— Завтра ночью. — Она искоса посмотрела на него. — Ты свободен завтра ночью?

— Для того, чтобы участвовать в этом саботаже?

— К чему такие громкие слова?

— Но это правда.

— Верно, — согласилась она. — Он будет в таком восторге от автомобиля после того, как в первый раз проедется на нем, что непременно захочет покататься и на следующий день. Мы хотим, чтобы машина сломалась как можно дальше от города, в самом неудобном месте. В первый вечер он не рискнет выезжать после того, как стемнеет, поэтому завтра, как только он поставит машину в гараж, мы сможем осуществить свой план. На самом деле тебе не нужно ничего делать самому, — добавила она, все больше воодушевляясь. — Просто скажи нам, что нужно сделать. А сам ты никоим образом не будешь к этому причастен.

— Я просто стану соучастником.

— Не волнуйся, мы не сдадим тебя властям.

Он с сардонической усмешкой приподнял одну бровь:

— И мне не нужно волноваться по поводу того, что это может бросить тень на мою незапятнанную репутацию члена парламента?

— Но ты поможешь нам? — Внезапно она сделалась серьезной. — Скажи только, что нужно сделать.

— Бог мой, Констанция, неужели нет более простого способа достичь вашей цели? — спросил он, чувствуя, что неумолимо катится по наклонной плоскости. — Зачем такие сложности?

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но это самый простой способ, — сказала она. — Необходимо, чтобы отец по своей воле отказался от этой затеи. Он никогда никого не станет слушать. — Она повернулась и накрыла рукой его руку. — Нам действительно нужна твоя помощь. Больше нам не к кому обратиться.

— Боже, помоги мне, — пробормотал он. — Ну хорошо, я приду и объясню вам, что нужно будет сделать.

Макс сам не верил тому, что произнес эти слова. Как он мог согласиться принять участие в этой безумной затее? Ему бы следовало проявить мужскую солидарность и принять сторону лорда Дункана, а не вступать в сговор с его эксцентричными дочерьми. Он бросил недовольный взгляд на Констанцию и увидел блеск в глубине ее темно-зеленых глаз, который явился ответом на его вопрос. Когда она этого хотела, Констанция Дункан могла быть неотразимой. Ни один мужчина не смог бы устоять перед ней.

— Спасибо, — с сияющей улыбкой сказала Констанция. — Тогда приходи завтра вечером часам к десяти, хорошо? Отец будет в своем клубе.

— Не могу обещать, что приду ровно к десяти, — пробурчал Макс. — Все зависит от того, когда закончится заседание парламента.

— Да, конечно, — поспешно согласилась она. — Приходи, когда тебе будет удобно… мы будем ждать тебя.

Макс прибавил скорость, и она покрепче завязала ленты, державшие ее шляпку.

— Кстати, как зовут этого претендента на должность секретаря, которого ты хочешь прислать ко мне?

— Генри Франклин. Может быть, он зайдет к тебе в палату общин в следующий понедельник?

Он вывернул руль, чтобы не сбить бродячую собаку, которая с лаем выбежала на дорогу при виде автомобиля.

— Будет проще, если он придет ко мне домой. Я как раз собирался сказать тебе, что нашел подходящий дом в Вестминстере. Вчера я подписал договор об аренде.

— О, это замечательно! Значит ли это, что мы сможем… — Она смущенно замолчала.

Только что она уговаривала себя не торопить события, и вот на тебе!

— Безусловно, сможем, — ответил он. — Как только ты решишь, что настало время.

Констанция прикусила губу.

— Я еще ничего не решила. Это вырвалось у меня случайно. Я же говорила, что хочу тебя. Но я вполне серьезно говорила и о том, что мы должны лучше узнать друг друга.

Макс на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на нее. Она не кокетничала, наоборот, ему показалось, что Констанция немного растерянна.

— Позволь мне, в свою очередь, заверить, что я тоже хочу тебя, — сказал он и был награжден благодарной улыбкой.

— Не вижу причин, почему мы не можем одновременно удовлетворить и свою страсть, и стремление ближе узнать друг друга, — предложил Макс.

Его растрепанные на ветру волосы блестели на солнце, а глаза, смотревшие на Констанцию, казались невероятно синими. При одном его взгляде Констанция почувствовала слабость в коленях. Она откашлялась:

— Что касается твоего дома…

— Он сдавался вместе с мебелью и со всей обстановкой. Ключ у меня с собой. — Он похлопал себя по нагрудному карману.

— Это очень кстати. Я бы хотела взглянуть на этот дом.

— Что ж, это можно устроить.


— Где ты была весь день? — спросила Пруденс, когда Констанция, одетая в вечернее платье, зашла к ней в спальню.

— Мы устроили пикник на берегу реки в Виндзоре, — ответила Констанция. — Я зашла попросить тебя одолжить мне сережки с топазами. Они очень хорошо подходят к этому платью.

— Возьми вон там. — Пруденс жестом указала на шкатулку, стоявшую на туалетном столике. — А остаток дня?

— Макс снял дом в Вестминстере.

— Ясно. Все лучшие намерения пошли прахом, и ты снова утратила объективность.

