Розамунда Пилчер - Спящий тигр

Наконец она вплотную приблизилась к нему. На Джордже были его обычные поношенные просоленные джинсы, но задний карман выглядел подозрительно квадратным и жестким, словно в нем лежала небольшая книжка или открытка… Он все еще ожесточенно лупил по клавишам, однако, когда Селина потянулась к карману, моментально выбросил руку за спину и хлопнул ее по ладони.

Паника исчезла. Селина рассмеялась — от облегчения, от счастья, от любви. Она обхватила его руками за шею и чуть не задушила в объятьях, повторяя:

— Ты нашел его! Он у тебя! И ты прятал его, бессовестный!

— Хочешь забрать паспорт назад?

— Нет, если только ты не собираешься отослать меня в Лондон с Родни!

— Не собираюсь, — ответил Джордж.

Она поцеловала его, а потом потерлась своей нежной щекой о его, жесткую и заросшую щетиной; его лицо не было гладко выбритым, надушенным — нет, оно было все в морщинах, загорелое, обветренное и до боли знакомое, как и эта выгоревшая на солнце хлопковая рубашка. Она сказала:

— А я не собираюсь уезжать.

Он успел напечатать целую страницу. Селина уперлась подбородком в его макушку и спросила:

— Что ты пишешь?

— Синопсис.

— Новой книги? О чем она?

— О путешествии по Эгейскому морю.

— А какое название?

— Не имею представления, но я посвящу ее тебе.

— Книга будет хорошая?

— Надеюсь. Собственно, у меня созрел замысел и третьей книги. На сей раз это будет роман. — Он взял ее за руку, обвел вокруг стула и усадил на краешек стола лицом к себе. — Про парня, который живет себе в тихом местечке, никого не трогает, занимается своими делами. Но тут появляется девушка. Помешанная на нем. Ни за что не оставляет его в покое. Умудряется рассорить с друзьями, тратит все его деньги, провоцирует на пьянство. Он превращается в развалину, становится изгоем…

— И что происходит в конце?

— Они женятся — что же еще. Она вынуждает его жениться. Обманом. Он загнан в ловушку. Трагично, ты не находишь?

— По-моему, никакой трагедии.

— А по-моему, еще какая.

— Джордж, мне не почудилось? Ты что, делаешь мне предложение?

— Ну, раз уж я ужасный человек, то и способ делать предложение у меня тоже ужасный, но ты права — это именно оно. И еще я прошу прощения за вчерашнюю ночь. И я тебя люблю.

— Знаю. — Она наклонилась и поцеловала его в губы. — И я ужасно рада.

Она поцеловала его снова, а он отодвинул от края стола пишущую машинку, встал и заключил ее в объятия. Через некоторое время Селина сказала:

— Надо будет сообщить Агнес.

— Она не примчится сюда и не будет ставить нам палки в колеса?

— Конечно, нет. Она тебя полюбит.

— Надо будет отправить ей телеграмму. Из Сан-Антонио. Сегодня же вечером, чтобы она узнала все от нас, а не от Родни Экланда. И раз уж мы будем в городе, то нанесем визит английскому священнику и узнаем, когда сможем обвенчаться. Надо будет попросить Рудольфо выступить в роли друга жениха.

— А я позову в подружки Хуаниту.

Хуанита! Они совсем забыли о ней. Смеясь, они рука об руку вышли на террасу, перегнулись через ограждение и стали громко звать ее. Но Хуанита была гораздо более прозорливой, чем порой казалось, и интуиция редко ее подводила, так что она уже шла к ним через садик, как всегда с достоинством, широко улыбаясь от удовольствия, и протягивала руки, чтобы заключить их обоих в объятия.

— Читатели интересуются, когда Вы начали писать?

— Я начала писать в школе. Это было именно то, чем мне хотелось заниматься. С шестнадцати лет я писала рассказы и отправляла их в журналы, откуда ни разу не пришло отрицательного отзыва. Однажды я получила очень приятное письмо от редактора сразу трех женских журналов с теплыми словами в мой адрес. Там говорилось: вы еще не совсем овладели мастерством, но у вас есть талант; ваши рассказы пока не годятся для продажи, но скоро они будут хорошо продаваться, так что в будущем прошу присылать мне все, что вы напишете. Это стало прекрасным началом. Когда мне было восемнадцать, началась Вторая мировая война, я служила в Женской службе Британского Королевского флота и написала рассказ. Этот рассказ я отослала домой отцу, а он отправил его одной женщине, и она заплатила за него. Так все и началось.

— Как Вы считаете, в чем секрет успеха ваших произведений? Были ли Вы изначальны нацелены на коммерческий успех?

