Джейми, благослови ее Бог, отнюдь не желала ей зла, хотя вполне могла бы: Анжела нарушила одно из Хегбертовых правил пристойного поведения. Тот неизменно порицал пьянство, хоть и не в той мере, как прелюбодеяние; все мы знали, что здесь он убийственно серьезен, и Джейми, на наш взгляд, просто не могла считать иначе. Вероятно, так оно и было, но милосердие одержало верх. Быть может, она взглянула на Анжелу и решила отнестись к ней как к раненому животному, после чего немедленно взяла дело в свои руки. Я вышел, извлек Эрика из-под трибуны и попросил постоять на страже у двери, пока мы с Джейми приводили все в порядок. Анжела, надо сказать, изрядно постаралась. Блевотина была повсюду – на полу, на стенах, в раковинах, даже на потолке (и не спрашивайте как). Я стоял на четвереньках в своем лучшем костюме и драил уборную, то есть занимался тем, чего больше всего хотел избежать. И Джейми делала то же самое.

Я буквально слышал за своей спиной визгливый хохот Кэрри.

Закончилось тем, что мы выскользнули из спортзала через заднюю дверь, подпирая Анжелу с обеих сторон. Та продолжала допытываться, где Лью, но Джейми велела ей не волноваться. Она действительно здорово умела успокаивать, хотя Анжела была настолько не в себе, что, наверное, даже не осознавала, с кем говорит. Мы затолкнули Анжелу на заднее сиденье моей машины, и она немедленно отключилась – правда, предварительно ее вырвало на пол. Завоняло так, что пришлось опустить все окна. Поездка казалась нам необычайно долгой. Мать Анжелы открыла дверь, бросила единственный взгляд на свою дочь и молча увела ее в дом. Наверное, она сильно смутилась – и нам, в свою очередь, тоже нечего было ей сказать. Ситуация говорила сама за себя.

Когда мы высадили Анжелу, было уже без четверти одиннадцать, поэтому я поехал прямо к Хегберту. Джейми выглядела и пахла ужасно, поэтому я тревожился не на шутку и в душе молился, чтобы священник спал. Мне не хотелось объясняться перед ним. Возможно, он и выслушает Джейми, если она сама изложит ему суть дела, но отчего-то я был абсолютно уверен, что Хегберт так или иначе найдет способ свалить вину на меня.

Я проводил ее до двери, и мы постояли на крыльце. Джейми скрестила руки на груди и улыбнулась. Она как будто вернулась с вечерней прогулки и по-прежнему восхищалась красотой окружающего мира.

– Пожалуйста, не рассказывай ничего отцу, – попросил я.

– Не буду, – кивнула Джейми, продолжая улыбаться. – Я хорошо провела время. Спасибо, что пригласил.

Заляпанная блевотиной, она стояла на крыльце и благодарила меня за вечер. Джейми Салливан по-настоящему могла свести с ума.

Глава 4

В течение последующих двух недель моя жизнь вернулась в привычное русло. Отец уехал в Вашингтон, и в доме стало куда веселее – в основном потому, что снова можно было вылезать по ночам в окно и удирать с приятелями на кладбище. Не знаю, отчего оно так нас привлекало. Возможно, оттого, что на могильных плитах очень удобно сидеть.

Обычно мы сидели на фамильном участке семьи Престон. Восемь надгробий столетней давности стояли полукругом, поэтому было очень удобно передавать пакетик с арахисом. Однажды мы решили узнать побольше о Престонах и отправились в библиотеку. Если ты сидишь на чьей-то могиле, то, наверное, должен знать хотя бы немного о том, кто в ней лежит.

Выяснилось, что в документах об этом семействе мало упоминаний, хотя мы и впрямь нашли некоторые любопытные факты. Генри Престон, глава семьи, был одноруким лесорубом – хотите верьте, хотите нет. По слухам, он мог выполнять свою работу так же быстро, как и любой нормальный дровосек. Этот тип то и дело вставал перед нашим мысленным взором, и мы проводили целые часы в рассуждениях о том, можно ли с одной рукой переплыть Береговой канал или играть в бейсбол. Конечно, наши разговоры не отличались глубокомыслием, но мне они все равно нравились.

Итак, однажды в субботу мы сидели на кладбище, поглощали арахис и болтали о Генри Престоне, когда Эрик вдруг спросил, как прошло мое свидание с Джейми Салливан. После бала мы с ним практически не виделись, потому что футбольный сезон был в самом разгаре и большую часть времени Эрик с командой проводил на играх.

– Нормально, – ответил я, пожимая плечами и стараясь казаться равнодушным.

Эрик игриво ткнул меня под ребра, и я охнул. Он был тяжелее по меньшей мере на тридцать фунтов.

– Ты поцеловал ее на прощание?

– Нет.

Эрик отхлебнул пива. Не знаю, каким чудом, но моему приятелю отчего-то удавалось без проблем покупать спиртное, хотя весь город прекрасно знал, сколько ему лет. Он вытер губы ладонью и искоса взглянул на меня:

– А я думал, ты хотя бы поцелуешь ее, после того как она помогла тебе отдраить туалет.

– Мы не целовались.

– Ты даже не пытался?

– Нет.

– Почему?

– Джейми не из тех девушек.

