– Женщинам не место в подобных заведениях.

– О господи! – всплеснула руками герцогиня. – Можно подумать, мужчины боятся проиграть женщинам, коль так рьяно пытаются от нас избавиться.

Граф поморщился, и Филипп рассмеялся:

– Это так, Уэйкфилд? Если вы расстроились, я с удовольствием займу ваше место. Ее светлость играет лучше, чем все вы вместе взятые.

К разочарованию Роберта, граф медленно опустился на свое место. Нет, было бы очень неплохо пустить Уэйкфилда по миру, но сейчас гораздо важнее контролировать стол.

– Сдавайте! – рявкнул Уэйкфилд.

Роберт сделал высокую ставку. Вскинув бровь, герцогиня отпустила остроумное замечание, однако подыграла ему, и за ними потянулись остальные. Марлоу проиграл и сделал ставку, равную общей сумме в банке, при этом чуть не выругавшись, однако успел прикусить язык, бросив взгляд на герцогиню.

– От женщин одни проблемы, – пробормотал Уэйкфилд.

Герцогиня улыбнулась.

– Уверяю вас, я и не такое слышала, но, как видите, жива и здорова.

– И тем не менее, – раздраженно заявил граф, – джентльмену негоже вести себя как пьяный матрос в присутствии дам. Что это за заведение такое?

– Ее светлость входила в члены клуба задолго до вас, – вступил в разговор Филипп. – Ах, прошу прощения, сэр! Вы ведь не член клуба, верно?

Уэйкфилд на мгновение замер, а потом начал медленно подниматься со стула:

– Да как вы смеете, ничтожный наглый…

– Какие-то проблемы? – Мистер Дэшвуд возник возле стала бесшумно, точно привидение, и повернулся к Уэйкфилду. – Вас что-то не устраивает, милорд?

На высоком лбу графа запульсировала жилка.

– Ужасно, когда женщины играют наравне с мужчинами. Один неудачный кон, и нам придется иметь дело со слезами и истерикой.

– Сомневаюсь. Но вы можете поиграть в кости. Кажется, за столом сейчас нет ни одной леди.

Роберт понадеялся, что сейчас-то Уэйкфилд уйдет, однако тот опустился на свое место и гневно уставился на карты.

– Как пожелаете, сэр.

Мистер Дэшвуд кивнул дилеру, чтобы тот раздавал карты.

Сумма денег в банке увеличивалась с невероятной скоростью. Роб намеренно проиграл один кон, чтобы поднять ставки еще выше. Уэйкфилд проиграл, за ним – Форестер. Марлоу избежал такой же участи лишь потому, что придержал козырную карту. Углубление в центре стола заполнилось фишками. Роберт время от времени поглядывал на Джорджиану, которая внимательно наблюдала за игрой и видел беспокойство в ее широко распахнутых глазах. Когда он взглянул на нее в очередной раз, за ее спиной стоял невесть откуда взявшийся герцог Вэр и не сводил глаз со стола.

Поскольку все сидевшие за столом подыгрывали друг другу, Форестер опять проиграл. По его взгляду на углубление в центре стола и оставшиеся фишки Роберт понял, что он проиграл больше, чем мог себе позволить. Ему нужно было внести сумму, равную совокупности всех ставок, и если бы он вышел из-за стола, то потерял бы все, что поставил до этого. Именно так «мушка» и разоряла: стоило хоть раз не рассчитать свои силы, и приходилось оставаться в игре до конца в надежде отыграть хоть что-то.

– Какие-то проблемы, Форестер? – поинтересовался Хитеркот.

Тот откашлялся.

– Э… да. Кажется… кажется, мне нужны еще фишки.

Виконт с досадой вздохнул:

– Тогда можете быть свободны. Сэквилл, запишите, сколько он проиграл. Долг можно вернуть завтра. Линдвелл, вы все еще желаете сыграть?

Форестер оторвал взгляд от центра стола с горой фишек и раздраженно заявил:

– Но я еще не вышел из игры!

Сэквилл фыркнул:

– Нет фишек – нет игры. Здесь не благотворительное общество.

– Я… я добуду еще фишек! – упорствовал Форестер. – Я попрошу кредит, но из игры не выйду.

– В таком случае оплатите сумму банка, – предложил Роберт и тут же добавил: – Но только не закладной на недвижимость, – вызвав дружный хохот Марлоу и Сэквилла, которые видели, как он обыграл Уинстона и тот поставил на кон дом, однако не знали, что произошло в Дербишире.

Форестер заглотил наживку, и лицо просветлело.

– Ставлю акции своей компании.

Сердце Роберта сжалось в предвкушении, Хитеркот замер, лорд Уэйкфилд прошипел что-то на ухо Форестеру, но тот лишь отмахнулся и попросил официанта принести перо и бумагу.

– Акции, – с сомнением протянул Роберт. – А какова их стоимость?

– Четыре сотни полностью покроют мой долг.

– А что у вас за компания? – сдвинул брови Томас. – Вы не можете поставить на кон свою долю в «Таттерсоллз».

Раскрасневшись от возбуждения, Форестер поставил свою подпись на векселе и подложил его в банк.

– Судоходная компания, милорд. Очень прибыльная. Вексель я, конечно, выкуплю.

Уэйкфилд окинул Форестера таким убийственным взглядом, что у Роберта не осталось сомнений: негодяй готов потратить деньги инвесторов.