— Нет, я никогда об этом не мечтала, не питала надежд, связанных с успехом. Просто мне хотелось писать. Я всегда много читала, в том числе очень много коротких рассказов в американских журналах во время войны. Это было своего рода исследование рынка. Очень скоро я освоила азы мастерства, а так как все время писала, то постепенно становилась увереннее в собственных силах. В двадцать один год я вышла замуж и переехала в Шотландию. Я подумала, что хорошо бы иметь профессию, которая позволила бы зарабатывать немного денег. И вместо того чтобы искать работу, я приобрела пишущую машинку и бумагу и с тех пор не останавливалась.

— Как Вам удавалось совмещать работу и семью, она ведь у Вас большая?

— Да, у меня четверо детей. И я работала на кухне, писала на кухонном столе. Дети были очень маленькие, а если бы я работала в офисе… Им ведь часто что-то требовалось, и я всегда была рядом. Им нравилось, что я дома, они спокойно играли в комнатах или в саду. Конечно, в то время я была страшно занята, проворачивала кучу дел, но было очень здорово! Писательство стало для меня убежищем, побегом от повседневности, способом отключиться.

— Вы действительно верите в то, что можно успешно совмещать семью и карьеру, быть работающей мамой?

— Не думаю, что мне бы удалось совмещать работу и воспитание детей, если бы я работала в офисе. Я искренне восхищаюсь людьми, которым это удается. Это действительно очень сложная жизнь, особенно если в вас силен материнский инстинкт… Поэтому я не верю в возможность полного равенства полов, ведь у женщины есть особенная связь с ее детьми, которой нет у мужчины.

— Расскажите о своем самом известном романе «Семейная реликвия». Можно ли сказать, что он автобиографичен?

— Нет, это не так. Как это ни странно, я написала «Семейную реликвию», когда мне было около шестидесяти. Я смогла бы написать ее раньше, но у меня не хватило бы опыта. Это роман о местах, где я жила ребенком, где я выросла, и все в этом духе. Роман не автобиографичен, но в нем описывается артистическая среда и тот достаточно богемный образ жизни, который мне очень хотелось вести во времена моего детства, моей юности.

— Ваши книги всегда полны оптимизма. Даже если герой в конце погибает, каким-то образом читателю передается потрясающее чувство позитивной энергии. Как Вам это удается? Удалось ли Вам самой сохранить это чувство справедливости, уверенность в том, что жизнь расставит все по местам и всем воздастся по заслугам, что все будет хорошо, что всем нам нужно быть оптимистами?

— У меня, как и у всех, в жизни было много трудностей. Два года назад не стало моего мужа. До этого у меня всегда был партнер. Мы были женаты больше шестидесяти лет. Как-то удалось пережить трудные времена, пройти через них. Постепенно плохое остается в прошлом. Жизнь состоит из черных и белых полос, трудные времена неизбежны, и вы обязаны пройти через них. Я думаю, мы рождены с природной способностью преодолевать стресс, для этого не нужна какая-то помощь извне, может быть, нужны возможность выговориться, немного сочувствия и понимания, но самом деле — вы один на один с собой и должны справиться со всем самостоятельно. И жить дальше.

— Есть ли прототипы у ваших героев? Как Вы придумываете персонажей, откуда берете идеи?

— Я прожила очень долгую и очень насыщенную жизнь. Много путешествовала, у меня много друзей, мне в этом повезло. До замужества я служила и познакомилась с огромным количеством людей. Многие из них были очень интересными. Вы создаете характеры, «собираете» черты чьей-то внешности в образ постепенно, иногда вы встречаете кого-то с интересным лицом… А если вы писатель, то часть вашего мозга впитывает интересную информацию, интересные детали и раскладывает их по файлам в вашей памяти как компьютер таким образом, чтобы можно было извлечь эту информацию на свет Божий, когда она вам понадобится.

— Как успех, пришедший с «Семейной реликвией» и многими другими книгами, повлиял на вашу жизнь? Что-то изменилось?

— Все изменилось после «Семейной реликвии». Внезапно у меня появились деньги в таком количестве, которого у меня никогда не было. До выхода «Семейной реликвии» я уже достаточно прилично зарабатывала, но не была богатой. После «Семейной реликвии» я стала богатой. Я не слишком материалистична, мне не нужно много одежды, автомобилей, поездок на курорты… Но у меня четверо детей, и мне удалось помочь всем им встать на ноги, сделать так, чтобы у них был достойный уровень жизни.

— И у Вас не появилось звездной болезни? Успех не ударил в голову, не захотелось внезапно купить что-то невероятное?

— Нет, нет. Я почувствовала необычное беспокойство. Думаю, так случилось потому, что я не хотела выглядеть глупо, не хотела неправильно отнестись к этой лавине денег, которая внезапно обрушилась на нашу семью… Мы всегда жили не скромно, но довольно просто… Мы не ездили куда-то на безумно дорогой курорт, не устраивали роскошных вечеринок… Мы с мужем были достаточно обыкновенными людьми, никому из нас не было нужно все это. Мы путешествовали, делали все, что обычно делают люди, — наслаждались жизнью. Я чувствовала, что лично мне, на себя, деньги на самом деле не нужны.