Барбара Картленд - Спор богинь

– Ты прелестна, невероятно прелестна! – произнес он. – Мог ли я предполагать, что именно в Англии, и, более того, в деревне, я найду именно то, что мне требовалось для завершения самой последней картины в моей будущей книге?

– Ты покажешь мне остальные?

– Возможно. Но только не сегодня. Мне хочется, чтобы, уходя от меня, ты думала только о Персефоне. Я хочу направить твои мысли и чувства в нужное мне русло, чтобы они соответствовали моему замыслу.

Астара улыбнулась.

– Ты предлагаешь мне все это время, пока я буду отсутствовать, не думать ни о чем другом?

– А разве может быть что-нибудь важнее? – воскликнул он. – Когда моя картина будет закончена, ты станешь частью истории – истории прошлого и будущего.

– Истории Географического общества?

– Совершенно верно! – с пылом подтвердил он. – А здесь, в Англии, если тебе интересно это знать, книга будет издана Ассоциацией исследователей внутренних районов Африки.

Астара едва удержалась от возгласа, ее отец несколько раз выступал с докладами на сессиях Ассоциации, когда удавалось уговорить его рассказать о своих экспедициях по Африканскому континенту.

– Где ты побывал в Африке? – спросила она.

– Во многих местах, – ответил Вулкан, – но ты должна сосредоточиться сейчас на Персефоне, а также на Олимпе, который ты наверняка прекрасно знаешь.

– Меня никогда не покидало ощущение, – заметила Астара, – что истинная причина, по которой боги и богини так часто вступали в связь со смертными людьми, кроется в том, что им со временем надоедали золотые столы Олимпа, уставленные небесным нектаром и амброзией.

– Могу сказать, что ты совершенно права, – улыбнулся Вулкан, – а еще я рад, что мой тезка занимался на земле разными интересными вещами.

– Еще бы, ведь он всегда мог решить все проблемы простым ударом молнии,-поддержала его Астара.

С этими словами она поднялась из-за стола.

– Мне пора.

– Можно мне тебя проводить?

– Нет!

– Ты обещаешь вернуться?

– Я уже дала слово и не нарушу его.

– Тогда спасибо, – сказал он. – Спасибо, Афродита. Но когда ты уйдешь, мне будет очень нелегко поверить, что мне все это не приснилось.

– Скажем так – я так же реальна, как и твоя картина, – ответила Астара. – Так же реальна, как элевсинские мистерии.

– Тогда, значит, ты существуешь на самом деле и вернешься ко мне опять, – убежденно произнес он.

Она прошла через комнату и взяла свой капор. Ей понравилось, что он не сделал попытки остановить ее, когда она выходила. Он просто молча стоял и смотрел на нее. А когда она повернулась нему с улыбкой, не ответил ей тем же и не сказал ни слова.

Никаких следов Чанга не было видно, но входная дверь была открыта.

Выйдя из старой мельницы, Астара ощутила на своем лице прикосновение солнечных лучей, только они уже не обжигали, как несколько часов назад, а казались теплыми и ласковыми.

Вскоре она дошла до поворота. И когда старая мельница скрылась из глаз, девушка побежала к лесу.

При этом она не совсем понимала – то ли она торопится поскорей вернуться в Уорфилд-хауз, то ли старается убежать от Вулкана.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – упрекнул Астару Уильям.

Девушка спохватилась и поняла, что ее мысли блуждали далеко отсюда и она просто не слышала сказанного виконтом.

– Простите, – сказала она. – Я замечталась.

– Хотелось бы надеяться, что ваши мечты обращены к моей скромной персоне. Но только не тогда, когда я нахожусь с вами рядом.

В его тоне послышалась легкая досада, и она догадалась, что он уязвлен ее рассеянностью, ведь они оказались наедине друг с другом и он, должно быть, говорил ей многозначительные и тонкие комплименты или какие-либо другие важные, на его взгляд, вещи.

Сэр Родерик и Лайонел исчезли, как только закончили обедать.

По тому, с какой важностью держался Уильям, Астара с неожиданным для нее неудовольствием поняла, что он намеревается сделать ей предложение.

Признаки приближающегося «решительного объяснения» ей приходилось видеть не впервые; она выслушала уже немало молодых людей, бросавших свои пылкие сердца к ее ногам и в Италии, и в Париже.

– Интересно, куда исчез дядя Родерик, – пробормотала она. – Я думала, что он побудет вместе с нами.

– В данный момент у меня нет ни малейшего желания видеть ни дядю, ни кузена, – ответил Уильям. – Мне нужно серьезно с вами поговорить.

При этих словах он взял ее руки в свои.

– Астара, по-моему, вы догадываетесь, о чем будет наш разговор.

– Нет… прошу вас, – прошептала она.

Решив, что девушка робеет, он продолжил свою речь, прежде чем она успела что-либо сказать.

– Я отдаю себе отчет, что мы знаем друг друга совсем мало. Но мы оба вполне разумные и взрослые люди и понимаем, что хочется моему дяде. Заверяю вас, Астара: я жажду сильнее, чем способен выразить это словами, чтобы вы стали моей женой.

