Арина Ларина - Справочник по мужеводству

– Не хочу танцевать, – замотал головой кавалер. – Лучше посидим.

Приехавший через полчаса Рыжиков обнаружил Люду с Матвеем в обнимку спящими на диване сидя. Бесцеремонно сграбастав любимую, Женя понес ее к машине. Матвей, потерявший опору, упал, осовело повел глазами, потом вытянул ноги и снова заснул.

Валентина Андреевна, которой Женя позвонил с полпути, елейным голоском предложила рыцарю забирать чадушко к себе.

– Георгий Иванович у нас сегодня опять не в форме, я двоих алкашей в одной квартире не вынесу, – пожаловалась она. – Пусть эта паразитка у тебя переночует.

Женя не любил, когда Михайлова спала в его квартире. Это бывало редко и, как правило, в нетрезвом виде. Всякий раз соблазн воспользоваться ситуацией был слишком велик, и Рыжиков страдал, ругая себя за нездоровую порядочность. Ведь одна ночь могла все изменить. Увы, не было гарантии, что все изменится в нужную сторону. Лучше уж оставаться в друзьях, чем вообще вылететь из обоймы.

Утро ударило по глазам июньским солнцем, а по затылку – чудовищной головной болью.

– А-а-а, – простонала Люда. – Люди, плохо мне.

– Хорошо, что я на тебе не женился, – Женя, мрачно хмурясь, принес воды с алка-зельцером. – Спиваешься ты, Михайлова.

– Гадость какая, – сморщилась Людмила, но лекарство допила. – Хочешь, поцелую?

– Умойся сначала, а потом я еще подумаю, стоит ли с тобой целоваться.

– У-у-у, зануда. Да я потом и не захочу.

– Вот расстройство-то, – язвительно парировал Рыжиков. – Как я без твоего поцелуя жить-то буду – ума не приложу.

– У меня дело к тебе.

– Я вчера слышал уже, только ты была не в состоянии формулировать. Поэтому я ничего не понял, кроме того, что ты можешь сочинять стихи. Ничего, кстати, мне понравилось. Только мата многовато.

– Я тебе читала стихи? – не поверила Людмила. – Ты хоть запомнил? Это же на уровне подсознания было!

– Тебе бы подсознание проветрить не мешало, – деликатно намекнул Евгений. – Все рифмы матерные. И не запомнил я, уж извини. Не подумал, что это шедевр.

– Это от примитивности, – пояснила Люда. – Ты слишком приземленный и мыслишь банально.

– Ты, когда в следующий раз нажрешься, – вспылил Женя, – вызывай кого-нибудь другого! А то, я смотрю, моя примитивная сущность годится только для извоза перепивших тел.

– Се ля ви, – печально подтвердила Людмила. – Но я свое тело могу доверить только тебе. Ладно, хватит лирики.

– Это была лирика? – хмыкнул Рыжиков. – Возвышенная ты, однако, натура!

– Ты даже не представляешь, насколько я возвышенная. Короче, так. Была там вчера одна тетка, типа поэтесса. Жуть, что она ваяет…

– Тоже матом?

– Не перебивай, Рыжиков. У меня голова болит и мысли расползаются. В общем, она пишет муру, но эту муру напечатали. Я всю ночь думала…

– Да что ты врешь! Ты храпела, как танк, и дважды падала с кровати! – заржал Женя. – Я из-за тебя не выспался абсолютно.

– Не занудничай. Значит, я вчера додумалась, не суть. В общем, так. Миллионы женщин мучаются, не зная, как выйти замуж правильно. Миллиарды маются со всякими неподходящими уродами только потому, что в молодости из-за неопытности сделали неправильный выбор. Вот, Дашка, например. Ну, что она будет делать с этим мачо, с этим зазнавшимся гусем? Мучиться она будет! И, вполне вероятно, всю оставшуюся жизнь. А почему она его выбрала?

– Вероятно, в нем есть «полет», – съязвил Рыжиков.

– Это ей только кажется, что в нем есть полет, – не оценила шутку Людмила. – На самом деле там центнер апломба и мужского самомнения. А Дашка простая, хорошая девочка. Ей бы такого, как ты.

– Выгнать тебя, что ли? – задумчиво протянул Евгений. – Уж больно ты наглая.

– Погоди, сейчас сама уйду, только договорю. Я Дашке объясняла-объясняла, а она все равно не слушает. Зато читает всякие книжонки и статьи «Как заманить жениха в загс», «Как охотиться на миллионера» и всякую подобную чушь. Так вот, я тоже решила написать книгу. Поделиться опытом, понимаешь?

– Каким опытом? – потрясенно уставился на нее Рыжиков. – Михайлова, очнись! Откуда у тебя опыт, ты ж замужем ни разу не была!

– Чтобы понять, как правильно переходить дорогу, совершенно необязательно предварительно попадать под грузовик, – резонно заметила Люда. – Рыжиков, надо мыслить шире. Со стороны все видно гораздо четче и яснее. И формулировать проще. Вот когда в ситуации уже варишься, посмотреть на себя и окружающих объективно не получится, как ни тужься. Ты, например, тратишь на меня время, переживаешь, а все это субъективный подход. Тебе бы найти девочку по себе, без претензий – и жить счастливо. Так нет, возишься со стервозной престарелой кобылой, к тому же пьющей и не отвечающей взаимностью. Это стереотип. Ты вбил в голову, что тебе нужна именно я, а это нерациональный подход к жизни, которая дается один раз. Понимаешь ты, Рыжиков? Один! Ты должен увидеть все мои дефекты и правильно оценить их совокупность, а женщины после прочтения книги должны увидеть все мужские недостатки и тоже оценить все в комплексе. Только со стороны можно делать правильные выводы.

