– Я никогда не думала, что это так просто, – сказала она. – Делать, жить и ощущать так много. И тогда чувствуешь себя прекрасно. И все хорошо.

Анна посмотрела на его стройное тело, вытянувшееся рядом с нею. Одна рука была еще у него под головой, он ей улыбался. И она почувствовала, что снова в ней разливается желание. Теперь это чувство стало знакомым и Анна приветствовала его, потянувшись, как кошка на солнце. Ее кожа приобрела такую чувствительность, что, казалось, ветерок оставляет на ней следы; женщина ясно слышала каждый всплеск волны о борт яхты; совершенно отчетливо различала неясные контуры яхты и подушки, разложенные под ними. Как чудесно, что все было таким ясным и что она была частью этого.

– Жадная, – прошептала Анна, с улыбкой склоняясь над Джошем. – Никогда не думала, что я такая жадная.

Его рука скользнула под ее халат, лаская ее грудь.

– Я люблю это в тебе.

Она развязала пояс халата Джоша, распахнула полы и наклонилась, как раньше. Но теперь в ее движениях, не было холодной точности, ни тени прошлого. Было только ее желание. И ее любовь. И Джош. Она согнулась над ним, двигаясь медленно, как во сне, нащупывая свой путь, делая это таким же новым, как прикосновение ее пальцев к его коже.

Она поцеловала темные волосы на его груди. Его сердце гулко стучало под ее губами, а она неустанно двигалась, скользя кончиком языка по его гладкой коже.

– Анна, любимая.

Слова растягивались, длинные и тихие. Ее руки провели по его бедрам, груди коснулись ног, и осторожно, тихо она взяла его в рот. Она заполнила себя его плотной, живой теплотой, глубоко втянула в себя и забылась в чувствах, которые овладели ею, приподнимали ее и открывали все, что они должны были познать вместе. «Я никогда не знала, что это так просто. И все будет таким, как должно быть». Больше не было закрытых дверей, морозных дней. Она была свободна, жива и разбужена. Радостный смех вырывался из ее горла.

Джош поднял ее, посадил сверху, раскрывая халат. Анна низко наклонилась, чтобы поцеловать его. В них была такая необузданность, какой они не знали раньше, страсть и нетерпение подгоняли их. Пальцы Джоша проникли в нее, яростно проталкиваясь, а Анна закусила кожу у него на шее, словно недостаточно было способов слиться с ним. Они смотрели вниз, где его член исчезал в ней, появлялся снова, блеснув в слабом свете, только чтобы снова погрузиться в нее, все быстрее и все с большим пылом, пока они вместе не вскрикнули. Медленно, как будто спускаясь с горы, они вместе затихли, потом расслабились, легли, вытянувшись и, наконец, успокоились. Они долго лежали молча. Анна лежала вдоль тела Джоша, закинув на него ноги, прижав губы к пульсирующей жилке на его шее. Женщина охлаждалась, кровь уже не так быстро бежала в жилах, но она все еще была полна богатств, представших перед ней впервые. «Я хочу укутать тебя в бархат и шелк... всю роскошь чувств, которых ты так долго была лишена»...

– Я чувствую себя в такой роскоши, – сказала она с долгим вздохом. – Как будто я прихожу домой промозглым вечером, и в комнате горит камин, есть длинное мягкое платье, какое-нибудь горячее питье, и знаю, что меня ждут и я здесь живу.

Она соскользнула на подушки рядом с Джошем, свернулась клубком в его руках, положив ладонь ему на грудь. Она закрыла глаза, укутанная глубокой темнотой, которая скрывала их от посторонних глаз, как в шалаше. Потом она услышала голоса и вскочила.

– Они поднимают якорь, – сказал Джош, сел рядом с нею, запахнул ее халат и завязал его, потом сделал то же самое со своим.

– О, Джош, какое небо, – удивленно воскликнула Анна, оно было бледно-серым с полосами розового, персикового и фиолетового цвета, сменившимися на оранжевый и золотистый цвета пустыни. Нил покрылся длинными волнами ряби, в которых отражалось солнце. Из города доносился крик муэдзина, который, как творение ночи, только что проснулся и восхищался красотой мира на восходе солнца.

– Сколько красоты, – тихо сказала Анна. – Сколько жизни. – Она встала у борта яхты, наблюдая за людьми, начинающими свой день среди домишек и пыльных улиц города. – Джош, я совсем не хочу спать, может быть, мы сойдем на берег и побродим?

Он рассмеялся, стоя рядом, обняв ее одной рукой.

– Куда только ты захочешь. Но времени у нас мало, мы не можем делать остановки ради всего, что видим. С остальными частями света мы разберемся на следующей неделе.

Анна обвила рукой его талию и прислонилась головой к плечу. Босые, в белых халатах стояли они под золотисто-голубым небом, смотрели на берег, пока «Хапи» скользила по глубоким водам Нила, набирая скорость. Подул ветерок. По обоим берегам реки высокие банановые деревья с огромными блестящими листьями окаймляли русло. Крестьяне шли на свои поля, изобильные и плодородные, ограждающие Нил от бесплодной, враждебной пустыни. Яхта ровно и плавно скользила между этими длинными полями, которые символизировали торжество жизни. Джош и Анна стояли, обнявшись. Он улыбался ее сияющим глазам.

– С добрым утром, моя любовь, – сказал Джош.