— Возможно. — Констанция порылась в шкатулке и достала оттуда сережки. — Честно говоря, Пру, я сама не знаю, что со мной происходит. Я никогда не испытывала ничего подобного.

— Даже с Дугласом?

Пруденс развернулась на стуле и внимательно посмотрела на сестру. Было удивительно видеть Констанцию такой растерянной.

Констанция покачала головой, машинально перекладывая сережки из одной руки в другую.

— Нет, с Дугласом все было понятно. Я знала, что люблю его и он любит меня. В наших отношениях не было никакого противостояния. Я не испытывала постоянного желания взять над ним верх. А с Максом… о чем бы мы ни говорили, все имеет какой-то тайный смысл. Я чувствую, что не могу позволить себе расслабиться, чтобы не стать уязвимой. И тем не менее он ни разу не сделал ничего такого, что могло бы оправдать мою настороженность. Разве что во всем виновато его домостроевское отношение к женщинам. — Она пожала плечами, потом стала надевать сережки. — Обычно я презираю мужчин с такими взглядами, но презирать Макса невозможно.

— Это правда, — подтвердила Пруденс. — Можно испытывать к нему неприязнь, но ни в коем случае не презирать.

— Но я не испытываю к нему неприязни, — с бессильной улыбкой призналась Констанция. — Совсем наоборот. Я совершенно сбита с толку, Пру.

— Могу в это поверить.

— Давай поговорим о более приятных вещах, — сказала Констанция. — Я заставила Макса согласиться встретиться с Генри. В понедельник, у него дома.

— Превосходно! — Пруденс снова повернулась к зеркалу и взяла в руки гребень. — Амелия прислала записку. Она получила разрешение на брак, и они должны пожениться в следующий четверг. Церемония состоится в Кэкстон-Холле, в четыре часа. Мы будем свидетелями.

— При условии, что у Генри хватит мужества приехать в Лондон, — скептически заметила Констанция. — Чем дальше мы от него находимся, тем меньше я верю в его решимость.

— Напрасно. Чес уверена, что он приедет. А она никогда не ошибается.

— Ну что ж, в этом ты права. Кстати, где она?

— Обедает с Дэвидом и Эстер у леди Уинтроп.

— Ага! — Констанция подняла одну бровь. — Значит, дела продвигаются.

— Похоже на то, — согласилась сестра.

— А еще я уговорила Макса помочь нам в этом деле с автомобилем, — сказала Констанция, и в глазах ее вспыхнул огонек. — Завтра ночью.

— Не могу в это поверить, — заявила Пруденс. — Он такой правильный и принципиальный… как тебе удалось уговорить его?

— На самом деле это оказалось очень просто. Он пытался сопротивляться, но… — Она томно пожала плечами. — Но не смог.

— Нет у тебя ни стыда ни совести.

— Не у меня одной, дорогая сестрица. Насколько я помню, эта идея принадлежит Чес.

Пруденс рассмеялась и встала со стула:

— Ты готова? У нас сегодня обедает лорд Беркли.

— О Господи! — простонала Констанция. — Надо же было ему испортить такой прекрасный день!

Глава 13

—Мне кажется, звонят в дверь. Честити вскочила и выбежала из гостиной. Констанция взглянула на часы. Была половина одиннадцатого.

— Должно быть, это Макс. — Следом за сестрой она вышла в коридор в сопровождении Пруденс. — Дженкинс, это мистер Энсор?

— Он самый. — Макс стоял внизу в слабо освещенном холле, поставив одну ногу на ступеньку лестницы и глядя снизу вверх на сестер. — Я не задержал вас?

— Нет, конечно же, нет, — ответила Констанция. — Поднимайтесь в нашу гостиную. Если хотите, Дженкинс принесет вам виски. А еще в гостиной есть коньяк.

— И горячий шоколад, — весело добавила Честити.

— Спасибо, лучше виски, Дженкинс, — сказал Макс и принялся подниматься по ступенькам. — Вашего отца дома нет?

— Нет. Он ушел еще рано вечером. А ключи от автомобиля у Дженкинса.

Макс удивленно приподнял брови:

— Ваш дворецкий в курсе происходящего?

— О, Дженкинс знает все о нашей семье. Все наши маленькие секреты, — заявила Пруденс. — Он сам помог бы нам, но ничего не понимает в моторах.

Брови Макса поползли еще выше.

— Вы выглядите очень таинственно, — одобрила его наряд Констанция. — В этом длинном черном плаще. Вас будет невозможно разглядеть в темноте.

— Я решил, что следует одеться в соответствии с уготованной мне ролью.

Полагая, что у Констанции нет секретов от сестер, он подошел к ней и бесцеремонно поцеловал. Накануне днем в его пустом доме они занимались любовью с ненасытной жадностью, и это настроение до сих пор владело им. Она была одета просто, но как всегда элегантно, в длинное вечернее платье из крепа цвета лаванды, и им овладело желание схватить ее в объятия, вытащить шпильки из волос, повалить ее на ковер и целовать до беспамятства. Это было совсем не похоже на него, что его немного удивило и в то же время озадачило. Он решил, что всему виной неблаговидная, если не сказать откровенно противозаконная, операция, которая предстояла им этим вечером.