— Хочешь это проверить?


***


«Дождя не было», — подумала девушка, лежащая на тротуаре лицом вниз. Асфальт сухой. Тогда почему у нее мокрая голова? Она смотрела на свои пальцы, судорожно подергивающиеся возле лица, и пыталась приказать им подняться и ощупать голову. Рука не послушалась. Наверное, не нужно было так напиваться. Как это произошло? Как получилось, что она лежит на улице с мокрыми волосами? Затылок пульсировал болью. Странный, усиливающийся с каждой секундой запах меди вызывал тошноту.

Кто-то насвистывал совсем рядом. Знакомый мотив... Обычно услужливая память в этот раз почему-то отказала в доступе.

— Ай-яй-яй, как нехорошо, — сказал голос, прекратив свистеть. — Ты разбросала все свои покупки.

Влажные волосы спадали на лицо, не давая возможность разглядеть человека, передвигающегося вокруг нее и собирающего жестяные банки с изображением кошек обратно в бумажный пакет. Наверное, он пришел, чтобы помочь ей. Она хотела сказать: «Помогите мне», — но из горла вырвался лишь невнятный хрип.

— Прости, я не расслышал, — владелец голоса присел перед ней на корточки.

Он положил на асфальт какую-то штуку, которая шумно звякнула, и пакет с кошачьим кормом, а затем, протянув руку в черной перчатке, прикоснулся к ее щеке.

— По...гите...не, — язык не слушался.

— Ну конечно! Конечно, я помогу тебе! — засмеялся он, отводя влажную прядь ее волос за ухо.

Она не увидела его лица, потому что не смогла поднять глаза. Прямо перед ней были ботинки. Коричневые. Потертые. Старые ботинки на толстой подошве. Еда для Мисси в бумажном пакете. И предмет, название которого она смогла вспомнить не сразу. Почему это казалось таким важным?

Девушка напрягла все силы, и ответ пришел. Молоток. Странно. Она совершенно точно не покупала молоток. Зачем он ей?

Голос снова начал насвистывать знакомую песню. Раскат грома разорвал ночь, и небо разверзлось над ними, прерывая его мотив. Какой знакомый мотив...

— Ах, как нехорошо! — сказал голос. — Я совсем не хочу, чтобы ты промокла.

Сильные руки перевернули и подняли ее, и мир закружился вокруг, грозя исчезнуть. Шум в ушах усилился, к горлу подкатила тошнота. Прохладные капли дождя стекали по лицу, унося с собой запах меди и давая облегчение разгоряченной коже. Он донес ее до машины и уложил внутрь, продолжая свистеть. Свистеть... Мелодию... Рождественскую песню. Она вспомнила!

«Но сегодня же не Рождество. Сегодня не Рождество!»

Элис хотела протянуть к нему руку и сказать, что вспомнила песню, которую он насвистывает, но не успела. Крышка багажника над ней захлопнулась.


Глава 21

— Так, давление слегка понижено, температура в норме, — доктор отложил градусник и посветил маленьким фонариком ей в глаза. — Замечательно.

Сэм впилась в край постели ногтями, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в горло врачу. Умом она понимала, что мистер Сэндлер не имеет никакого отношения к пережитым ею проблемам, наоборот, он пытается помочь, но рефлексы вопили о возмездии. С каждой секундой терпеть его прикосновения становилось все труднее и труднее.

— Теперь не могли бы вы лечь, юная леди?

— Зачем?

— Я бы хотел вас осмотреть еще раз, поэтому мистеру Грею лучше выйти, — доктор оглянулся и посмотрел на Тома, преспокойно читающего журнал в кресле.

Тот равнодушно пожал плечами и уже собирался покинуть комнату, как вдруг она остановила его.

— Нет. Не нужно уходить, — голос предательски задрожал.

Идиоты! Неужели не ясно, что если она останется наедине со старым врачом, трогающим ее тело, кто-то вполне может пострадать? И это будет не она. Точно. На этот раз это будет не она.

Грей, остановившийся в дверях, окинул ее внимательным взглядом и слегка кивнул, как будто умел читать мысли.

— На сегодня никаких осмотров, док.

Седые брови мужчины взметнулись вверх, но он ничего не ответил. Убрав медицинские принадлежности в сумку, мистер Сэндлер достал блокнот и ручку.

— Позвольте задать вам несколько вопросов.

— Валяй, — бросила Сэм, расслабившись.

— Какие препараты вы принимали за последние несколько дней?

— Я, по-твоему, похожа на ясновидящую? Откуда мне знать, что эти мозгоправы мне кололи?

— Хорошо. Тогда опишите свое состояние после приема лекарств. Что вы чу...

— Пофигизм, — перебила его она. — Или сон.

— То есть, либо вы чувствовали апатию ко всему, либо засыпали?

— Ну да.

Он что-то записал в блокноте.

— Как вы чувствуете себя сейчас?

— Я в порядке.

Сэндлер вздохнул.

— Чем скорее я узнаю правду, тем быстрее поставлю вас на ноги.

— Окей. Мне хреново, ясно? — сдалась Саманта. — Все тело болит, желудок скручивается в узел, а голова просто раскалывается. И единственное, чего я сейчас хочу, — это покончить с этим поскорее и убраться отсюда.