И все же… теперь он у них в руках, как и его компания. Следующий кон Форестер начал в приподнятом настроении: шутил, смеялся, даже попросил официанта принесли еще одну бутылку портвейна.

Роберт веселился вместе с остальными, когда внес в банк пять тысяч фунтов – самую высокую ставку за вечер. Герцогиня предупредила, что нужно заставить свою жертву забыть об осторожности. Это маркиз Уэстмарленд умел делать блестяще. И теперь, когда это произошло, Форестер добавлял в банк все новые и новые векселя.

Но тут случилось непредвиденное. Герцогиня вдруг приложила руку ко рту и заметно побледнела. Вэр склонился над ней.

– С тобой все в порядке, дорогая?

– Да… да. – Софи откашлялась и сделала глоток воды из своего бокала. – В полном.

Герцог сдвинул брови, тихо сказал что-то Филиппу, и тот куда-то умчался. Игра продолжилась, но через несколько минут приступ повторился и герцогиня сжала голову руками.

– Софи?.. – тихо спросил герцог.

Она побледнела еще больше и огромными от страха глазами взглянула на мужа.

– Да… я… наверное, мне необходимо выйти на воздух, – проговорила она дрожащим голосом, опираясь на руку мужа, чтобы подняться со стула. – Джентльмены, прошу меня простить…

– Вы покидаете игру? – спросил Хитеркот, бросив взгляд на внушительную горку фишек перед ее местом.

Софи, словно извиняясь, посмотрела на Джорджиану в надежде, что та заменит ее и сумеет повернуть игру в нужную им сторону. Роберт взял в руки бокал с вином, чтобы скрыть смятение.

Проклятье! Куда подевался Филипп? Он, конечно, не шел ни в какое сравнение с герцогиней, но знал, какую цель они преследуют…

– Да, я сыграю вместо тебя, – неожиданно выпалила в наступившей тишине Джорджиана.

Уэйкфилд вскочил и в бешенстве выкрикнул

– Ни за что! Закрой рот и помни свое место!

– Лорд Уэйкфилд, – раздался спокойный и невероятно холодный голос владельца заведения, и за столом сразу же воцарилась тишина. – Эта леди наш гость и имеет такие же права, как вы. Кто-то из присутствующих здесь против ее участия в игре?

Уэйкфилд смотрел на сестру так, словно хотел задушить.

– Не я, – первым ответил Томас.

– Я тоже не против, – отозвался Хитеркот, бросив взгляд на Роберта, и тот лишь кивнул.

Форестер пожал плечами, и Уэйкфилду ничего не оставалось, кроме как опуститься на стул, скрипнув зубами от злости.

Мистер Дэшвуд обошел стол.

– Можете быть свободны, Картер, я сам раздам карты.

Хозяин клуба занял место дилера, чем поверг всех присутствующих в шок. Роберт не мог решить, продолжать игру или отказаться от задуманного. Такого не было ни разу, чтобы Дэшвуд принимал участие в игре. Неужели что-то вызвало его недовольство?

Хозяин клуба взял карты, и они словно ожили в его длинных пальцах.

– Так вы играете, миледи?

Роберт перевел взгляд на Джорджиану и не на шутку испугался. С округлившимся от ужаса глазами, бледная как смерть, она едва заметно кивнула.

– Да…

Девушка села за стол на место Софи, и Дэшвуд принялся раздавать карты.


Господь всемогущий, что она наделала?

Из-за отчаянно колотившегося сердца Джорджиана почти не могла дышать. Этот план предложила Софи, которая всегда знала, где какая карта находится, и умела просчитывать исход почти каждого кона, но ей стало плохо, и этого они не учли. Так что продолжать игру придется Джорджиане.

– Какие козыри? – чтобы хоть немного успокоиться, спросила девушка.

Их с Робертом взгляды встретились.

– Черви.

Кивнув, Джорджиана взяла свои карты. Они оказались вполне приличными, и она неплохо сыграла кон.

Она не знала, как долго они играли. От напряжения болели костяшки пальцев – с такой силой она сжимала карты, – а в голове крутилась единственная мысль: «Только бы не проиграть». Ей было не обязательно выигрывать, а вот проиграть она не могла. Пока ей везло: карты чудесным образом вписывались в игру, и она играла вполне приемлемо, – ну а если уж удача отвернется, всегда можно выйти из игры. Эта мысль успокоила и вернула ей присутствие духа.

– Сдаю карты последний раз, – объявил мистер Дэшвуд.

– Нет! – воскликнул Форестер, пожирая безумным взглядом огромный банк в центре стола. – Еще рано!

По окончании игры банк должен быть разделен между всеми игроками в зависимости от количества выигранных ими взяток. Уэйкфилду удача быстро изменила, он то и дело проигрывал, так что на столе перед ним осталась лишь жалкая кучка фишек, а вот Форестер поставил на кон несколько сотен акций своей компании.

Хозяин клуба был непреклонен:

– Заведение закрывается в четыре часа.

Джорджиана собиралась выйти из игры. До сих пор ей удавалось не проигрывать, но и от выигрыша была далека. Сумма банка выросла до неприличных размеров. Голова девушки раскалывалась от необходимости запоминать и в уме просчитывать ходы, а внутренняя часть лифа промокла от пота. «Возьми карты и выйди из игры, – внушала она сама себе. – Пусть с Форестером покончат мужчины». Он подписал уже несколько векселей, и теперь эти листки бумаги, словно предвестники его краха, белели в горе фишек.