Пальцы Астары напряглись и застыли в его руке, и она отвела взгляд в сторону, устремив его на открытое окно салона, за которым пылал закат и зажигались в небе первые звезды.

– Я уверен, что мы будем очень счастливо жить здесь, в этом великолепном доме, – продолжал виконт. – У нас одинаковые интересы, и я знаю, Астара, что сделаю вас счастливой, я нисколько не сомневаюсь в этом.

Эти слова он произнес с очевидным самодовольством. Было видно, что он в высшей степени уверен как в себе, так и в том ответе, который рассчитывает услышать из ее уст.

– Прошу вас, Уильям, – произнесла Астара после недолгого молчания, – не нужно… ничего больше говорить… все… слишком быстро… слишком быстро для меня, чтобы… я могла понять… свое сердце.

– Тогда, быть может, вы позволите мне сделать это за вас? Или лучше поговорите с дядей Родериком? Он убежден, что мы идеально подходим друг другу, но что важнее всего, мы оба можем быть одинаково уверены в счастье, ожидающем нас в скором будущем.

Он обнял Астару за талию, но она тут же вскочила.

– Это все… слишком рано, – пролепетала она.

И ее взгляд сразу же устремился на картину, висящую над камином.

Тут она неожиданно вспомнила, как давным-давно, еще в той, прежней жизни, когда рядом с ней всегда находились родители, она читала, как каждая из трех богинь не сомневалась, что именно она получит из рук Париса вожделенное яблоко, предназначенное самой красивой из них, и не только благодаря своей красоте – все богини предлагали отважному герою взамен разные соблазнительные вещи.

Астара стояла перед картиной, глядя на Геру, и в ее памяти вставали слова, которые божественная супруга Зевса сказала Парису, пытаясь повлиять на его решение.

– Если ты отдашь яблоко мне, я сделаю тебя повелителем всей Азии и самым могущественным из живущих ныне людей.

Именно это и предложил ей сейчас Уильям, промелькнуло в голове у Астары.

Словно угадав ее мысли, виконт заявил:

– Став моей женой, вы получите возможность общаться с самыми важными особами Лондона – от принца-регента, неизменно дарившего мне свое расположение, до сливок высшего света.

Он замолк. Потом, словно его собственное воображение запылало от открывавшихся перед ними перспектив, добавил:

– Вы сможете стать опасной соперницей известным гранд-дамам – герцогине Девоншир и леди Бес-сборо. Вот увидите, наши приемы и балы станут задавать тон всему Лондону! Только о них и будут говорить!

Астара поинтересовалась спокойным голосом:

– Вам хочется именно этого?

Она не повернула головы, но не сомневалась, что на губах у виконта играла снисходительная улыбка, когда он произносил ответ.

– Что вы, я хочу еще очень многих вещей. К примеру, расширить конюшни и улучшить породу лошадей, чтобы я смог выигрывать призы на всех крупных гонках.

Спохватившись и не желая создать у Астары впечатление, что он думает только о себе, виконт поспешно добавил:

– Я ведь знаю, что вы тоже любите лошадей. Можете полагаться на мой опыт и глаз – я найду именно таких, что доставят вам удовольствие от езды в карете или верхом. А мои тренеры дадут вам самые краткие и толковые уроки, какие только видел Лондон.

Он определенно самовлюблен до безумия, равнодушно подумала Астара.

Не получив ответа, виконт подошел к Астаре и обнял ее за плечи.

– Найдутся и другие вещи, представляющие интерес для нас обоих, – пробормотал он, – но, конечно же, самое главное – это любовь.

Сказав это, он мягко, но настойчиво повернул ее к себе, и она убедилась, что была права, когда думала, что на губах у него играет снисходительная улыбка.

Глаза его сверкали восторгом, но Астара усомнилась, любовь ли этому причиной или что-то иное.

Она не могла отделаться от подозрения, что восторг этот вызван его собственным описанием их будущего совместного триумфа при дворе.

Он обнял ее. А потом наклонил голову, намереваясь поцеловать в губы. Он проделал это настолько гладко и привычно, что ей почудилось в этом что-то почти профессиональное. Она вырвалась из его рук и чуть ли не бегом бросилась к окну.

– Астара!

В возгласе Уильяма прозвучало явное удивление.

– Я уже ответила вам, что слишком рано говорить об этом. Мы еще не узнали друг друга как следует.

– Я вас уже узнал! У меня нет сомнений, что в вас соединилось все, о чем я могу мечтать, вы та женщина, которая достойна носить мое имя и с кем я готов прожить всю жизнь до последних дней.

Астара подумала, что он излишне речист и упивается звуком собственного голоса. Это слегка раздражало ее. Правда, она тут же упрекнула себя в пристрастном отношении к виконту и отсутствии благоразумия.

Она стояла у окна и смотрела в сад.

Сад был прекрасен и романтичен. Астаре невольно пришло в голову, что, будь она мужчиной, намеревавшимся предложить девушке руку и сердце, она непременно нашла бы предлог, чтобы выйти из дома и дать опускающемуся за горизонт солнцу и загорающимся на небе звездам сказать о любви более красноречиво, чем любые, самые возвышенные