— Ясно, — врач захлопнул блокнот и встал. — Я бы хотел провести несколько тестов, но оставим это на потом. Давайте договоримся. Я дам вам таблетку от головной боли и сделаю укол. Это поможет вам прийти в норму. Вы, в свою очередь, пообещайте мне, что проведете весь день в постели.

— Хм.

— Вот и прекрасно. Я приду завтра, чтобы сменить повязки.


***


Когда дверь за мужчинами закрылась, силы оставили ее.

«Пара дней ничего не изменит», — сказала она себе. Ей просто нужен отдых. Как давно она не отдыхала по-настоящему? Наверное, уже тысячу лет. Слишком о многом нужно было позаботиться.

Воспоминания принесли образ Джимми. Худое скрюченное тело, лежащее на холодном кафельном полу в луже блевотины. Рядом старый шприц с ржавой иглой. Бедняжка Джимми Хендрикс умер таким молодым. Он стал первым призраком, преследующим ее во снах. Но не мучил ее, нет. Он лишь смотрел на нее с грустью во взгляде. В отличие от других...

Сэм мысленно перенеслась из грязной ванной комнаты в дом, где провела часть своего детства. Ужасную часть. В синих глазах полыхнуло пламя. Это было совсем не сложно… «Здравствуй, папочка, я соскучилась по тебе. Давай выпьем за встречу». Постель, облитая бурбоном, вспыхнула мгновенно, объяв огнем бесчувственное тело спящего отчима.

Сэм даже погрела руки, протянув к желтому пламени ладони, прежде чем навсегда покинуть ненавистное ранчо.


***


— Не угостишь коньяком, Грей? Что-то у меня давление пошаливает в последнее время.

Том подошел к бару и налил доктору выпить.

— Как она? — спросил он, протягивая бокал.

— Дела лучше, чем я подумал в начале. Скорее всего, ей давали снотворное и транквилизаторы, — он сделал глоток и зажмурился. — Если ты говоришь, что она провела там четыре или пять дней, то привыкания быть не должно. Синяки и ушибы заживут быстро. Меня немного беспокоят ее руки, но если вовремя менять повязки, думаю, следов не останется.

— Что с ее мозгами? Как-то же она попала в психушку.

— Я не психиатр, но могу сказать, что у девчонки железная психика. Сейчас она зла и надломлена, у нее стресс, в конце концов. Но она не псих, если ты об этом. Завтра я проведу кое-какие тесты и смогу более объективно оценить ее состояние. Возможно, в дальнейшем ей понадобится психоаналитик, который поможет разобраться в себе. А пока могу посоветовать лишь отдых, хорошее питание и сон. Тебе порекомендовать сиделку?

— Сам справлюсь, — обронил Том.

Доктор допил коньяк и хитро улыбнулся.

— Даже не смотри на меня так, док. Ты же видел эту стерву. Она съест любую сиделку с потрохами и не подавится!

Сэндлер поднял свою сумку и пошел к выходу.

— Она не стерва, сынок, — сказал он в дверях. — Ее просто нужно приручить. И тогда ты увидишь, что она нуждается в заботе больше, чем кто-либо.

Мужчины пожали руки, и врач ушел.

Грей поплелся на кухню с твердым намерением приготовить завтрак. Поджаривая бекон, он размышлял о прошедшей ночи. В памяти всплыла четкая картина — ее израненная рука, описывающая полукруг, звон разбивающегося стекла. «Прикоснешься ко мне хоть пальцем, и кто-то из нас прольет много крови». Когда он объяснил ей, что является другом Дэвида, она выругалась себе под нос:

— Чертов Сандерс! Достал все-таки меня!

Он спокойно сел в свое кресло.

— Этот, как ты говоришь, чертов Сандерс с недавних пор стал мужем твоей сестры.

— Значит, Лиззи все-таки вышла замуж за кобеля? — Казалось, эта новость ее ни капли не интересует.

— Да. И сейчас они в Париже. Медовый месяц.

Сэм фыркнула. Том заметил, что ее рука снова начала подрагивать, но не подал виду. Если хочет, пусть держит этот стакан, пока пальцы не отвалятся. Ему-то что.

— Слушай, твоя родная сестра вышла замуж за любимого человека. Она беременна. Ты не могла бы порадоваться, как нормальный человек?

— Чему? Тому, что ты собираешься держать меня здесь, как в тюрьме, а потом обвязать красной лентой и преподнести им в качестве свадебного подарка?

— Я сказал, — он начал злиться, — что твоя сестра беременна. При чем здесь ты? В тебе я вижу человека, которому нужна помощь. И все.

— Когда они возвращаются? — спросила она после долгой паузы.

— Не знаю, — солгал Грей. — Через несколько дней или больше.

— Лиззи знает, что я здесь?

— Ты шутишь? Хочешь, чтобы твоей беременной сестре сказали, что тебя нашли в дурдоме в полумертвом состоянии? Дэвид не допустит этого.

— Ладно, — Саманта поставила остатки стакана на тумбу. — Теперь, если ты исчезнешь, я смогу, наконец, поспать. Но предупреждаю, Мистер Томас Грей, не вздумай меня трогать.