– Я думал, что давным-давно оценил твою дефективность, Милка. Но был не прав, погорячился. Даже и представить себе не мог, что ты в своем феминизме дошла уже до писания трактатов. Знаешь, Михайлова, пожалуй, это не лечится. Очень тебе сочувствую.

– Знаешь, что ты можешь сделать со своим сочувствием? – прищурилась Людмила.

– Ой, знаю, не надо обогащать мой скудный словарный запас. Я уж лучше обойдусь тем, что накоплено за долгие годы общения с тобой, – замахал руками Евгений.

– В общем, я теперь буду писателем. Ты горд знакомством?

– Не то слово. Просто раздавлен свалившимся счастьем. Автограф дашь?

– Не ерничай, – отмахнулась Люда. – Я все продумала…

– Да когда, Милка? Когда ты могла все продумать? – Рыжиков чуть не заплакал. – Когда с этим хмырем мордатым браталась? Или когда на моей кровати храпела? Ну, когда ты станешь нормальной бабой, как все?

– Никогда, Рыжиков! Рожденный летать не поползет, и не жди! Я не баба, а женщина с большой буквы. Ясно?

– Писательница фигова, – пробормотал Женя, трагически вздохнув. – Надоела ты мне, Михайлова, хуже горькой редьки.

– И ты мне, – согласилась Людмила. – Так вот. По логике, если эту ненормальную девицу издали, и даже у нее, если не врет, есть читатели и почитатели, то знаешь, какое будущее у моей книги?

– Страшно представить, – мрачно буркнул Рыжиков. Ему не хотелось, чтобы Люда становилась писательницей. Ему вообще смертельно надоело ждать, пока она вернется с небес на землю и перестанет строить из себя невесть что.

– Объясняю. Если даже стихи без смысла и рифмы можно читать, то справочник для невесты оторвут с руками. Потому что невест у нас ровно столько, сколько половозрелых женщин. Даже замужние тетки не перестают считать себя невестами, так как недовольны выбором и отравлены враждебным влиянием неправдоподобных сериалов. Это будет бестселлер.

– Славы захотела?

– Нет, Рыжиков. Справедливости. Женщины должны иметь право и возможность выбора. Это будет памятка для каждой, лоцманская карта, которая подскажет, как пройти по виражам фортуны и не сесть на мель. Или не затонуть вообще. Потому что неудачное замужество, обремененное детьми, – это мель. Я помогу всем женщинам стать счастливыми. Оцени идею.

– Когда будешь получать Букеровскую премию, не забудь пригласить на церемонию. – Рыжиков с состраданием посмотрел на Людмилу и вежливо напомнил: – Тебя дома ждут. Сегодня воскресенье, и у меня планы. Я не могу тут до вечера восхищаться очередной белибердой, стукнувшей тебе в голову.

Судя по лихорадочному блеску глаз и отсутствующему выражению лица, в мечтах Люда либо дописывала свою нетленку, либо уже принимала поздравления от восторженных почитателей таланта. Рыжиковское ехидство срикошетило от Людмилы, как муха от революционного броненосца.

Валентина Андреевна вернувшейся дочери не обрадовалась.

– Не осталась? – вздохнула она и обреченно махнула рукой.

– А что, ты хотела, чтобы Рыжиков взял меня на довольствие? Не бойся, я не запойная, как папаня. Это была единовременная акция.

– Кого я вырастил? – возопил из спальни похмельный Георгий Иванович. – Никакого почтения к кормильцу.

– К поильцу, – пробормотала Люда и шмыгнула мимо комнаты. Общаться с папашей не хотелось. Когда у человека похмельный синдром, он не лучший собеседник, ибо раздражение на неприветливый мир прет у него из всех щелей.

– Почему я должен кричать? Мне плохо! У меня давление! – не унимался Георгий Иванович. Мама медленно вскипала, но пока держалась.

– А ты не кричи, – посоветовала Людмила. – Я вот тоже вчера напилась, так что мы в равных весовых категориях. Только я не ору, что мне плохо. Будь мужчиной, переноси невзгоды стоически.

– Ты в кого такая выросла? – изумился отец. – Пила?

– Ага, – радостно подтвердила почтительная дочь. – Пила и пить буду. Сама удивляюсь, откуда что берется. Вроде семья приличная. Мам, может, ты втихаря попиваешь, а мы не в курсе? От кого у меня дефектный ген?

– От бабки, – убежденно ответил папашка. – Она вообще ведьма была.

– А ну не трогай маму! – взвилась Валентина Андреевна.

– С добрым воскресным утром, – пробормотала Люда. – Лучше бы я у Рыжикова осталась.

Она закрылась в комнате и решительно включила компьютер. Старенькая машина долго поскрипывала внутренностями, размазывая по экрану непонятные надписи.

– Ну-с, – сама себе прошептала Людмила. – Поехали.

Она мгновение помедлила, посмотрела в окно и застучала по клавиатуре, облекая в письменную форму опыт, помноженный на мудрость.

И получилось у нее вот что…

Эта книга предназначена для юных, уже не совсем юных и вовсе не юных дам, желающих сменить статус «одинокой и незамужней барышни» на гордое звание невесты и, как следствие, – жены. Девушкам, твердо уверенным в превосходстве женского пола над мужским и нецелесообразности существования мужского как такового, сей опус поможет избежать попадания замуж. Таким образом, те, кто мечтает выйти замуж и хочет знать, как правильно обращаться с доставшимся мужем, получат руководство к действию, а те, кто не хочет, будут знать, как не следует поступать, чтобы не оказаться там, где оказаться совершенно не хочется.