллой. Та позвонила ей час назад и сказала, что Дин приедет на свадьбу Элис… Оказывается, Элис решила сделать ей приятное — это так на нее похоже — и прислала ему приглашение на свою свадьбу. Завтра она увидит его. Завтра…

Дженнифер смотрела на свое отражение. Она и впрямь похожа на любимую актрису Дина — Лопес, это он сам ей сказал… Те же черты лица, разрез глаз, фигура… Завтра Дин будет отчужденным, как при прощании… или, может быть, все окажется по-другому? Джен не знала, чего ждать от грядущего дня.

«Хоть бы он не приезжал», — вдруг разозлилась девушка. Она сидит здесь и думает о нем, как идиотка, а он… Ни звонка, ни письма за два года… небось и подружку себе завел. Она тоже пыталась встречаться с другими, но Дин не выходил у нее из головы.

«Я дура, — подумала Дженнифер, — круглая дура».

Дин Стэнтон бросил ее. Самолюбие оказалось для него важнее любви. Он не заслуживает ни одной ее слезинки. Он ничего не заслуживает… ничего.

Дженнифер глубоко вздохнула и закрыла глаза. По щеке скатилась слеза. Сколько их было за все это время? И не сосчитать. И все он.

«Я его ненавижу», — это было последнее, что она сказала себе перед сном.

2

Элис проснулась на рассвете. Она лежала в своей уютной постели, позевывая, и пыталась собраться с мыслями. В одиннадцать утра… через шесть часов она станет Элис Питерсон. Уже совсем скоро… Столько лет они ждали, и это свершится сегодня!

Она подбежала к туалетному столику. Элис никогда не нравилось, как она выглядит. Вот бы стать такой, как Джен… или Джери. Они обе такие яркие, а она… бледная, бесцветная… Что бы там ни говорил Тревис, она была не уверена в себе. Конечно, он любит ее, но, скорей всего, за душевные качества… Элис казалось, что он называет ее красивой просто из вежливости. Тревис такой милый… она не достойна его. Но она докажет ему и всем остальным, что он не ошибся, выбрав ее, а не одну из этих красоток, которые проходу ему не давали и в школе, и в университете. Элис не ревнива, но она готова была провалиться сквозь землю, видя, как очередная куколка заигрывает с ним. Ей казалось, она никогда не сможет с ними сравниться — с этими самоуверенными и расфуфыренными девицами Беверли-Хиллз. Она никогда не чувствовала себя здесь своей.

Элис слишком робкая, слишком простодушная для этого мирка. Ее отец разбогател, но остался простым человеком. Элис не умела выпендриваться и кривляться, как другие девчонки, дочки богачей, она чувствовала себя гадким утенком в школе Беверли-Хиллз, не замечая завистливых взглядов, которые лучше слов убедили бы ее в собственной привлекательности. Ее кожа была как персик, щеки покрыты нежным румянцем, волосы — просто белокуро-золотистая мечта, а глаза… Она не пользовалась косметикой, да и не нуждалась в ней. Ее красота была сказочной… какой-то несовременной. Элис казалась Золушкой среди размалеванных мачехиных дочек, которым никакие фешенебельные салоны красоты не помогут даже приблизиться к той высоте, которую по праву занимала она.

Сегодня Джен и Джери должны помочь ей нарядиться. Она страшно переживала, что не сможет держаться достойно, как подобает избраннице Тревиса… Он казался ей принцем из всех сказок мира.