Я как будто защищал ее, хотя все мы и так знали, что «Джейми не из тех».

Но Эрик прилип ко мне как пиявка.

– А по-моему, она тебе нравится, – сказал он.

– Дурак, – отрезал я, и он хлопнул меня по спине с такой силой, что вышиб весь воздух из легких. Общение с Эриком часто сопровождалось синяками.

– Может, я и дурак, – заметил он и подмигнул, – но все-таки именно ты пришел на танцы с Джейми Салливан.

Мы ступили на скользкую почву.

– Я всего лишь использовал ее, чтобы произвести впечатление на Маргарет. И это сработало, судя по количеству любовных записочек…

Эрик громко захохотал и снова стукнул меня по спине.

– Ты и Маргарет – вот это комедия!

Я понял, что избежал позора, и облегченно вздохнул, потому что разговор наконец зашел о другом. Я то и дело вставлял пару реплик, но не особенно прислушивался к приятелям. Внутренний голос продолжал звучать, заставляя задумываться над словами Эрика.

Джейми, разумеется, была для меня наилучшим вариантом в тот вечер, особенно учитывая его завершение. Немногие девушки – да, черт возьми, и немногие парни! – поступили бы так, как она. В то же время это отнюдь не означало, что Джейми мне нравится. С тех пор мы даже не разговаривали, разве что в классе – но и тогда перебрасывались не более чем парой слов. На мой взгляд, если бы я был неравнодушен к Джейми, то хотел бы с ней поболтать, проводить до дому или пригласить в кафе. Но подобных желаний я не испытывал. Честное слово. По-моему, я и так перестарался.


На следующий день, в воскресенье, я сидел у себя в комнате и выполнял задание для колледжа. Помимо всякой учебной и личной информации, они потребовали пять эссе. «С каким историческим лицом ты хотел бы встретиться?», «Опиши самое значительное событие в твоей жизни и объясни, почему ты считаешь его таковым», «Есть ли у тебя образец для подражания?». Темы были довольно предсказуемы (вдобавок учительница по английскому предупредила нас, чего ожидать), и пару сочинений я уже написал в течение года.

Я получал по английскому только пятерки с тех пор, как пошел в школу, и был очень рад, что приемная комиссия уделяет больше внимания языку. У меня возникли бы проблемы, если бы они прислали задание по математике из тех, где речь идет о двух поездах, которые движутся в противоположных направлениях со скоростью сорок миль в час, ну и так далее. Не то чтобы я плохо знал математику (на твердую тройку) – она просто с трудом мне давалась.

Короче говоря, я писал эссе, когда зазвонил телефон. В нашем доме он висел на кухне, поэтому пришлось опрометью нестись вниз. Я так запыхался, что даже не сразу расслышал, кто звонит, – сперва мне показалось, будто это Анжела. Я немедленно улыбнулся. Пусть даже она загадила туалет и доставила нам кучу проблем, с Анжелой было весело. Я решил, что она хочет поблагодарить меня или даже позвать в кафе.

– Лэндон?

– Привет, – бодро сказал я. – Как дела?

Короткая пауза на том конце провода.

– А ты как поживаешь?

Лишь тогда я внезапно осознал, что говорю не с Анжелой, а с Джейми. И чуть не выронил трубку. Понятное дело, я был не очень рад ее звонку и несколько мгновений раздумывал над тем, кто дал Джейми мой телефон, а потом сообразил, что она, наверное, нашла его в церковной книге.

– Лэндон?

– Все в порядке, – пробормотал я.

– Ты занят?

– В общем, да.

– Понимаю… – Голос у нее оборвался. Снова наступила тишина.

– Что ты хочешь? – спросил я.

Несколько секунд Джейми молчала, подбирая слова.

– Ну… просто хотела спросить, не сможешь ли ты заглянуть сегодня вечером.

– Заглянуть?

– Да. Ко мне домой.

– Домой? – Я даже не пытался скрыть удивление. Джейми не обратила на это никакого внимания и продолжила:

– Мне нужно кое о чем поговорить. Я бы не стала беспокоить тебя по пустякам.

– А мы не можем обсудить это по телефону?

– Вряд ли.

– Ну, я сейчас вообще-то пишу эссе и буду занят весь день… – попытался я вывернуться.

– Хорошо… но это очень важно. Давай тогда поговорим в понедельник в школе.

Я вдруг сообразил, что живым она меня не выпустит и разговор так или иначе состоится, и мысленно перебрал все варианты, ища наиболее приемлемый – поговорить с Джейми там, где нас могут увидеть, или прийти к ней домой. В общем, меня не привлекало ни то ни другое, но что-то в глубине моей души твердило, что Джейми однажды помогла мне и поэтому я как минимум обязан ее выслушать. Может быть, я и безответственный, но по крайней мере воспитанный.

И разумеется, произошедшее останется между нами.

– Ладно, – сказал я. – Увидимся сегодня.

Мы договорились встретиться в пять; день тянулся медленно, и это напоминало китайскую пытку водой. Я вышел на двадцать минут раньше, поэтому мог не торопиться. Моя семья жила в портовом районе, в исторической части города, буквально в двух шагах от дома Черной Бороды, с видом на залив. Джейми жила в другом конце, за железной дорогой, так что путь предстоял неблизкий.